Андрей Кивинов - Идеальный охотник
Ольга открыла сейф, достала нужную папку. Первая жалобы была от гражданина, которого участковый инспектор Гаджиев ударил по голове Библией, пытаясь добиться признательных показаний в воровстве из супермаркета. Любопытно, что гражданин жаловался не по поводу удара, а на то, что нанесен он был именно Библией. Это оскорбляло его религиозные чувства и разжигало межконфессиональную рознь, ибо он — православный человек, а участковый явный мусульманин. А то, что свитер в примерочной забыл снять, это чистая рассеянность.
Следующей жаловалась женщина. Адвокат. Но не по поводу профессиональных вопросов. У нее пропал без вести муж. Беднягу нашли тем же вечером возле дачи. Мертвым. Сердечный приступ. Отвезли в областной морг. Соответственно оповестили жену, которой пришлось приехать опознавать тело. Приехал с ней оперативник из отдела по розыску. Мужа женщина опознала, подписала протокол. Не особо вчитываясь, потому что мешали слезы и эмоции. Прочитала после, когда брала бумаги для оформления похорон. И пришла в ужас. Розыскник вместо бланка для опознания трупов использовал бланк для опознания живых людей. А живых, в отличие от покойников, опознают не поодиночке, а в компании. В результате протокол выглядел примерно так: «Неизвестному мужчине было предложено занять место среди еще двух неизвестных мужчин. Он выбрал место в центре… На вопрос — кто из троих ваш муж, гражданка Петрова уверенно указала на мужчину, лежащего в центре…» Ну и в таком духе. Как позже объяснил розыскник, у него закончились бланки и он использовал тот, что был под рукой. «Че такого?» Однако женщина посчитала это цинизмом, глумлением над скоропостижным мужем, написала жалобу в прокуратуру, руководству полиции и в отдел собственной безопасности до кучи. Еще какой цинизм. Циничней только реалити-шоу «Шахидки», идущий по полуфедеральному каналу «Насилие».
И вот этим придется заниматься, когда она станет начальником отдела гласных проверок. С другой стороны, сама хотела работу поспокойней. Звание, опять-таки, строгий распорядок. От и до…
А не заскучает ли? Вернее, не закиснет ли? Особенно когда рядом тот, кто на все распорядки плюет.
Господи, опять все мысли о нем… Он еще не рядом и, возможно, рядом не будет никогда…
Она отложила жалобу, взяла «корочки» на Копейкина. Открыла страничку с распечатанным фото. Можно было и не печатать, но она распечатала, чтобы дело было потолще. При любом исходе толщина приветствовалась. «Во сколько наработали!»
Профиль, фас… Сколько написано, сколько исследовано, а так никто и не узнал, почему влюбляешься в одного, но не замечаешь другого, возможно более интересного с точки зрения внешности. Вон тот же Бойков поинтересней Копейкина будет, да только Ольга смотрит на Колю исключительно как на соседа по кабинету. Ни один нерв не дрогнет. А когда Копейкин до нее дотронулся, чуть током не убил. Ноги подкосились.
И никто, наверно, этого не узнает, не просчитает. В этом и есть самое великое таинство. Чтоб никто не просчитал и не вмешивался.
Она улыбнулась, вспомнив анекдот, рассказанный Колькой. Мужчина должен жениться три раза. Первый — по расчету, чтоб жена родила детей. Потом она растолстеет, подурнеет, и можно жениться второй раз — по любви, на молодой красавице. А когда ты сам растолстеешь и подурнеешь, и она тебя бросит, жениться третий раз — на немке. Потому что они хорошо за могилами ухаживают.
Копейкин, наверно, сейчас в поиске второй жены. По любви…
Хватит! Сколько можно! Копейкина завтра посадят, и любви конец.
Она набрала номер Бойкова:
— Коля, что-нибудь есть? Новое?
— Он радио включил!
— Что? Какое радио?
— Наше радио! Куда глазок спрятан. Сидим, музыку слушаем! Концерт по заявкам! Виктора Цоя!
— А сам что делает?
— С теткой какой-то треплется!
— Ладно… Если что нового, позвони.
Опять тетка…
Тихо, тихо, может, это свидетель, потерпевшая… В конце концов, жена бывшая.
Ревность поганая. Опять гложет…
Глодала до трех. Медленно, со смаком. Как опытный садист-инквизитор, закручивающий гайки на испанском сапоге. В три Ольга позвонила Бойкову и, сославшись на самочувствие, сказала, что поедет домой. Новостей не прибавилось. Копейкин отдел покидал только на обед, в тайник не залезал.
По пути домой она заскочила в супермаркет и купила нужные продукты. Одними разговорами Копейкина возле себя не удержишь.
