Фридрих Незнанский - Уйти от себя…
— Ну хоч обиймы меня. — Похохатывая, Вован стал расстегивать штаны.
Кудря стоял рядом, ноздри его раздувались, в глазах сверкали бешеные искорки. Вован знал за ним страсть — утолять желание где угодно и с кем угодно. Особенно он любил наблюдать за корешами, которым отдавал свою жертву для общего пользования. Кудря считался неутомимым. На этот раз время у него было ограничено, и, против своего обыкновения, он утешался всего-то минут двадцать.
Когда девушка одевалась, бандиты даже не нашли нужным отвернуться. Они относились к ней, как к вещи, которой попользовались и она уже потеряла для них всякий интерес.
— Давай скорее, нам еще на базар нужно вертаться, — подгонял ее Кудря.
Будучи в хорошем расположении духа, он решил отвезти ее обратно, зная, что она никому не посмеет пожаловаться.
Когда подъехали к базару, торговля еще шла вовсю, но на своем месте девушка не нашла ни товара, ни Хорька. Она в ужасе уставилась на пустой прилавок. Дядьки с носками уже тоже не было, соседка справа ушла.
— А де ж мий товар? Я в него все деньги вложила, — рыдающим голосом пролепетала она.
— Ну шо я тоби скажу, красавица? За любовь приходится платить… — подмигнул ей Кудря. — Ну та ты не горюй. Мы тебе найдем богатого жениха, он тебя на базар не пошлет торговать. Такой красавице надо дома сидеть. Базар — опасное место для честных девушек!
Девушка отвернулась и горько заплакала. Люди проходили мимо, и никому не было до нее дела.
— Пошли к нашим в кабак, — позвал Кудря Вована, который замешкался, рассматривая высокую русоволосую девушку.
Та скромно стояла над вязаными жилетами и не поднимала глаза. Она видела, как два парня бандитского вида привели измученную девушку и теперь потешались над ней. Что пережила эта бедняга — лучше не знать. И самой лучше глаза не поднимать. В душе у русоволосой испуганным зверьком трепыхался страх.
— Ну шо ты лупаешь? Дырки протрешь! — поторопил своего друга Кудря. — Забил червячка — и хватит. Нашел себе добро: три метра сухостоя! — Он неодобрительным взглядом окинул худенькую девушку и отвернулся.
— Пошли, — согласился Вован. — Хотя мне по барабану — худая или толстая. Я баб за другое люблю. — Он громко расхохотался и пошел широким шагом, не вынимая рук из карманов.
За Кудрей пристроился еще один из шестерок, который все это время от нечего делать бродил между рядами и уже успел незаметно стащить с прилавка дорогую кофточку, запихнув ее за пазуху. Потом как из-под земли появились еще трое, и все двинулись к выходу. Знающие люди провожали взглядом банду, не скрывая облегчения. Тут же бродил наряд милиции, лузгая семечки и рассказывая друг другу анекдоты. Их веселые загорелые рожи были сытыми и довольными. Один из них встретился взглядом с Кудрей и весело подмигнул ему. Сегодня они свое тоже получили. Отчего не порадоваться?
Кудря был доволен. И дело сделал, и развлекся. О том, что сейчас творится на душе у девушки, он не думал совсем. Каждая девка хочет, чтобы ее трахнули, но не каждая в этом признается. А эта аж просилась. Потеряла свой товар, так зато аж двух мужиков поимела. Кому еще так может повезти?
— Чуешь, Хорек, а где ж ты той товар девал, что свистнул у моей крали? — спросил он у своего кореша, когда они сидели в кабаке и пили за удачный день.
— Отнес барыгам, в седьмой ряд, — не стесняясь, признался Хорек.
— А, браткам Бондаренкам… Когда деньги отдадут?
— Через неделю обещались.
— Ну хорошо. Себе возьмешь двадцать процентов. Я прослежу! — с угрозой в голосе пообещал Кудря.
— О чем вопрос? Як всегда! — пожал плечами Хорек.
Двадцать процентов тоже на дороге не валяются. Он тут же в уме сосчитал, сколько это будет в деньгах, и остался доволен. Курочка по зернышку клюет. Кто-то себе на машину копит, а он задумал новую хату поставить. Да такую, чтобы всем на зависть была.
Тогда мать перестанет его пилить, что бросил железнодорожный техникум и неизвестно чем занимается. Денег он приносил в семью мало, копил, а ел за четверых. Говорил, что подсобным рабочим платят копейки. Матери и в голову не могло прийти, что за такая подсобная работа у ее старшего сына.
19
В отделении милиции весь наличный состав в количестве пяти человек стоял по струнке, боясь пошевелиться. Начальник милиции Дмитрий Иванович Шкурат, заложив руки за спину и выпятив свой знатный живот, распекал своих подчиненных. Больше всех досталось, конечно, Петру Волохову. Он стоял, втянув голову в плечи, и мысленно уже распрощался с работой в милиции. И куда тогда ему подаваться? Продавать картошку на базаре? Или ящики таскать на собственном горбу на Тихорецкой?
