Фридрих Незнанский - Гении исчезают по пятницам
— Что, даже третью не допьете?
— Допьем, — пообещал Турецкий, — только дома, в тепле и на диванчике.
Ирина Сибирякова
Встав около девяти утра — выходной, можно себе позволить, — Ирина заварила чай и набрала номер телефона с визитки Виктора.
— Зареев, — донеслось из трубки.
— Виктор Сергеевич?
— Он.
— Здравствуйте, это Ирина Николаевна — врач «скорой помощи»…
— Да-да, конечно! — Казалось, Виктор обрадовался звонку. — Спасибо огромное, ваша знакомая нам все очень толково объяснила, назначено обследование. И вашу просьбу я не забыл… — В трубке что-то щелкнуло, потом зашипело. — Извините, одну минуту. Так… машина зарегистрирована в Москве, в угоне не числится, владелец — Торопов Валентин, записывайте адрес…
Ирина быстро записала.
— Я очень вам благодарна…
— На самом деле пока не за что. То есть, конечно, не знаю, зачем вам эти сведения, и не спрашиваю, но этот человек может и не ездить на этой машине.
— Что вы имеете в виду?
— Он мог оформить доверенность, генеральную доверенность, продать автомобиль без перерегистрации — опять же по генеральной доверенности, в конце концов, мог уехать надолго из города, а машина давно угнана, только заявить некому.
— И все равно спасибо.
Будем надеяться на лучшее, решила Ирина. Она допила чай и остаток выходного решила посвятить «прогулке» по Алтуфьевскому шоссе, где по сведениям ГАИ проживал владелец подозрительного «форда». Во всяком случае, в одном дворе с Кропоткиным этот Валентин Торопов не живет и от места аварии Алтуфьевское шоссе довольно далеко. Значит, надо все проверить.
Через час она отыскала нужный ей дом — девятиэтажная башня среди других таких же, окружающих обычный для спальных районов двор с детским садиком, супермаркетом, рядом ларьков, гаражами и замусоренным пустырем, где должна была бы располагаться спортплощадка, но ее, конечно, не было.
Ирина устроилась недалеко от нужного подъезда, в тени ивы, и приготовилась ждать. Однако, просидев больше часа, она начала раздумывать: его и в самом деле может не быть дома — ушел на работу или, в конце концов, лето — время отпусков, уехал на Багамы или на рыбалку дней на пять… В животе у Ирины неприятно заурчало: так не терпелось поиграть в сыщиков, что даже позавтракать забыла. Сбегав к киоску, она вернулась на свой наблюдательный пункт с расстегаями и бутылкой диетической колы — теперь ждать повеселее будет.
Не успела она дожевать, как во двор, громыхая, въехал тот самый старенький «форд» и, взобравшись левыми колесами на бордюр, замер у нужного подъезда. Из него как ужаленный выскочил водитель и наклонился, заглядывая под днище.
— Я тебе говорил, нечего туда соваться! А ты — проедем, проедем!.. Вон глушак оторвал, мать его!
С пассажирского сиденья неспешно спустил ноги второй мужчина, облокотился о капот и закурил:
— Не умеешь ездить, ходи пешком.
Он повернулся, и Ира смогла хорошо его рассмотреть. Высокий — 180–185, лет примерно сорок, темные волосы с заметной сединой, жесткое лицо: довольно грубые, мясистые черты плюс взгляд надменный и в то же время подозрительный. Очень подтянутый, наверняка занимается спортом, широкие плечи, крепкая шея, под тонкой, обтягивающей водолазкой бугрятся мышцы. Одет просто, без выпендрежа: джинсы, туфли, водолазка… Короче говоря, обычный, ничем не примечательный мужчина, на улице на такого и внимания не обратишь. А взгляд?.. Так, может, он просто в данный момент зол, а вообще добрейшей души человек.
Водитель выпрямился, сплюнул под ноги и вместе с пассажиром направился в подъезд, щелкнув сигнализацией. Его Ирина рассмотреть почти не успела. Заметила только, что роста оба мужчины почти одинакового, и возраста, и телосложение похоже, только водитель скорее шатен, а пассажир — все же брюнет. Интересно, кто из них Торопов?..
Демидыч
Утром Демидычу вдруг позвонил медбрат Виктор.
— Не знаю, важно это или нет… — Слышно было, что он нервничает. — Вы просили позвонить, если кто-то будет интересоваться Эренбургом… так интересовались. Хотя, наверное, это все-таки не то, чего вы ждали.
— Кто интересовался? — спросил Демидыч. — Рассказывай, раз позвонил.
— Одна докторша, врач «скорой». Они на то ДТП выезжали, потом привозили нам травмированных, кажется. А она потом на следующий день пришла и расспрашивала про Эренбурга… То есть она даже не знала, что он Эренбург и все такое, это я ей сам рассказал, и как все было — тоже рассказал. Она мне не показалась подозрительной и вообще… А потом я подумал, может, позвонить вам все-таки.
— И молодец, что позвонил, — похвалил Демидыч. — А как ее зовут, фамилия?
— Зовут Ирина. Кажется, Николаевна. Фамилию я не спрашивал. Но точно знаю, что она врач восьмой бригады.
