Алексей Макеев - Бархатное убийство (сборник)
– Совершенно верно, – кивнул Лев. – Но только к тебе это никакого отношения не имеет. И заботить тебя не должно.
– Вот, значит, как… – пробормотал Жилкин. – Не должно, значит…
После чего замолчал и до самой виллы больше не произнес ни слова. Но когда они приехали и машина остановилась перед домом, бросил в сердцах:
– Умеете вы, менты, человеку в душу залезть!
– Это ты о чем? – удивился Гуров.
– Сами знаете, о чем! Об этой вашей ночевке!
– Где это я тебе в душу залез со своей ночевкой? Я с тобой сегодня, можно сказать, и не разговаривал даже. Это ты ко мне пристал: зачем еду да чего собираюсь делать. Прямо как следователь какой.
– Все шутки шутите… – с горечью в голосе произнес Жилкин. – А мне из-за ваших шуток голову ломать приходится. И не только голову…
– Ну, ты совсем загадками заговорил, – покачал головой Лев. – Ладно, когда кончишь загадки и начнешь говорить отгадки, дай мне знать. Да, скажи вот что: ключи от комнат у кого – у Глушакова?
– Да, у него в столе хранятся, – ответил водитель. – А вы в какой комнате хотите расположиться?
– Тут вроде гостевая есть, в ней и остановлюсь.
– Да, есть такая комната, – подтвердил Жилкин.
Он отогнал машину в гараж, а Гуров пошел в дежурку, чтобы взять ключ от комнаты.
В дежурке перед пультом сидел охранник. За прошедшие сутки этот красавчик сильно изменился: лицо осунулось, и сам вроде похудел. Гуров объяснил, что собирается переночевать на вилле, в комнате для гостей, и попросил ключ. Охранник с готовностью открыл ящик и вручил ему ключ. Подумав, Лев попросил также ключи от комнаты покойного секретаря Тишкина и от кабинета Кривулина и поинтересовался:
– Кто-нибудь, кроме вас с Жилкиным, есть на вилле?
– Да, Александр Ермолаевич здесь, возится где-то на клумбе, – ответил охранник.
– А Кривулин появлялся?
– Нет, Егор Борисович больше не приезжал. – Глушаков помолчал немного, потом все-таки решился и спросил: – Скажите… а вы меня не отдадите под суд?
– За что? – удивился Гуров.
– Ну… за убийство Тани, за что же!
– Зачем же мы будем тебя судить за действия, которые ты не совершал?
Лев уже повернулся, чтобы уходить, однако, как оказалось, вопросы у охранника не кончились.
– А Егор Борисович… он теперь про меня знает? Вы ему сказали?
– Да, сказали. И я тебе это утром уже говорил. Кроме того… оказалось, что Кривулин еще раньше знал о ваших отношениях.
– Он… знал?! – Глушаков был совершенно ошеломлен. – А вам это откуда известно?
– Да уж известно, – уклончиво ответил Гуров.
– Тогда… тогда мне конец! – вырвалось у охранника. – Почему только он меня раньше не решил прикончить?!
– Так ты считаешь, что это Кривулин убил Татьяну? – сразу заинтересовался Лев.
– Ну, я так не говорил… – начал отнекиваться Глушаков. – Но если не он, то кто же тогда?
– Да, кто же тогда? – повторил сыщик слова охранника. – Ладно, ты, главное, дежурь как полагается. А я пойду.
– Если Егор Борисович позвонит, что ему о вас сказать? – спросил Глушаков.
– Скажи, что полковник Гуров осматривает его кабинет, а также комнату Тишкина. А потом ляжет спать. Скажи, что Гуров очень устал, лег в гостевой комнате и велел его не будить. Понятно?
– Да, вроде все понятно, – ответил охранник.
Кабинет Кривулина Гуров осматривать не собирался – он там все уже осмотрел. Слова, сказанные охраннику насчет повторного осмотра, тоже были частью плана «Наживка». А вот комнату Тишкина он еще не видел и теперь решил восполнить этот пробел.
Лев подошел к двери комнаты, которую занимал покойный секретарь, снял печати, наложенные капитаном Синичкиным, и вошел. В комнате был беспорядок, который всегда бывает после обыска, даже если его проводят очень аккуратно. В первую очередь сыщика интересовал письменный стол погибшего секретаря. Он начал вынимать одну за другой папки с бумагами, записные книжки, просматривать их и затем откладывать в сторону. Какой-то определенной цели у него не было. Но после того как Лев узнал, что любовница Кривулина шантажировала бизнесмена, он хотел проверить, не занимался ли тем же самым и Петр Тишкин.
В записных книжках погибшего было много записей о деловых встречах, отправленных и полученных документах, о поручениях, которые надо было исполнить к тому или иному сроку. Однако ничего, компрометирующего Егора Кривулина, не встречалось. Тогда Гуров включил стоявший на столе компьютер. К его удивлению, на нем даже не оказалось пароля – убитый секретарь не опасался враждебного проникновения, не старался от него защититься. Он просматривал файл за файлом, попадались свидетельства о многочисленных выплатах наличными, но они не были никак выделены, сгруппированы, то есть как компромат на Кривулина тоже не годились.
