Аркадий Адамов - Круги по воде
Анашин схватил деньги и мгновенно исчез в кустах. Потом тут же появился снова, держа в руке облезлую дерматиновую сумку.
— Вот это да, — заставил себя восхититься Виталий.
«Если придёт Иван, всю мне музыку испортит», — с беспокойством подумал он и предложил:
— Давай только отсюда умотаем. А то ещё придёт кто. Орал небось так, что в деревне слышно было.
— Участкового запужался? — хихикнул Анашин и тут же согласился: — Верно говоришь. Тут покой нужон. Пошли. Я место знаю. Все одно мне в деревню сейчас вертаться не с руки. Дельце есть, — он много значительно подмигнул.
— Погоди, — остановил его Виталий. — Ты мне сперва спину обмой. Жжёт, окаянная.
— Давай, милый, — с воодушевлением откликнулся Анашин. — Давай.
Виталий стянул порванную рубаху.
Через минуту они уже шли по узенькой тропинке, извивавшейся среди кустов и все дальше уходившей куда-то в сторону от реки.
Вошли в лес. «Тот самый», — подумал Виталий. Лес был старый, сумрачный и запущенный. То и дело приходилось обходить поваленные деревья или развалившиеся, гнилые пни с огромными муравьиными кучами, продираться через кусты и груды валежника. Пахло прелью, нагретой хвоей и какой-то травой.
Наконец Анашин остановился на маленьком, солнечном пятачке среди кустов и, поглядев по сторонам, решительно объявил:
— Тут давай.
Он бережно достал из сумки большую зеленоватую бутылку с мутной жидкостью, заткнутую скрученной газетой, потом полбуханки чёрного хлеба, несколько белых головок молодого лука с зелёными, обломанными перьями и никелированную помятую кружку.
«Самогон, — подумал Виталий. — Где, интересно, он его раздобыл, сукин сын».
Разложив все на траве, Анашин налил в кружку самогон и протянул Виталию.
— Держи, милый. А я уж прямо из неё, грешной, — он кивнул на бутылку.
Чокнулись.
Запрокинув бутылку, Анашин долго от неё не отрывался, острый кадык его равномерно дёргался на худой, грязной шее. Виталий лишь пригубил кружку и незаметно выплеснул самогон в траву. Затем стали закусывать.
Анашин с надрывом жаловался на свою загубленную жизнь, на жену.
— …Так, понимаешь, и норовит за пятку схватить. Чистый пёс, а не баба! И лается, стерва, с утра до ночи…
Они снова выпили.
— А ещё, — продолжал Анашин, все более распаляясь, — братан у меня есть, меньшой. Ну, головы ему не сносить. Отчаянный, ужас какой! И тоже жисть поломанная, — он злобно погрозил кому-то кулаком. — Я за Егорку глотку перегрызу. Кому хошь!
— Ну и правильно. Брат небось, — согласился Виталий.
— Родной брат! — стукнул себя кулаком в грудь Анашин и неожиданно всхлипнул. — Родной! А с ним как? На завод хотел поступить — не берут, заразы! Уж он и так и сяк. Начальство даже рыбу удить приезжало. Во, до чего дошло!..
Виталий почувствовал, как вдруг забилось сердце и стало сухо во рту.
— …А на работу не берет, гад! Дознался, видно, что Егорка наш меченый, — яростно продолжал Анашин. — Ладно. Сам убрался. Новый пришёл. Тот, ничего не скажу, взял. Так Егорка снова жисть свою решил поломать! Могу я это стерпеть? Как думаешь?
— Не, — помотал головой Виталий. — Нельзя стерпеть.
— Вот! — подхватил Анашин. — И я говорю! Выпьем!
Он стал лить Виталию самогон. Руки его тряслись. Выпив, вдруг спохватился.
— Господи! Бежать надо! — и, понизив голос, добавил, опасливо мотнув головой куда-то в сторону: — Во, братан чего делает.
— Может, тебе помочь? — предложил Виталий. Анашин даже перестал заталкивать газету в недопитую бутылку и насторожённо поглядел на Виталия.
— А не забоишься?
— Я и черта не забоюсь.
— Тогда пошли. И впрямь поможешь.
Он проворно вскочил, схватил сумку и вдруг круто повернулся к Виталию. Худое, небритое лицо его зло подёргивалось.
— Но гляди, друг. Тут шутки шутковать нельзя. Ежели что заметим — хана тебе.
«Зубы… — неожиданно пронеслось в голове у Виталия. — Его зубы!..»
— Пошли, — процедил он. — Шутки шутковать не буду. Это уж точно.
Анашин перехватил сумку в левую руку и, не оборачиваясь, быстро направился в глубь леса по едва заметной тропе.
Виталий последовал за ним.
После допроса Игорь долго ходил из угла в угол по кабинету. Ну и судак же ему попался, как говорит Цветков, ну и подлец этот Носов!
