Эд Лейси - Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах
На Стиве был красный атласный смокинг, на узкой губе висела сигарета. Кей сидела в шезлонге, откинувшись назад. Серебряное платье чуть задралось вверх, и из-под него виднелись ноги в чулках. Шезлонг был сделан из какой-то ужасающей кремово-желтой парусины, и я буду не я, если передатчик не висел прямо под изгибом парусинового сиденья, прямо у нее под задом. От глаз Стива передатчик был скрыт юбкой. Кей держалась очень непринужденно. Я честно сказать, просто восхищался ее способностью сохранять хладнокровие в минуту опасности.
Если бы не дурацкая мебель, это была бы чудесная квартирка: огромная гостиная, а через открытые двери в дальнем конце комнаты виднелась дверь туалета и кухонька. В кухне окно было открыто — видимо, для легкого сквозняка. Вытянув шею, я заметил в противоположном углу старомодный секретер. Он был открыт, и на выдвижной доске стояла пишущая машинка, а рядом с ней лежала стопка бумаги. Рядом с секретером располагался мраморный столик на золоченых ножках с несколькими бутылками и ведерком для льда и массивная лампа с молочно-матовым стеклянным плафоном. До моего слуха доносился их спокойный разговор. Стив предложил Кей выпить, но она отказалась. Потом он поинтересовался, правду ли говорят, что некая особа иногда ночует у одного из вице-президентов «Сентрал», на что она ответила, что это уже все в прошлом.
Мои пятки уже занемели от холода, а вжатые в кирпичную стену пальцы затекли. И вдруг мне стало ужасно грустно. Вся эта затея показалась мне просто смехотворной — да какое отношение к убийству может иметь такой придурок, как Стив? Зачем этим двум белым помогать мне?.. Я стоял, распластавшись у стены дома над разверстой внизу смертоносной пропастью, с минуту на минуту ожидая выстрела в спину. В душу мне закралось мучительное подозрение, что я просто понапрасну теряю время, что все безнадежно, что я обречен.
Но три автомобильных гудка, донесшиеся откуда-то снизу, заставили меня отбросить сомнения. «Жучок» работал. Стив встрепенулся.
— Проклятый ублюдок! Каждое утро в восемь какой-то идиот гудит под окнами — ему, видите ли, лень вылезти из машины и позвонить в дверь. Почему, черт побери, его не оштрафуют! Ей-богу, если бы у меня окна выходили на улицу, я бы швырнул ему в башку бутылку. Как же он действует мне на нервы! — с этими словами Стив весь передернулся, чтобы продемонстрировать, как именно это ему действует на нервы. — Ну так, милая, что там за крупный заказ, который тебя так возбудил?
— Ох, какие мы нетерпеливые, — жеманно протянула она. — Когда я тебе позвонила, ты не проявил никакого интереса.
— Ничего подобного. Просто я заканчиваю сценарий десятой серии «Вы детектив» и, когда творческое воображение начинает парить, не люблю отвлекаться. Так что за новость?
Она с улыбкой произнесла:
— А я вот тут размышляла об убийстве Татта… Томаса.
Стив стряхнул сигаретный пепел в стакан.
— Ну и что за передача может из этого получиться?
— Об этом я и хочу тебя спросить, — мягко сказала Кей, не спуская с него глаз. — Мне пришло в голову, что только трое знали про нашу тайную слежку за Томасом — я, Б. X. и ты.
Стив тоже сохранял самообладание.
— И еще один — нанятый тобой частный сыщик. Твой чернорабочий, уж прости мне этот каламбур — или я уже каламбурил на его счет? Так какое отношение ваш тайный план слежки за Томасом имеет к его убийству?
— Не знаю, но мне просто пришло в голову, что какая-то связь тут есть. Вот почему я и стала думать про Томаса, хотя полиция считает, что это дело рук Туи, какая у него могла быть причина убивать Томаса?
Стив сделал большие глаза.
— Дорогая, если ты решила оторвать меня от работы только потому, что тебе захотелось поиграть в сыщика… Да кто знает, почему Мур его убил. Возможно, Томас заметил за собой слежку, они подрались. В минуту ярости всякое может случиться.
— А что может случиться в минуту просветления?
— Дорогая, в столь поздний час ты говоришь загадками. Не можешь объяснить все просто?
— Да просто драка между Туи и Томасом, о которой ты твердишь, кажется мне очень маловероятной, Стив. Эта неувязочка и не давала мне покоя потому, что я настрого предупредила Туи ни в коем случае не подходить слишком близко к Томасу вплоть до того момента, как передача выйдет в эфир, так что…
— Кей, твой Отелло случаем не появлялся?
— Нет, конечно, но мы ведь все сыщики в глубине души, вот и сегодня я весь вечер об этом думала. Конечно, же у Б. X. нет никаких причин убивать Томаса, его даже в Нью-Йорке не было. Мне также известно, что и я его не убивала.