Лев уже заканчивал осмотр, когда в коридоре послышались шаги, а затем кто-то постучал в дверь.
– Войдите! – ответил он.
Дверь открылась, и в комнату вошел Сергей Жилкин. Выглядел он еще более хмурым, чем во время их поездки на виллу, – прямо-таки мрачнее тучи.
– Ты чего такой мрачный? – спросил Гуров. – Питаешься, наверное, плохо? Ну да, теперь вы с Глушаковым без повара остались, самим приходится готовить. Небось одни сосиски с пельменями едите?
– Да, готовим сами, – кивнул Жилкин. – Вернее, я готовлю, Борька вообще ничего не умеет. Но не в этом дело…
– Тогда в чем? Купаться некогда? Ты ведь, как я понял, большой любитель купаний…
– Да не о том вы говорите! – рассердился водитель. – Я к вам по делу пришел, а вы все хаханьки! Меня, если хотите знать, еда вообще мало интересует. В детстве так себе кормили, я привык. Ну, а на зоне, сами понимаете, что за кормежка. В общем, мне это безразлично.
– Так за каким делом ты пришел? – уже серьезно спросил Гуров. – Давай рассказывай.
Однако Жилкин не сразу начал говорить. Сначала он подошел к окну, убедился, что все форточки закрыты, заодно выглянул наружу – не стоит ли кто рядом с окном. Потом тихо подошел к двери и распахнул ее настежь.
– Так надежней будет, – объяснил он свои действия. – Если кто по коридору будет приближаться, я всегда услышу – слух у меня чуткий. А закрытая дверь ни от чего не спасает – наоборот, из-за нее подслушивать удобнее.
– Твоя правда, – согласился Гуров. – Только кого сейчас опасаться? На вилле ведь никого не осталось. Или ты думаешь, что Вишняков будет подслушивать? Или Глушаков?
– Не знаю, – покачал головой водитель. – Я теперь уже не знаю, кого и чего нужно опасаться, но будет лучше, если нас никто не услышит.
– Стало быть, ты наконец решил рассказать мне какую-то тайну? – предположил Гуров. – Которую, если «по понятиям», рассказывать был не должен?
– Ну да, – кивнул Жилкин. – Не то что тайну не должен рассказывать, вы же знаете – блатным вообще нельзя с ментами сотрудничать.
– А ты себя до сих пор блатным считаешь, что ли? – удивился Гуров.
– Нет, конечно… – протянул водитель. – Но фраером себя считать тоже неохота. Ладно, это все философия! Вы про дело слушать будете?
– Буду! – решительно заявил Гуров.
– Тогда слушайте. Значит, имеются два случая. Первый вообще давно случился, еще до всех этих убийств.
– А как давно?
– Примерно месяц назад. Я, как вы заметили, люблю спортом заниматься. И не только плаванием, мне вообще нагрузки нужны, иначе плохо себя чувствую. Тут в доме зальчик есть, с тренажерами, его Егор Борисыч для себя держит. Ну, я иногда туда захожу, штангу тягаю. А еще в гору бегаю – вон там, сразу за воротами.
– Ты, я чувствую, хочешь мне рассказать о своих спортивных достижениях… – перебил его Гуров.
– Ни о каких не о достижениях! Это я просто объясняю, почему так все вышло. Значит, так. Месяц назад решил я в очередной раз побегать. Там в лесу тропочки есть – звериные, наверное, вот я по ним и бегаю. Уже знаю, где надо свернуть, так что не сбиваюсь. А в тот раз сбился. Куда-то не туда повернул, а тропа и кончилась. Мне бы назад развернуться, а я что-то заупрямился. «Дай, – думаю, – напрямик попробую». Ну, и попробовал… Тут ведь лес не такой, как наш. По нему гулять просто так не получится. Кругом кусты, колючки. В общем, заблудился основательно. Что делать – повернул и пошел прямо вниз. Все равно, думаю, где-нибудь на дорогу выйду. Шел так, шел, и вдруг вижу – велосипед стоит!
– Велосипед? Брошенный?
– В том-то и дело, что нет! Не новый, правда, и всего с одной передачей, но вполне в рабочем состоянии. И пленкой аккуратно укрыт, от дождя. Тут ведь дожди то и дело случаются…
– То есть хозяин оставил этот велосипед не на один день?
– Я так понял, что да.
– А что-нибудь еще там было?
– Да, было. Я пленку приподнял, а на багажнике лежат два мешочка, с солью и с сушеным инжиром, и топорик.
– Маленький?
– Ну, вроде туристского. Не такой уж маленький.
– Больше ничего?
– Нет, больше ничего.
– Ну, и что дальше было?
