Леонид Словин - Транспортный вариант
— Неожиданный печальный финал, — он протянул руку. Пожатие оказалось вялым. — Извините, не приглашаю. Однокомнатная квартира. Девчонку разбудим
— до утра проплачет. Не уснет!
Денисов и начальник отделения розыска Сапронов прошли в подъезд. В нише рядом с лыжами, старым картонным ящиком стояло несколько санок. Денисов снял одни, не имевшие спинки, поставил на полозья.
— Садитесь, — сам он остался стоять.
Разговор в основном вел начальник отделения розыска райуправления. Это было его преимущественным правом.
— Вы хорошо знали Шерпа? — спросил Сапронов.
— В консультации есть, конечно, адвокаты, которые работали с ним дольше. Фесин, например. Еще несколько человек. — Почтарев подумал. — Но, по-моему, у нас были неплохие отношения. Мы уважали друг друга. Он передал мне часть своей персональной клиентуры.
— Он был откровенен с вами?
Почтарев покачал головой:
— Об этом не могло быть и речи. Улыбка, доброе слово. Начинающему адвокату поддержка опытного метра, пожалуй, нужна, как никому.
Сапронов и Почтарев сидели рядом, вполоборота друг к другу. Денисов слушал их стоя.
— Вам приходилось бывать у него дома?
— Один раз. Я заезжал за кассационной жалобой.
Надо было срочно отправить в суд. Шерп болел.
— Что-нибудь привлекло ваше внимание в его частной жизни?
Взаимоотношения в семье?
— Нет. Жена сделала по чашке крепкого кофе. Перекусили втроем. И я уехал.
— Это было в квартиреч у метро «Варшавская»?
— В другой. У метро «Бауманская».
— Теперь расскажите, где вы встретились с ним в последний раз.
— Я как раз хотел к этому перейти. — Почтарев выше притянул колени. В подъезде было холодно. Модная курточка с застежками, которую он второпях, натянул, не могла его согреть. — После ухода Шерпа из консультации к его отсутствию постепенно стали привыкать.
Некоторые клиенты по старой памяти еще спрашивали его, просили телефон.
Он никого не принимал. Вскоре они поостыли. За год я не видел Игоря
Николаевича ни разу. Я очень несвязно рассказываю? — спросил Почтарев вдруг.
— Ничего.
— И вот с неделю назад иду я в один дом, куда меня пригласили. Рядом с
Москворецким райздравотделом.
Знаете?
— Территория нашего обслуживания, — кивнул Сапронов, — рядом с железной дорогой.
— Там действительно поблизости платформа.
«У ремонтирующегося здания, — Денисов отыскал свой ориентир. — В этом деле оно словно дом с привидениями…»
— Я о чем-то задумался, — продолжал Почтарев, — не Видел, кто идет впереди меня.
— В какое время это было?
— В самом начале восьмого часа. Вечером. Было много прохожих. Я шел медленно, мне назначили к половине восьмого. Внезапно обратил внимание: трое людей идут в одном ритме. Мужчина с женщиной впереди и еще мужчина сзади. Я бы не обратил внимания, если бы мужчина, идущий сзади, намеренно не сменил ногу.
Он тоже почувствовал, что привлекает к себе внимание.
Я пригляделся. Это был Шерп.
Начальник отделения розыска что-то быстро начал набрасывать карандашом у себя в блокноте, шрам у него на щеке покраснел от холода.
По подъезду гулял ветер. Денисов отошел к выходу, туже притянул дверь.
За картонной коробкой, в нише, нашлась тряпка, Денисов подложил ее к дверям, чтобы меньше дуло. По роду службы ему нередко по ночам приходилось обживать чужие холодные подъезды.
— На него невозможно было смотреть, — продолжал Почтарев. — Таким я
Игоря Николаевича никогда не видел. Сосредоточенный, сжатый. А главное, обернувшись и узнав меня, он сделал знак, чтобы я не подходил. — Почтарев постучал промерзшими ботинками. — Может, все-таки подняться ко мне?
— Мы скоро, — начальник отделения розыска теперь не отрывался от своих записей, — вы смогли бы описать двоих, которые шли впереди? Вы уверены, что они не замечали его?
Денисов понял:
"Из многих возможных версий Сапронов избрал ту, от которой я, взвесив все «за» и «против», отказался.
Коротко ее можно обозначить пословицей, приведенной заведующим юридической консультацией: «Седина — в бороду, бес — в ребро!»
— Не знаю, — сказал Почтарев, — его трудно было не заметить.
— А насчет примет?
— Пожалуй, женщину бы я узнал. Молодая, в красном пальто. Небольшого роста.
