Николай Леонов - Бриллиантовая пуля
– Ты хочешь сказать, что этот парень собирался убить Самойлова? – не поверил своим ушам Матвей.
– Да, за тем он и пришел, – подтвердил Гуров. – А я, поговорив с Иваном Георгиевичем и узнав от него очень много интересного, кроме того, что я вам сейчас уже рассказал, пошел провожать его до дома, потому что одного его по дороге точно прикончили бы – им такой свидетель не нужен. Как оказалось, я был прав, потому что возле его дома нас уже ждали.
– То есть уже вас двоих? – уточнил Косолапов.
– Вот именно! Тот парень, которого я шуганул, видимо, остался где-то неподалеку наблюдать за музеем и, когда увидел, что мы вышли вместе и пошли в сторону дома Самойлова, позвал еще несколько человек, вот они-то нас там и ждали. Только есть тут у вас в городе один мой старый знакомый, который ясно представлял себе, что будет с Новоленском, если меня здесь убьют. Его же, как он говорит, «в плин ласкатают». Вот он и решил вмешаться. Нет, не по доброте душевной, а потому что дураком никогда не был. Он-то со своими друзьями, если так можно выразиться, засаду, которая нас возле дома Самойлова поджидала, и турнул. Если до этого я, зная о «жучках» на своей одежде, ее предусмотрительно подальше оставлял, то теперь у меня выбора не было, и я от них просто избавился, потому что надеялся вытянуть из этого человека много для себя полезного, и не ошибся. Оказалось, что меня заказали! Причем якобы москвичи, чего точно быть не может, потому что Москва к нашему делу никакого отношения не имела. Да еще и организовать все надо было так, чтобы было похоже на простое разбойное нападение: мол, приглянулся кому-то новенький полушубок, вот он и решил его снять, а чтобы жертва не сопротивлялась, ножичком ее ткнуть.
– Вообще-то с Левой такие вещи не проходят, – заметил Крячко. – Я его и сам иногда боюсь! Накостыляет так, что мало не покажется! Он же Лев!
– Может, мне еще и порычать, чтобы страшнее было? – сердито посмотрел на него Гуров и продолжил: – А посредником выступил еще один мой старый знакомый, причем старый во всех смыслах этого слова, потому что он 25-го года рождения, бандит и садист Корень, или Корнеев Савелий Игнатьевич, который свой послужной список отсидок вел еще со сталинских времен. Он в свое время специализировался по цеховикам, обдирая их как липку! И в средствах не стеснялся! Мошенничеством он никогда не занимался, ложных обысков не устраивал, а применял грубую силу и пытками не брезговал.
– Погоди, ты про Чука говорил, что тот тоже свои жертвы пытал, – воскликнул Романов.
– Они одно время даже вместе работали, если здесь уместно такое выражение, и я потом объясню, почему. И вот этот Корень, как оказалось, не только жив, но живет в этом городе, один в большом доме, и возглавлял он до относительно недавнего времени группировку, у которой и машины есть. Но большая часть его людей около трех лет назад уехала, а при нем остались три-четыре человека, одного из которых я в музее и видел. Итого: Тарасов связан с Корнем, сиречь с криминалом, напрямую. И возник тут у меня вопрос, где и как они так крепко подружиться могли. Вот я и позвонил в Москву своему начальнику, чтобы он весь послужной список Корня мне сообщил. А потом пошел в гостиницу.
– Тебя же по дороге могли встретить! Ты что, мне не мог позвонить? – возмутился Александр.
– Ну, во-первых, я номера не знал, а во-вторых, у меня был почетный эскорт, – хмыкнул Гуров. – Так что добрался я без приключений, а Самойлова я в вашем доме, Михаил Михайлович, спрятал.
– А я к тому времени уже все наши вещи перенес в ту квартиру, адрес которой мне Сашка дал, в магазине продуктов купил и туда же оттащил, а потом в гостиницу вернулся Леву дожидаться, – встрял Крячко. – Он пришел, и мы с ним разыграли небольшую комедию, чтобы те, кто нас слушал, не заскучали. Только мы за время нашей работы научились друг друга не то что с полуслова или полувзгляда, а с полмысли понимать, вот и получалось, что говорим мы одно, а имеем в виду совсем другое, но оба знаем, о чем речь идет, чему надо верить, а чему – нет. А еще мы засветили адрес, по которому жить будем, чтобы показать, вот какие мы все из себя прозрачные. Ну, а там, поужинав, пошли к вам разговаривать.