Интересно, что даст экспертиза по Булавкину. Товарищи все не звонят. Впрочем, рабочий день ещё не кончился.
И кое-что надо успеть проверить на заводе. Кому же там позвонить, чтобы не вызвать подозрений и разговоров? Филатовой, Ревенко, Симакову? Это все не то. Ну, а Черкасов вообще доверия теперь не заслуживает. А что, если…
Игорь снова уселся к столу, где ещё лежали бланки только что закончившегося допроса, придвинул к себе телефон и, заглянув в записную книжку, набрал номер.
— Валентин Григорьевич? Здравствуйте. Откаленко из горотдела милиции беспокоит.
— Здравствуйте, дорогой, — бархатно пророкотал в ответ Олешкович. — Чем могу служить?
— Справочка нужна. Но такая, чтобы только вы да я о ней знали.
— Понимаю, понимаю. Весьма польщён. Самым конфиденциальным образом все сообщу.
Игорь изложил свою просьбу. Изумлённый Олешкович обещал все сделать, как надо. Они условились, что Игорь позвонит ему через полчаса.
Сидя за столом, Игорь думал о предстоящих делах и при этом машинально скользил глазами по лежащим перед ним бумагам.
Внезапно взгляд его стал сосредоточен, он нахмурился и ближе подвинулся к столу. Черт возьми, ему кажется или… Но ведь совсем изменить почерк нельзя! Хотя с другой стороны…
Он рывком снял трубку и позвонил дежурному:
— Скажите, эксперт из областного управления ещё не уехал? Да? — обрадованно переспросил он. — А где сидит?..
Игорь бросил трубку и, схватив последний лист допроса и зеленую папку из прокуратуры, кинулся к двери. Он даже забыл убрать в сейф остальные бумаги, забыл пиджак на стуле, забыл, кажется, все на свете! Возникшее подозрение ошеломило его. Он только машинально повернул ключ в двери и устремился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени.
Вернулся он через час и без сил повалился на диван, швырнув на стол тонкую папку с бумагами. Потом отсутствующим взглядом обвёл комнату. Ну и открытие! Но нельзя спешить. Это лишь предварительный вывод. Пока совпали только один или два признака. Пусть они там поработают до завтра. И пусть убедятся окончательно. Ну, а это…
Взгляд Игоря остановился на папке, которую он принёс от эксперта. Официальное заключение насчёт Булавкина. Что ж, этого надо было ждать!
Зазвонил телефон на столе. Игорь вяло поднялся с дивана и снял трубку.
— Я все ваши поручения добросовестнейшим образом выполнил, — раздался бас Олешковича. — А вы, изволите видеть, не звоните.
— Да, да, Валентин Григорьевич! — спохватился Игорь. — Ради бога, простите.
Он придвинул к себе лист бумаги и взял карандаш.
…В гостиницу Игорь вернулся только поздно вечером и до такой степени измученный, что смог только раздеться и повалиться в постель. Засыпать он начал ещё раздеваясь.
Но на следующее утро, ровно в девять часов, он уже был в горотделе. А ещё через полчаса на стол ему лёг официальный акт. Эксперт-почерковед удостоверял, что представленные на экспертизу записка, письма и запись в протоколе допроса исполнены одной рукой.
Одной рукой! Итак, все писал Носов! Не Булавкин, а Носов! Ты понял, Виталий? Все писал Носов! Как ни ждал такого заключения Игорь, как ни готовился к нему, но, держа перед собой акт экспертизы, он почувствовал, как предательски дрожит его рука.
Ну что ж. Теперь пожалуйте, Носов. Теперь у нас будет совсем другой разговор. И вы уже не побежите, как вчера, к вашему советчику. А он у вас имеется. Да, да! В этом мы тоже не ошиблись. Что ж. С ним будет особый разговор. Черкасов, конечно, подлец и трус, и все же…
Нет, товарищ Откаленко, что-то в вас есть, что-то вам все-таки дано. Это я вам прямо в глаза говорю.
Игорь сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, и счастливо улыбался, обводя взглядом сумрачные стены кабинета. «Вот за такие минуты все можно отдать», — вдруг подумал он. И, сняв трубку, Игорь позвонил в прокуратуру.
А вскоре пришёл Носов.
Как и накануне, он спокойно уселся возле стола, в своей синей шёлковой тенниске, в начищенных ботинках, невысокий, кряжистый, с длинными, мускулистыми руками. Игорю на этот раз почему-то сразу бросились в глаза его непомерно длинные руки. Но мясистое, хмурое лицо Носова уже не казалось таким сонным, чуть заметная тревога светилась в его глазах.
— Ну, чего ещё от меня надо? — грубовато спросил он.
— Все то же, — ответил Игорь, пытаясь поймать его убегающий взгляд. — Правду надо.
«Я тебе сейчас такую встряску дам, что ты у меня навеки покоя лишишься», — подумал Игорь. Он ещё не знал, какое его ждёт разочарование.
