Джеймс Кэрол - Смотри на меня
Этот убийца работал с полными противоположностями девушек из эскорта. Его жертвы брали сущие центы за то, чтобы отсосать у вас в машине или в парке. Они были бездомными и немолодыми. Их срок годности уже закончился. Следовательно, они становились легкой мишенью.
Сами по себе попытки изнасилования тоже говорят о низкой самооценке. Из отчетов о вскрытии было видно, что эта часть пытки заканчивалась быстро. Видимо, это злило и распаляло его, и он вымещал свою ярость на жертвах. Каждой он наносил не менее двадцати ножевых ударов – глубоких, энергичных, чтобы компенсировать свою неспособность сделать то, что ему на самом деле хотелось с ними сделать.
Тем временем Хендрикс пел «The wind cries Mary». Я зажег сигарету, закрыл глаза и стал все обдумывать. Я представил себе мужчину, которому не терпится, которого подгоняют ярость и ненависть к себе. И я видел маленького мальчика, чья жизнь превратилась в один сплошной кошмар из-за избиений и насилия, и единственным спасением из этого ада был идеальный мир, который показывали по ТВ.
Хендрикс затих, и на смену ему, словно четверо всадников, ворвались «Led Zeppelin». Даже в тихом исполнении эти четверо звучали так, как будто настал конец света. Я кликнул на письмо и стал набирать ответ.
Убийцей был белый мужчина в возрасте от двадцати до двадцати пяти, несостоявшийся актер или музыкант. Скорее всего, он всем и каждому рассказывал, что вскоре его ждут большой успех и мировая известность, что за ним гоняются звукозаписывающие компании, чтобы заключить с ним контракт и сделать из него звезду. Или что телекомпании ждут не дождутся снять его в следующем успешном сериале, или что его голливудский агент выбил для него роль в крутом блокбастере, который выйдет на экраны следующим летом. Горькая правда состояла в нескольких проваленных прослушиваниях и бледных появлениях на шоу талантов.
Его будет легко найти, потому что он всегда бывает среди толпы, когда находят труп. Он не сможет стоять в стороне, когда зрители видят его творение. Он должен своими глазами видеть реакцию публики. Ему нужны аплодисменты и ощущение собственной значимости, которое они ему приносят.
Чтобы поймать убийцу, Калани нужно исследовать данные видеосъемки с мест преступлений и вычленить из толпы плохого актера, которому с трудом удается скрывать свое искреннее восхищение этим представлением.
38
Я раскрыл шторы и выглянул из окна. Была половина седьмого, солнце уже всходило. Небо начинало светлеть в предвкушении главного события дня, превращаясь из черного в серо-фиолетовое. В небе не было ни облачка, а южный бриз открытого окна обещал еще один жаркий день.
«Аполлон» был еще закрыт, и на улице было так же безлюдно, как и вчера. Я закрыл окно и пошел в душ. Сначала я включил как можно более горячую воду, чтобы смыть с себя вчерашнюю грязь, а потом переключил ее на ледяную, чтобы разогнать усталость. Было бы здорово поспать еще несколько часов. В идеале – шесть.
К тому времени, когда я высушился и оделся, «Аполлон» открылся, неоновая ракета зажглась красно-синим и бороздила неведомые дали. Я был самым первым посетителем и сел на то же место у окна, что и вчера. Лори выглядела точно так же – та же косметика, те же улыбка и прическа. Ретроформа тоже не изменилась, только сегодняшняя была чистая и все еще пахла стиральным порошком.
– Ранняя вы пташка, – заметила она.
– Нервы не в порядке плюс бессонница.
– Вы и Фрэнк поняли бы друг друга, – улыбнулась она. – Это он там громыхает на кухне. Утром к нему лучше даже не подходить, он как медведь с больной головой. А я вот сплю как убитая. Как только голова касается подушки – все, меня нет ровно до той секунды, пока не прозвонит будильник. Кофе?
– Да, спасибо.
На кухне что-то упало с невероятным грохотом и кто-то начал смачно ругаться. Лори крикнула: «Оно у тебя под ногами, дорогой», Фрэнк еще немного поругался, чем вызвал улыбку Лори. Покачав головой, она начала наливать мне кофе.
– Давно ли умерла ваша сестра? – спросил я.
Лори застыла с кофейником в руках, но лишь на мгновение, а затем продолжила наливать кофе. Закончив, она выпрямилась. Улыбки на лице не было. Другого подтверждения мне было и не нужно. До настоящего момента я на девяносто девять процентов был уверен в том, что Ханна соврала мне про Паркинсона. Теперь я знал это совершенно точно.
– Сисси умерла почти год назад, – покачала она головой. – Не могу поверить, что уже год прошел. Я думаю о ней каждый день и очень скучаю. Она была моей маленькой сестренкой и всегда ей будет. Я ее любила. Я состарюсь, а она нет, это так несправедливо. Я была старше ее, я должна была ее защищать. Вы теряли кого-нибудь из близких?