— Как выглядит?
— Молодая совсем, двадцати пяти еще нет, маленькая блондинка, серьезная очень…
— А она как-то мотивировала свой интерес?
— Нет вроде. Так, слово за слово, разговорились, я ее чаем угостил, она… ну, в общем, хорошенькая. Я и разболтал все. — Он протяжно вздохнул. — Не надо было, наверно?
— Спасибо, что позвонил, — не стал отвечать Демидыч. Он скомканно попрощался и закончил разговор, даже не попросив Виктора обязательно звонить и впредь, как только кто-то проявит интерес к погибшему журналисту.
Он просто не умел делать два дела одновременно, а сейчас нужно было срочно обдумать внезапно возникшую информацию. Демидыч вспомнил, что в акте вскрытия Кропоткина, который Щербак приносил, упоминалась некая Сибирякова И. Н., врач линейной бригады «скорой помощи». И номер бригады там, кажется, был указан — восьмая.
Что же это получается?
Демидыч позвонил в справочную службу «Скорой помощи» и наплел душещипательную историю, что он один из пострадавших в ДТП на улице Нагатинской, что ему оказывала помощь Ирина Николаевна из восьмой линейной бригады, что в суматохе она обронила фонендоскоп и, наверное, уже отчаялась его найти, а он вот выписался из больницы и теперь хочет вернуть… Дурацкая, конечно, история, совершенно неправдоподобная, но тетка на коммутаторе оказалась настолько усталой и замученной, видимо был конец дежурства, что не стала ничего перепроверять, даже фамилию «пострадавшего» не спросила, просто пошуршала какими-то страницами и выдала:
— Бригада восемь, Сибирякова, пишите телефон…
Телефон станции «Скорой помощи» Демидыч записал, хотя он был ему не особо нужен. Главное, все подтвердилось: некая Сибирякова выезжала и к Кропоткину, и на ДТП, где погиб Эренбург.
Что же, в самом деле, получается? Демидыч несколько растерялся. С одной стороны, врачи «Скорой» вызовы не выбирают, куда пошлют — туда и едут. То есть как бы приехать к занемогшему Кропоткину и вколоть ему что-то, от чего он окочурился, теоретически эта Сибирякова не могла. А практически? Кто его знает. И на ДТП ее тоже послали, и приехала она туда, когда авария уже произошла. Получается, непосредственно к порче тормозов и прочему эта Сибирякова тоже не может иметь отношения.
Но с другой стороны… Она присутствовала и в момент смерти Кропоткина, и рядом с местом гибели Эренбурга. И зачем-то ходила потом в больницу расспрашивать о журналисте. Сообщница убийц? Послали ее ненавязчиво выведать, не заметил ли кто, как они тормоза уродовали? Но зачем? Зачем лишний раз светиться?
Демидыч понял, что сам он в этом не разберется, и пошел за советом к Денису.
Денис все выслушал и тоже задумался крепко и надолго.
— Сибирякову берем под наблюдение, — наконец выдал он свой вердикт.
— Думаешь, не впустую пробегаем? — переспросил Демидыч.
— Женщина в искомой нами организации точно есть, — изложил ход своих мыслей Денис. — Женщину видели в момент избиения Эренбурга, женщина потом пыталась привести его в чувство, женщины — это то, на что он так падок, и именно женщину наверняка подставляли ему, чтобы выяснить, насколько много он знает. Женщина-врач не может быть патологически глупа, а если она еще и хорошенькая, то Эренбург мог на такую клюнуть. Короче, надо проверять.
— Кстати, надо еще у Севы выяснить, не встречалась ли ему эта Ирина в списке Эренбурга.
Позвали Севу. Сева приволок целый ворох бумажек, демонстрируя, что он, бедный, просто закопался в этих эренбурговских женщинах.
— Ирина была… — вспомнил Сева, — и как раз со знаком плюс. Я с ней пока не встречался. Но зато успел поговорить с двумя другими барышнями. Ломонос Мария — двадцать шесть лет, блондинка, такая хладнокровная и подвинутая на карьере, менеджер по работе с персоналом в какой-то крупной фирме, и Чернышова Алла — двадцать девять лет, тоже блондинка, искусствовед, специалист по иконописи, работает в Пушкинском музее. И они мне, между прочим, рассказали, что вовсе даже Эренбург не скрытничал, а очень любил похвастать своими успехами. Нет, прямо так, в подробностях, он ничего не рассказывал, но обе барышни знали по крайней мере, что он готовит репортаж о серии убийств. Одна (Мария) знала, что речь идет об убийствах ученых. А второй (Алле соответственно) он сказал что-то в том духе, что благодаря своей гениальности вышел на след международной преступной группировки, о существовании которой русские менты и прокуроры даже не догадываются. Чернышова — это точно не наш случай, у нее алиби и на день нападения на Эренбурга, и на день смерти Кропоткина, и вообще, там сразу видно, что дамочка не от мира сего, из нее злодейка, как из меня балерина. А Ломонос я еще проверяю. Там тоже как бы алиби, но не особо устойчивое, и, что самое главное, познакомилась она с Эренбургом двадцать пятого июля — в тот самый день, когда он встречался с Кропоткиным.