— Я тебе, Петро, уже давно казал, шо ты у нас на волоске висишь. Погано ты работаешь. Это ж надо — уснуть на боевом посту! Я бы понял, если бы ты хоть выпил, а то ж совсем тверезый был! Давай посчитаем убытки. Из-за твоего недосмотра и головотяпства сбежал опасный рецидивист Меркулов. Якщо он действительно Меркулов и не сбрехал. А заодно он на твоих глазах украл ценного коня Гнедка, якому действительно нет цены. Вот твоей дурной башке есть цена — три копейки в базарный день. И то еще надо найти охотника на такого бездельника и идиота. А хто мне возместит ущерб за угнанного коня? Ты? Та тебе всю жизнь на него копить, и то не есть, не пить, хату продать и работать у меня бесплатно на огородах до конца твоих дней!
Перспективу безрадостной жизни подчиненного начальник описывал с таким удовольствием, что Петро понял — он в долгу перед начальником на всю оставшуюся жизнь. Если не найдет хотя бы коня.
— Так шо все свободны. Ноги в руки и отправляться на поиски этого бандюги. А хто приведет мне Гнедка, тому два дня отгула. Все поняли? Никому не надо повторять задачу? Вольно! — рявкнул Дмитрий Иванович и пошел в свой кабинет, где гости продолжали гулять, обсуждая свежее приключение.
Волохов слышал, как кто-то произнес очередной тост: «Ну, за то, шобы Гнедка поймали и к хозяину привели!» Послышался дружный звон чарок. Не удастся сегодня Петру погулять на дне рождения у начальника. Теперь он в немилости и надо срочно исправлять положение. Пока действительно его не поперли с работы… Напрасно он отказался от бабкиных блинков, надеясь на сытный обед у Дмитрия Ивановича. А теперь придется на голодный желудок исполнять свои служебные обязанности.
Лейтенант Кирик уже вовсю выслуживался перед начальством, распределяя наличный состав по улицам станицы. Можно подумать, что он командует целым взводом.
Волохов подозвал к себе Степку Байду и Сашка Ященко. Хорошо, что «уазик» достался им, покатаются по станице, попытают народ, кто видел такого гарного коня, на котором ускакал незнакомец с приметной рожей — весь в синяках и ссадинах. Одним словом — бандит. Народ в станице осторожный, за свою шкуру все боятся. Где это видано, чтобы средь бела дня заезжий бандюга гонял по улицам на коне? Сразу выдадут.
— Давай сначала на полевую дорогу, — скомандовал Петро водителю, как только все уселись на свои места.
Тот лихо газанул с места. Охота началась.
20
Славный казак Олег Куренной крутился у зеркала, которое отражало его стройную фигуру. Хоть и не любил он казачью форму, потому что казался в ней себе каким-то ненастоящим, ряженым, выглядел в ней выше и значительнее. Ремень подчеркивал тонкую талию, брюки с широкими лампасами он заправил в сапоги из мягкой кожи. В таких можно бесшумно подкрасться к противнику, выхватить кинжал — особую гордость Олега — и… Шапку-кубанку молодой казак лихо заломил немного набок, что придавало ему разбойничий вид. Он взмахнул дедовой саблей, со свистом рассек воздух. Представил себя скачущим на коне и вздохнул. Гнедка пришлось сегодня подарить этому толстомордому начальнику милиции. Если бы не приказ брата, ни за что бы не отдал своего коня. Но против брата не попрешь. Как же, сам Куренной приказал! А он скорый на расправу, не посмотрит, что брат родной, может и выпороть всем на потеху…
Олег полюбовался на себя и подумал, что если бы его далекая зазноба Любаня увидела сейчас Казачка, кинулась бы ему на шею, обняла горячими руками, прижалась бы к нему всем своим ладненьким, крепеньким телом… Но хорошая дивчина Любаня осталась в Первоуральске, а ему предстоят важные дела, да такие, какие ей и во сне присниться не могут. Ну что ж, помогла она ему, спасибо ей за это, теперь главное не дуркануться и обштопать дело на полный крутняк.
Когда более десяти лет назад на Кубанщине начали возрождать народные обычаи, все местное население с радостью ринулось пополнять ряды казаков. Со временем многие поостыли, потому что обещанное улучшение жизни не наступало, но Куренной построил себе такие хоромы, которые только в кино можно было увидеть. Остальным казакам только и оставалось, что соблюдать традиции предков. Братан особенно полюбил устраивать смотры и непременные на них рукопашные состязания. Олег никогда не отличался особой ловкостью и силой. Поэтому всячески избегал эти мероприятия, чтобы не видеть свирепых взглядов брата, а дома не выслушивать его издевательств и насмешек. Когда он слышал из уст брата поучения, что физическое воспитание и боевая подготовка необходима каждому казаку, его прямо с души воротило. Ведь не признаешься, что у него сердце заходится, когда навстречу несется казак с саблей наголо! Олегу всегда казалось, что эта сабля сейчас снесет ему голову. Но иногда приходилось вливаться в толпу казаков, потому что брат позорил его перед отцом и дедом.
