Йорген Брекке - Царствие благодати
Пока она говорила, ее рука легла ему на колено. Синсакер почувствовал, что краснеет и больше не следит за тем, о чем она говорит. Он думал только об одном: у него был долгий-долгий день, и вот теперь молодая женщина кладет руку ему на колено, и не просто молодая женщина, а такая, которая с одного взгляда поняла, что он в разводе.
— Мне действительно пора потренироваться, — сказала Сири, — тем или иным способом. — Покинув колено, рука оказалась у него на щеке.
После первого же поцелуя Синсакер пропал. Теперь он — пропавший полицейский.
* * *Сири Хольм потянулась. Лежа на диване, она перебирала приятные воспоминания. У нее на талии до сих пор был черный пояс. Остальные части тренировочного костюма валялись на журнальном столике возле дивана. Она поднялась, засунула большие пальцы за пояс и улыбнулась. «Черный пояс за любовные бои», — подумала она, спуская пояс на бедра и давая ему соскользнуть на пол. Затем сходила в ванную и приняла душ. Правила личной гигиены Сири Хольм соблюдала строго.
На голое тело, пренебрегая нижним бельем, натянула джинсы, разноцветную кофту и красный дождевик. Посмотрев на висящие возле кухонной двери древние часы, убедилась, что на дворе поздний вечер. И вышла из квартиры.
«О да, в этом наш дорогой полицейский прав. Я очень наблюдательна», — подумала Сири Хольм, набирая на замке код, с помощью которого Ваттен утром отпирал книгохранилище Библиотеки Гуннеруса. Свой код она уже ввела. Бронированная дверь щелкнула, теперь ее можно открывать. Зайдя внутрь, она немного постояла, глядя на закрепленную под потолком камеру видеонаблюдения. Система была отключена — это она уже проверила, заглянув в кабинет Ваттена, который почему-то оказался незаперт.
«Полиция следит за безопасностью спустя рукава. Раз преступление уже совершено, второго никто не ждет», — подумала она. Кругом витал знакомый запах. Полицейские увезли все, кроме непереносимого запаха смерти. Впрочем, он не сильно досаждает. Ведь она не собирается провести здесь много времени. Сири решительно двинулась к определенной полке и сняла небольшую книгу в кожаном переплете. Тщательно осмотрела каждую страницу. Затем обложку.
«Так я и думала», — вполголоса сказала сама себе Сири. Она убрала книгу в предусмотрительно захваченный целлофановый пакет и засунула в карман дождевика. В ту ночь Сири Хольм покинула Библиотеку Гуннеруса в 00:13. Ее приход и уход не зафиксировала ни одна из камер слежения. И поскольку в ожидании собственного электронного ключа она использовала администраторский, никто никогда не сможет отследить ее перемещения по сохранившимся логам.
Глава восемнадцатая
Ричмонд, июнь 1996 года
— Шон Невинс? Ты серьезно? — Сьюзен засмеялась.
— А что с ним не так? — допытывалась Фелиция. — И вообще, какая разница, он или другой? Я просто не хочу окончить старшую школу девственницей.
— Но Шон Невинс? Этот папочкин сынок? Будь у его родителей меньше денег, все бы увидели, какое он ничтожество.
— Эй, ты кого ничтожеством называешь? Парня, с которым у меня свидание?
— Так он ничтожество и есть.
— А мне он, пожалуй, нравится. К тому же он красавчик, — вмешалась Холли.
— Спасибо, Холли, — сказала Фелиция и заставила себя рассмеяться.
— С тем, что он красавчик, никто и не спорит. — Сьюзен глубоко затянулась. — Кроме того, мы же не собираемся выходить за них замуж. Нужно просто с этим разделаться. Осталась только ты, Фелиция. Точно не хочешь курнуть немного? — Она протянула подруге косячок, от которого почти ничего не осталось.
Фелиция покачала головой и затянулась самой обычной сигаретой, зажатой у нее между пальцами.
— Лучшие в Виргинии. Они, конечно, не сильно полезнее твоей, — сказала она сухо, — но я хочу, чтобы у меня была ясная голова.
Они сидели на берегу реки Джеймс. Сьюзен Мэддокс, Холли Ле Вольд и Фелиция Стоун. Три подруги, привыкшие всем делиться. Даже самым личным. Даже тем, чем Фелиции вообще-то делиться не хотелось, но она поддавалась и говорила против своей воли. Например о том, что она все еще девственница, хотя скоро уже заканчивает школу. Сьюзен смотрела на вещи просто:
— Главное, чтобы тебя трахнули, и если это будет сделано более-менее культурно, это плюс.
— Блин, ну он должен суметь хотя бы соблазнить тебя по-настоящему, если, конечно, тебе не все равно, — сказала Холли.
— Мне не обязательно быть влюбленной, не в этом дело, но, думаю, я должна быть уверена, что могла бы влюбиться в этого человека, — попыталась объяснить Фелиция.
— Нет, правда, ты собираешься замуж или перепихнуться? — опять взялась за свое Сьюзен.
