Александра Маринина - Убийца поневоле
Через полчаса Артем сел за стол, молча выпил, закусил селедочкой и приступил к сладкому перцу. По его молчанию Ирина поняла, что он собирается обсудить с ней что-то важное.
– Лапусик, у нас все в порядке? – осторожно начала она.
– Не уверен. Сегодня звонил Сева, он нервничает.
– Почему?
– Денег хочет, вот почему. Случись что – он крайний, спрос будет в первую очередь с него. Вот он и хочет побыстрее нахапать, пока ему руки не вывернули. И покупатель меня торопит, у них тоже спешка. Грозится найти другого поставщика, если я выбываю из игры. Одним словом, давят со всех сторон. Идиоты! – Он в сердцах стукнул вилкой по столу. – Жадность губит людей, жадность.
– Так что же, Темушка? Может быть, не имеет смысла больше ждать? Что мальчики говорят?
– Мальчики наши наяву бредят, вот что. С этой девчонкой из магазина ерунда какая-то получается. Похоже, она к нашим делам отношения не имеет, а мы по ошибке вляпались в какое-то дерьмо. Или наши мальчики затеяли с нами свою игру. Не верю я в эту историю с женщиной, которая одновременно являлась ко всем троим. Я, киска, суровый материалист, в привидения не верю и в нуль-транспортировку тоже. Видел я фотографии, которые она им якобы оставила, разговаривал с каждым из них в отдельности, и представь себе, сходится все до малейших деталей. Даже отломанный лепесток на ее кулоне. Или они тщательно подготовились к тому, чтобы навешать мне лапшу на уши, или дьявол играет с нами шутки. Но поскольку дьявола нет, то остается только одно. И мне это не нравится.
– И что ты решил?
– Я решил подождать еще дня два-три. Жизнь-то дороже денег, верно, киска?
– Думаешь, через три дня ситуация прояснится?
– Обязательно, – уверенно кивнул Артем.
2
– Я не понимаю, зачем ты затеваешь все это! – Александр Каменский почти кричал на сестру. – И я хочу, чтобы ты либо объяснила мне членораздельно, что происходит, либо призналась, что морочишь мне голову.
Настя сидела в углу комнаты в своем любимом кресле, забравшись в него с ногами и укутавшись теплой шалью. В квартире постоянно было холодно, потому что ей из года в год было лень прокладывать утеплителем огромные щели между балконной дверью и косяком, а батареи грели совсем слабо.
Она терпеливо слушала возмущенного брата, понимая, что придется с ним объясняться, а объясняться не хотелось, у нее просто не было на это ни сил, ни времени.
– Ну что ты так волнуешься? – примирительно произнесла она. – Я занимаюсь своими профессиональными обязанностями, от тебя при этом не требуется вообще никаких усилий. Саша, ради бога, успокойся и дай мне спокойно работать.
– Вот именно, работать! – снова выкрикнул он. Его бледное лицо раскраснелось от гнева, растрепавшиеся светлые волосы торчали во все стороны. – И после этого ты хочешь, чтобы я тебе верил.
– Не поняла, – Настя удивленно приподняла брови. – С каких это пор желание работать порождает у тебя недоверие? Это что, признак лживости и лицемерия?
– Ладно, давай начнем сначала. Я пришел к тебе со своей проблемой. Так?
– Так.
– Эта проблема состояла в том, что поведение моей любовницы казалось мне подозрительным. Я знал ее к тому времени меньше двух месяцев, вполне естественно, что у меня не было никакой уверенности в ее честности. Поэтому я просил тебя помочь мне понять, не является ли моя любовница банальной уголовницей-наводчицей. Так?
– Верно. – Она снова кивнула. Ей было интересно слушать брата, у него явно прослеживалась любовь к последовательным и логичным рассуждениям, и это ей нравилось. Наблюдая за Александром, она не переставала удивляться тому, насколько они похожи, и не только внешне. Может быть, он несколько суше, циничнее, холоднее… Хотя, пожалуй, ее саму тоже в сентиментальности и добросердечии вряд ли кто упрекнет.
– Ты выяснила, – продолжал брат, – что Дарья уголовницей не является. Спасибо тебе за это, ты оказала мне огромную услугу. Теперь я могу спокойно смотреть в глаза своим друзьям и без опаски ходить к ним в гости вместе со своей подружкой, потому что благодаря тебе уверен, что не привел к ним в дом преступницу. И это все.
– И что? – нетерпеливо спросила Настя. – Дальше-то что?
– А вот это ты мне должна объяснить, что же дальше, – запальчиво воскликнул Александр. – В моем представлении дальше не должно быть ничего. Однако что-то все время происходит, а теперь еще ты мне говоришь, что Дашке грозит какая-то опасность. Как прикажешь тебя понимать?