Стив снова сделал большие глаза и пропел, кривляясь:
— А упало, Б пропало, кто остался на трубе — я?
Она хихикнула.
— Самое странное, что его убили именно в тот день, когда тебя посвятили в тайну нашей рекламной кампании.
Тут расхохотался Стив — от всей души.
— Дорогая, если ты лихорадочно ищешь повод еще раз прыгнуть ко мне в койку, то не надо так корячиться. Нет, правда, может, мы и в самом деле трахнемся — ты сегодня бесподобна. Когда ты распаляешься, то всегда впадаешь в истерику и пытаешься…
— Б. X., похоже, разделяет мои подозрения.
— Чушь! — отрезал Стив, точно кнутом хлестнул. — Я сегодня с ним разговаривал. Я бы сразу все понял, если бы в его так называемых мозгах возникла какая-то тревожная мысль. Нет, Кей, это просто женская уловка, и вся эта сцена тобой плохо сыграна. Ты злишься оттого, что нам в тот вечер не удалось покувыркаться вволю, а теперь ты стараешься отомстить мне, возводя фантастические обвинения. Тебе надо обратиться к опытному психоаналитику. Боже, да сама подумай, зачем мне убивать Татта? Ведь он стал для меня золотой жилой.
— Вот именно, Стив! Я же помню, как ты прибежал с готовеньким сценарием про Томаса на следующее утро. Как же тебе удалось так быстро собрать о нем столь подробную информацию? Тебе могли бы позавидовать аналитические отделы «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», вместе взятые!
— У женщин очень плохая память. Неужели ты забыла, что я давно носился с идеей такого шоу и что до того уже сделал набросок сценария про Татта? — Он снова сверкнул глазами, точно в подтверждение своих слов.
Моя правая нога, стоящая на коробке кондиционера, до того онемела, что мне пришлось слегка переместить вес тела, и я, чуть поджав правую ступню, наступил на левую, упертую в перила лестницы. Когда же я снова оперся на правую, чертов кондиционер качнулся и хрустнул — у меня душа ушла в пятки.
Но Стив был слишком возбужден, чтобы обратить на это внимание.
— Нет, я и сам люблю пошутить. Но это смехотворное обвинение мне не по вкусу. Это же просто подлый удар ножом в спину. Уходи! Я предупреждаю, если по телекомпании поползут слухи, я буду вынужден рассказать всю правду!
— Какую правду?
— Э, милая, тупоумие тебе не к лицу. Я могу им рассказать, например, как тебе наскучила твоя Бобби и как ты попыталась спутаться со мной, но в таком возбужденном состоянии, в каком ты находишься сейчас, ты просто не можешь понять простой вещи: ты настолько погрузилась в свои лесбийские страсти, что у тебя уже не может быть нормальных половых отношений с мужчиной!
Она показала ему нос.
— Ну, эта твоя шалость будет глупейшим поступком, мой милый! Всем ведь известно, что сам ты — педрила несчастный, «голубой», что ты…
— Но ты ведь так не считала! — сказал он, закуривая очередную сигарету. — Послушай Кей, давай будем вести себя как взрослые люди. Ну зачем нам эти взаимные оскорбления? Я сейчас занят. А завтра я поведу тебя обедать, и мы продолжим эту комедию. — Тут он опять вытаращил глаза и добавил: — Между прочим, я забыл об одном немаловажном пунктике моей маленькой, как ты выразилась, шалости — и этот пунктик вряд ли понравится на Мэдисон-авеню. Понимаешь, я же могу сказать, что ты легла под меня по причине того, что черный паренек не захотел тебя трахнуть.
— А может, он меня очень хорошо трахнул, потому-то я и не удовлетворилась твоими слюнявыми потугами.
— А может, он привел к тебе вдобавок взвод гарлемских трахалей? Ты что, черт побери, травки накурилась? Или, может, увлеклась садизмом? Если так, то я готов удовлетворить тебя, хорошенько взгрев по попке, моя милая!
— Стиви, не надо громких речей. Я ведь не так просто ломала свою птичью головку, когда размышляла об этом убийстве… Мне пришлось позвонить кое-кому в Кентукки.
Я просто кожей почувствовал тяжесть повисшей в комнате тишины, которую Стив разорвал пронзительным взвизгом:
— Ах ты, сука! — Его длинное узкое лицо побагровело, потом покрылось смертельной бледностью.
Кей даже не шевельнулась. Ей все это доставляло видимое удовольствие. Она криво улыбнулась и сказала:
— О, я вижу, маска хладнокровия сорвана? А теперь давай-ка сотри грим, сними свой маскарадный костюм и расскажи-ка мне без выкрутасов про кузена Томаса.