– Только я предварительно отдал Стасу список всех фигурантов, за которыми нужно было присматривать – я его в музее у Ивана Георгиевича составил да еще в гостинице вписал туда информацию про Корня, о котором узнал только что, – добавил Лев Иванович. – Итак, что я знал к моменту нашего с вами разговора? Тарасов живет не по средствам, и источник его немалого материального благополучия неизвестен. Вы мне сказали, что ему не приплачиваете, вывод: он что-то замутил сам! Вопросы: где, что, с помощью кого? Где, было понятно сразу – на территории бывшего ГУЛАГа 313. Объясню, как я это понял. Тарасов вторым… – подчеркиваю: вторым! – узнал о том, где именно погиб отец Михаила Михайловича. Если бы заведующий архивом сказал ему об этом первому, он бы что-нибудь придумал, например, назвал губернатору номер другого лагеря, но теперь ничего исправить было нельзя. И Тарасов запаниковал, испугавшись того, что Михаил Михайлович захочет туда слетать. А информация о предстоящих полетах поступает куда? В том числе и к нему. И вот он узнал, что Косолапов на следующий день собирается вылететь с инспекционными поездками как раз в ту сторону. Что произошло бы в том случае, если бы губернатор сел на своем вертолете на территории бывшего ГУЛАГа? Да его бы там просто убили! А вы все, узнав о его исчезновении, причем вместе с вертолетом, подняли бы по тревоге свои службы безопасности, задействовали бы свои вертолеты и нашли бы это место, в чем я нимало не сомневаюсь. Что было бы дальше, можно только предполагать. Бойцы расстреляли бы преступников и освободили заложников. А может, бандиты, предварительно расстреляв заложников, сами после убийства губернатора попытались бы сбежать. Но в любом случае сладкой жизни Тарасова пришел бы конец, а может, и самой его жизни – тоже. Значит, нужно было не допустить этот вылет, причем навсегда, чтобы исключить малейший риск быть разоблаченным. У Тарасова на подготовку была только одна ночь, и оперировать он мог только тем, что было под рукой, то есть карабином и «СВД», потому что после того, как произойдет покушение на губернатора, любое его лишнее телодвижение вызовет подозрение, тем более что его в городе и так не любят. Что же он придумал? Он стреляет с чердака здания областного управления из «СВД», а я это еще до его допроса понял по углу вхождения пули, Кравцов же сразу после выстрела подбрасывает карабин и гильзу в бизнес-центр. И такое распределение ролей вполне объяснимо – ну, негоже генералу полиции самому бизнес-центр обыскивать. Потом, после операции, когда пуля от «СВД» поступает в руки того же Кравцова, которому поручено вести дело, он меняет ее на пулю от карабина, и дело с концом, а в случае чего всегда можно сказать, что врачи в калибрах не разбираются, вот и ошиблись. И тут облом! Во-первых, ваши родные, Михаил Михайлович, пулю им не отдали, сказав, что передадут ее только следователю из Москвы. А во-вторых, сам факт того, что из столицы ожидаются следаки, Тарасову тоже душу не грел. А потом и мы со Стасом им на голову свалились! Вот они и забегали, как подскипидаренные! И нас «жучками» обвесили, как новогоднюю елку шарами, и вещи наши, и номер в гостинице. На что они рассчитывали? На то, что мы лопухнемся и слопаем их версию о заказе и исполнителе из Москвы, косточками не похрустевши? Или они сумеют изъять у нас пулю еще до того, как мы поймем, из какого оружия она выпущена? Вразумительного ответа от них я так и не добился, думаю, они от страха просто не знали, что и предпринять. А когда Тарасов понял, что я вышел на финишную прямую, дал приказ о моем устранении. На этот вопрос я ответил?
– Да, все ясно, – покивали мужики.
– Перехожу ко второму вопросу: что? Что именно можно было делать на территории бывшего ГУЛАГа? На чем вообще можно делать такие большие деньги? Торговля оружием? Как перевалочная база ГУЛАГ вполне подходил, но!.. Вояки такое хлебное дело никому не отдадут. Торговля живым товаром? Отпадает. Наркотики? Да, деньги там крутятся бешеные, и производство в бывшем лагере можно было бы организовать, но возникают большие сложности с их распространением – место-то ведь очень отдаленное, куда можно долететь только вертолетом. Предположим, Тарасов туда прилетал, забирал груз и куда-то его отвозил, а дальше что? У вас в аэропорту собаки натасканные, им без разницы, чей вертолет, облают, и как он потом объясняться будет? А в самом городе вы эту заразу извели. А после разговора с Иваном Георгиевичем я понял, что это либо золото, либо алмазы, но, скорее всего, второе, потому что для промывки породы нужно много воды, которой там поблизости нет, а вертолетом столько не навозишься. Вывод: алмазы, которые тогда в ГУЛАГе, явно незаконно, для собственного обогащения, руководство добывало, потому что иначе не стали бы уничтожать всех тех, кто об этом хоть что-то знал. А если учесть, что Тарасов каждые два месяца в Благовещенск к дочери летал, откуда до Китая рукой подать, то вопрос их вывоза и последующей реализации решался очень просто – они же не звенят! Да и кто бы решился досматривать генерала полиции?