На самом деле Фелиции часто хотелось обойтись и без того, и без другого. Но далеко не всегда. А последнее время она пришла к заключению: одноразовый необременительный секс — это именно то, что ей надо. Не только для того, чтобы с этим разделаться, — ей ведь скоро исполнится восемнадцать, и она готова к этому. Так ей казалось правильнее, и на то были разные причины. Ей удалось продержаться до тех пор, пока у нее не созрело убеждение — она сама этого хочет. Поэтому по большому счету Сьюзен права. С влюбленностью можно подождать до более серьезного случая. Но все-таки кое-что было важно: он должен быть красавцем.
Сьюзен в последний раз затянулась и швырнула окурок в воду; Фелиция проследила взглядом за еще не потухшим огоньком. У них за спиной, там, куда вела идущая к Ривер-драйв тропинка, гремела вечеринка Брайана Андерсона, с которой они ненадолго сбежали. Крики и вопли достигали все новых и новых высот. Фелиция знала: еще немного — приедет полиция и попросит их прекратить. Если она хочет уйти отсюда с Шоном, избежав встречи с кем-нибудь из папиных коллег, пора возвращаться на вечеринку и уводить его с собой. Но как это сделать, не показавшись безнадежно влюбленной? Поскольку если она и хотела что-нибудь сохранить, так это некоторое достоинство.
Назад они возвращались через сад семьи Андерсон, полный цветущих вишневых деревьев. Цветы чудесно пахли. Фелиции вспомнилось кое-что из прочитанного на уроках поэзии о японском поэте Басё, жившем в XVII веке. Каждый год, когда в мае зацветали вишни, он собирал своих друзей. Они лежали под деревьями и слагали длинные стихотворения, называющиеся «рэнга» — нанизанные строфы. Каждое следующее хайку подхватывало мысль предыдущего. Все участники должны были придерживаться строгой формы рэнга. Но сочинять надо было не задумываясь, не обращаясь к величественным образам, а передавать сиюминутные ощущения и мгновенные впечатления. Такая длинная импровизация. Своего рода джаз в словах.
— Старый пруд! Прыгнула лягушка. Всплеск воды, — вдруг произнесла Фелиция.
Посмотрев на нее, Сьюзен захихикала — она всегда была сухарем по натуре. Холли, которая ходила на уроки поэзии вместе с Фелицией, напротив, узнала слова.
— Это хайку, — сказала она.
— Басё, — уточнила Фелиция.
— Хайку — это правильно. Освободи голову от мыслей и позволь вещам быть самими собой. Позволь лягушке прыгнуть, — улыбнулась Холли.
— А как же всплеск воды? Каким он кажется лягушке? — спросила Фелиция скорее у вишен, чем у Холли.
Ей не пришлось уводить Шона с собой против его воли. Она нашла его с банкой пива в руке, в компании парней из футбольной команды. Парней, которые играют в европейский футбол и ездят на «фольксвагенах» или «БМВ» в зависимости от достатка родителей. Они носят топ-сайдеры и рубашки с изображением клюшки для поло на нагрудных карманах и слушают особенные британские рок-группы, например «Смитс». Шон презирал все вульгарное, в духе реднеков, как он говорил. Кто-то мог бы сказать, что вульгарен как раз сам Шон или по крайней мере слишком напыщен, но у него было чувство юмора. Кроме того, он ходил на уроки поэзии вместе с Фелицией, и многие из его суждений были по-настоящему продуманными и тонкими. И все-таки сегодня вечером важнее всего оказалась его внешность. Заметив приближающуюся Фелицию, он оставил приятелей и подошел к ней. По-прежнему с пивом в руке.
— Ну, и как поживает моя девушка?
— Неплохо, — сказала Фелиция тоном, который ясно говорил, что ей определенно было бы не хуже в каком-нибудь другом месте. Шон уловил намек. Он хорошо умел читать между строк.
— Вообще-то вечеринка довольно скучная. Не хочешь прокатиться со мной на машине?
— А ты, часом, не выпил больше положенного? — спросила Фелиция.
Шон допил остававшееся в банке и бросил ее на траву.
— Всего лишь банка или две.
Фелиция засмеялась.
— Тогда, пожалуйста, веди осторожно. В мои планы на вечер совсем не входит навещать папу на работе.
— Я, знаешь ли, всегда вожу осторожно.
Сначала они долго ехали вдоль реки, пока не оказались за городом. Шон был из тех, кто водил «БМВ», — правда, машина не самая новая. Родители, видимо, не хотели баловать его так сильно, как позволял достаток. Они остановились на пустыре под железнодорожным мостом. Внизу под обрывом смутно виднелась темная лента реки Джеймс. Не успел автомобиль замереть на месте, как они начали страстно целоваться. Шон почти сразу потянулся к ее груди, и она не стала ему мешать. Но когда его рука передвинулась ниже, она резко ее отвела. Не давая себя остановить, он снова попытался запустить руки ей между ног и дальше под юбку. Она вырвалась из его объятий.