Настя вытянула ноги, почувствовав, как затекли мышцы. По стопам и щиколоткам сразу же ударил сырой холодный воздух, коварно просачивающийся из-под балконной двери. Она протянула руку, сдернула с дивана клетчатый коричневый плед и набросила его на колени, закрыв ноги до самого пола.
– Саша, – устало повторила она, – я занимаюсь своим делом. Решаю задачки, отгадываю загадки, копаюсь в чужих секретах. Работа у меня такая, понимаешь? Почему тебя это так беспокоит?
– Да потому, что дело выеденного яйца не стоит. И как я должен воспринимать все это? – Он ткнул рукой в стопки аудио– и видеокассет, валяющихся возле телевизора. – Откуда это информационное пиршество? Тебе одной не под силу собрать столько информации. Значит, по этому делу работают и другие люди.
– Значит, работают, – подтвердила Настя, вздохнув. – И что из этого следует? У тебя, видимо, есть своя версия. Я готова ее выслушать.
– Моя версия состоит в том, что с Дарьей что-то нечисто. Ты пытаешься ее «раскрутить», но мне об этом не говоришь, потому что если я узнаю, что она связана с преступниками, то немедленно порву с ней и у тебя уже не будет к ней никакого подхода. Пока она любовница твоего брата, ты можешь с ней общаться, не вызывая у нее подозрений. Как только она станет для тебя посторонней, у тебя не будет поводов для встреч с ней. Или ты считаешь меня недоумком и полагаешь, что если поделишься со мной информацией, то я немедленно протреплюсь об этом Даше. Ведь если по делу работают вместе с тобой другие люди, это значит, что дело-то действительно есть. Хоть убей, но я не поверю, что у вас на Петровке могут работать на голом энтузиазме, просто ради любопытства или из готовности сделать одолжение лично тебе. Раз люди работают, значит, есть приказ начальства и реальное уголовное дело. Разве я не имею права знать об этом?
– Не имеешь, – Настя обезоруживающе улыбнулась. – Не имеешь, Сашенька. В этом и состоит прелесть моей работы. Захочу – скажу, не захочу – не обессудь, но требовать информацию от сотрудника уголовного розыска может только его начальник. И то не всегда. У нас есть право на умолчание. Ты этого не знал?
– Стало быть, тебе есть о чем умалчивать?
– Ну, сыщику всегда есть что скрывать, – рассмеялась она. – А что, ты действительно так легко можешь бросить Дашу?
– Могу, наверное, – Саша пожал плечами. – Если узнаю, что она связана с криминалом, сделаю это немедленно.
– Она беременна, – внезапно сказала Настя, пристально вглядываясь в лицо брата.
– Да? – Голос его был почти спокойным. – Что ж, сделает аборт. Слава богу, сейчас это не проблема.
– Ты идиот! – взорвалась она. – Ты глупый самоуверенный эгоист! Она же любит тебя, любит! Ты в состоянии это понять? Она любит тебя и хочет родить от тебя ребенка. Она абсолютно чиста, она не имеет ни малейшего отношения к криминалу, она чудесная, отважная, замечательная девочка. Тебе сказочно повезло, что она тебя любит. А ты несешь какую-то ерунду, называешь ее любовницей, уголовницей, говоришь о ней так, будто у тебя одновременно пять подружек и она лишь одна из пяти совершенно одинаковых и ничего для тебя не значащих девиц. Подумаешь, одной больше – одной меньше! Может быть, никто и никогда не будет любить тебя так, как она. Это же как раз то, чего тебе так не хватало и что тебе на самом деле нужно больше всего на свете. Ты сам загнал себя в угол, вбил себе в голову всякие глупости, женился без любви, будучи уверенным, что тебя судьба обделила. Куда ты торопился? Куда спешил? Почему не подождал, не дал себе возможности найти СВОЮ женщину? Что, мир перевернулся бы, если бы ты женился не в двадцать два года, а в тридцать два? В твоем дурацком бизнесе свои правила, семейный человек – солидный человек, ему можно доверять. Ты создавал свое реноме, и в результате в двадцать шесть лет у тебя куча денег и такая же куча комплексов, и ты готов принести любящую тебя женщину в жертву этим двум кучам. К такому итогу ты стремился?
«Ну зачем я это делаю? – мысленно осекала себя Настя. – Ведь это жестоко. Надо было бы говорить с ним помягче. Или вообще не говорить. Какое мне дело до его любовных переживаний? Какое мне дело до того, бросит он Дашу или нет? Но ведь он – мой брат. И у меня душа болит за него. Хотя, в сущности, какой он мне брат? Я и знаю-то его без году неделю. Но он так похож на меня…»