– Да.
– То есть вы понимаете, о чем я говорю?
Я кивнул, потому что понимал ее, хоть и не проходил через такой же опыт. Я сталкиваюсь со смертью изо дня в день, и невозможно остаться в стороне и не принять внутрь все это горе. Но, если честно, я не пролил ни одной слезы ни по отцу, ни по матери.
– А что случилось с Сисси?
– Рак груди. Она прошла химиотерапию и была уверена, что излечилась, но рак – хитрая болезнь. Он вернулся с удвоенной силой и разлетелся по всему организму, как пожар. Сисси ничего не могла сделать. И никто из нас ничем не мог ей помочь, мы только смотрели, как она умирает.
Лори вытерла глаза, размазывая тушь.
– А Ханна как перенесла ее смерть?
– Она была ангелом. Она ухаживала за матерью до последнего дня и параллельно успевала работать в гостинице.
– Я так понимаю, отца у Ханны нет.
Лори покачала головой.
– Он испарился, когда Ханна еще в памперсах ходила. Полное ничтожество, сукин сын.
– В гостинице не видно, чтобы кто-то жил.
– Там то густо, то пусто. Так было всегда. Пару недель назад она была забита, свободных номеров не было совсем. На этой неделе нет никого. Но это и не плохо. Ханна может хоть чуть-чуть передохнуть.
– Она ведь одна всем заправляет, да?
Лори кивнула.
– Мы с Фрэнком стараемся помогать, но у нас столько дел с рестораном, что да, по большому счету она сама со всем справляется. Я сто раз ей говорила нанять кого-нибудь, но она не хочет даже слышать. Как будто наказывает себя, винит себя в смерти матери.
Лори вздохнула и взяла себя в руки, дав понять, что разговор окончен. Она поставила кофейник на стол и вытащила из кармана фартука блокнот и карандаш.
– Что будете есть?
– Омлет с ветчиной, если можно. – Я улыбнулся и так энергично хлопнул в ладоши, что Лори подпрыгнула. – Ну что, вы готовы к утреннему часу пик?
– Шутите, да? Вы видели, что было вчера. Я вообще не знаю, зачем мы открылись. Я, конечно, ничему не удивляюсь. Люди боятся, и это естественно. Я тоже боюсь. Меня до полусмерти пугает мысль о том, что по улицам ходит убийца.
– Люди же все равно должны есть, Лори. К тому же Сэм Гэллоуэй уже вчерашние новости. Ночной сон обычно способствует восстановлению рационального мышления и обычного порядка вещей.
– А вы, видимо, из тех людей, у кого стакан всегда наполовину полон.
– Абсолютно.
Лори засмеялась и поспешила за стойку. Она прокричала Фрэнку мой заказ, и он своим прежним пресыщенным голосом ответил, что «исполнит его с удовольствием». Этот диалог за многие годы был проигран сотни тысяч раз и был отрепетирован до блеска. Я опустил в кофе два кусочка сахара и сделал глоток. Затем я достал мобильный и сделал два звонка. Сначала Тэйлору, потому что теоретически ему было ехать дольше, а затем Ханне, потому что ей нужно было всего лишь перейти через улицу. Сказал я им одно и то же: «Завтрак уже несут».
39
Я только начал есть, когда вошла Ханна. Увидев меня, она улыбнулась, ее глаза заблестели, и следы стресса, беспокойства и возраста тут же исчезли с ее лица. Сегодня на ней была футболка с группой «Марш смерти». Еще одно название, о котором я никогда не слышал. На моей футболке был Леннон. Она плюхнулась на сиденье напротив.
Между тем ресторан понемногу заполнялся. Трое полицейских в желтой униформе сидели за столиком напротив кассы, мужчина в красной рубашке за дальним столиком зарылся с головой в утреннюю газету.
– Привет, Ханна, – выкрикнула Лори из-за стойки. – Тебе как обычно?
– Да, спасибо, тетя Лори.
Лори прокричала заказ Фрэнку, и он выдал реплику про удовольствие плоским комичным голосом. Затем она подошла с кофейником и наполнила наши с Ханной чашки. Они перекинулись несколькими фразами, и Лори вернулась за стойку.
– Скажи мне, как зовут Тэйлора.
– И зачем мне это надо?
– Я все равно узнаю, и тогда тебе придется обеднеть на двести долларов.
– Нет, Уинтер, – улыбнулась она и замотала головой, – ничего вы не узнаете, и я только разбогатею.
– Я тебе сейчас готов дать еще сотню, если скажешь.
Ханна сложила на лбу пальцы в виде буквы Л, что должно было обозначать «лузер».
– Ладно, если ты так в этом уверена, давай увеличим ставку до четырехсот.