Снова, как и перед визитом к нему, больше часа сидела у зеркала, наводя макияж. Она должна быть в полном вооружении.
Она должна его удержать! Она спасет его!
* * *Без пятнадцати семь она стояла возле старого причала, у которого давным-давно никто не причаливал. Кроме бутылок, мусора и утопленников, плывших иногда по течению. Сооружение представляло собой бетонный прямоугольник, одной стороной положенный на берег. Противоположная сторона покоилась на сваях, уходящих под воду. К причалу прилагалось административное здание — одноэтажный домик красного кирпича, торчащий из густых зарослей бурьяна. Все, кроме стен и крыши, было из домика украдено, и теперь его использовали в качестве гостиницы лица без определенного места жительства и нелегалы-гастарбайтеры. Либо тусовались подпольщики-оппозиционеры, объявленные в розыск за хранение наркотиков.
Еще лет десять назад все было по-другому. К причалу приставали небольшие пассажирские суда и катера, курсировавшие между городками, стоявшими на реке. По воде, например, можно было добраться до соседнего Зареченска всего за полчаса, тогда как на машине уходил час с лишним.
Юрьевский речной порт принимал большие лайнеры, для транзита мелочовки служил этот причал.
Но благосостояние народа росло и крепло, машины стали не роскошью, а средством, поэтому сплав по реке теперь считался дурным тоном. Лучше ехать в своей машине, чем плыть на чужой посудине. Соответственно, причал перестал окупаться. Его же надо содержать, ремонтировать. А после того, как деньги, выделенные из бюджета на его поддержание, уплыли по речке в Швейцарию или Австрию, он закончил свой трудовой путь. Выкупать домик никто не торопился — что с ним делать? Место слишком неудобное, даже склад не устроить. А вкладываться в восстановление предприятия и подавно не имело смысла. Сносить тоже не стали — вдруг власть поменяется, и у народа отберут машины. Либо кончится бензин, и все перейдут на уголь.
От дороги вниз к причалу вели старые бетонные ступени, тоже поросшие бурьяном.
Ольга выбрала это место не случайно, хотя логичней было бы назначить встречу в центре или более людном месте. Она всегда приходила сюда, чтобы принять какое-нибудь важное жизненное решение. Своего рода ритуал. Глупость, наверное, но… Здесь работал ее отец. Главным инженером. Сидел в домике, в своем кабинете, куда очень часто приводил дочь. Иногда они ночевали здесь на старом диване. Странно, она любила ночевать здесь больше, чем дома. Домик казался огромным, как и многое в детстве.
Человека всегда тянет туда, где ему было хорошо. К рецидивистам это утверждение не относится. Хотя как знать?
Сейчас с причала ловила рыбку парочка пенсионеров. Стайка пацанов бесилась на небольшом пляжике, наплевав на температуру воды и вечернее время. Она тоже когда-то купалась здесь и тоже плевала. И на нее тоже ругались рыбачки, грозя пустить на рыбий корм.
Копейкин не опоздал. В отличие от Ольги, в его внешнем образе ничего не изменилось. Ни прически, ни гардероба. Все та же жилетка, джинсы. Машину он бросил прямо напротив причала, легко сбежал вниз. По шпионской привычке бегло осмотрел окрестности.
Если за ним прицепился Бойков, Ольга заметит. С этой точки зрения место тоже подходящее. Хотя она и не собиралась прятаться. Она почти открыто перешла на сторону противника.
— Привет… Что случилось?
— Ничего… Спасибо, что приехал. Пойдем к реке.
Не дожидаясь ответа, она взяла его за руку и потащила вниз к небольшой песчаной проплешине с брошенным бревном и остатками кострища. Он не сопротивлялся и не кричал: «Какого лешего ты оторвала меня от важных дел?!» Но мельком взглянул на часы.
— Ты торопишься?
— Хотел пораньше лечь. Завтра тяжелый день.
«Да уж, человека завалить — нелегко».
— А что завтра?
— Как всегда. Работа. Просто более ответственная, чем обычно. Я б даже сказал — более нервная.
Ольга присела на бревно. Но лицом не к воде, а к берегу. Удобно наблюдать. Он остался стоять.
— Здесь папа работал. Меня брал иногда. Как ты Никиту. Так здорово было.
— А где он сейчас?
— Умер в две тысячи третьем. Диабет. Мама у бабушки в деревне. Помогает по хозяйству. Осенью возвращается. Она в сетевом маркетинге, график свободный. У нее своя квартира.
— Мои тоже здесь. Домик в пригороде. Рядом с мототреком. Тьфу-тьфу, живы-здоровы. А квартира от бабки осталась…