— А спутник?
— Его я видел только мельком, ничего не заметил.
Да он и интересовал меня меньше!
— А что можно сказать о Шерпе последнего периода? — Сапронов захлопнул блокнот. — Стал ли он больше следить за собой? Лучше одеваться?
— Безусловно, — Почтарев поднялся. Его била дрожь.
Пора было заканчивать разговор. — В то же время был словно тоскливее, сентиментальнее. В процессе как-то начал цитировать стихотворение и вдруг прослезился.
Представляете?
— Что это было за дело? — спросил Сапронов. — Помните?
— Подзащитный Игоря Николаевича стрелял из ревности в женщину много моложе его. Очень романтическая история, — Почтарев собрался вызвать лифт.
Начальник отделения розыска выразительно взглянул на Денисова, переспросил:
— Из ревности?
— Да. Шерп произнес яркую умную речь…
Денисов воспользовался паузой: он давно ждал возможности задать свой вопрос. Сейчас он был кстати:
— Как Шерп относился к деньгам? Может, копил на машину, на дачу?
Понимаете меня?
Почтарев нажал на кнопку лифта — кабина вверху начала плавное скольжение вниз.
— То есть, продал бы Шерп за деньги душу дьяволу? — он покачал головой.
— Ни в коем случае. Это был человек противоречивый, всегда неудовлетворенный. Но честный по самой сути. — Как раз это Денисову было важно знать.
— У меня есть предложение, — начальник отделения розыска тронул
Почтарева за руку. — Что вам, невыспавшемуся, мотаться по автобусам?
Давайте проедем сейчас к нам в управление… — Рассказ Почтарева подкреплял его версию об обманутой стариковской любви и ревности как причинах самоубийства адвоката, и Сапронов спешил ее запротоколировать. —
Оттуда мы на машине отправим вас прямо во Внуково.
— А что, — подумав, сказал Почтарев, — я, пожалуй, соглашусь.
Все сложилось к общему удовлетворению.
Было поздно. Ехать домой Денисову не имело смысла, он попросил подбросить его на вокзал. Утром его ждали в Расторгуеве.
— Наш поезд, — разнеслось из динамиков, — следует до станции… — Стук компрессоров заглушил слова проводницы, но потом ей удалось все же добавить: — С остановками по всем пунктам, кроме…
Денисов сидел в пустом вагоне. Сообщение проводницы в данном случае касалось его одного.
— Доброго вам пути!
Хотелось спать, но он не мог позволить себе задремать в пустом вагоне, да еще до отправления, хотя по привычке сидел лицом к ближайшему тамбуру, против двери, открытой на платформу.
«Другое дело, когда кто-то еще в вагоне», — подумал он.
Денисов откинул дальше назад воротник куртки, достал блокнот.
Все последние страницы содержали выписки из писем Шерпа и его вопросы по их поводу.
«Я проводил своего друга до места, откуда на бугре начиналось уродливо вытянутое двадцатиподъездное здание…» Здесь же были выписанные из эссе адвоката ориентиры: «арка», «выкрашенная в два цвета труба», «автобусная остановка», «пустырь».
Ниязову так и не удалось установить это место. Таким же невыясненным осталось и другое: «Хрустальная ладья». Почему она понадобилась
Белогорловой в тот вечер? Куда она ее везла? «Поездка в Калининград».
«Неизвестный, который оказался на месте несчастного случая и предъявил пропуск на имя Дернова. Спортивная куртка, белая с красным спортивная вязаная шапочка. Лицо словно проваленное в середине. Сам он отобрал пропуск у настоящего Дернова? Или получил у третьего лица? Имел ли отношение к случившемуся с Белогорловой?»
В тамбуре раздались голоса, показалась пожилая пара с маленьким пионерским рюкзачком; супруги явно ехали проведать дачу…
Он все-таки спал.
— Расторгуево! — объявило радио. — Следующая станция Домодедово.
Он выскочил в тамбур, конец объявления дослушал уже на платформе:
— Калининскую и Ленинскую электропоезд проследует без остановок!
— Товарищ старший инспектор! — у лестницы, поднимавшейся к маленькому кирпичному домику вокзала, его ждал Паленов. — Мы здесь!
Денисов не сразу узнал того опустившегося после нескольких дней возлияний человека, которого он видел в свой прошлый приезд. Он запомнился ему почерневшим с тяжелого похмелья, в полосатом нижнем белье.
Этот Паленов был в свежем, словно только из чистки, пальто, аккуратно выбритый и подстриженный. Из уважения к Денисову он держал шляпу в руке.
В конце лестницы, под часами, стоял младший лейтенант— начальник линпункта. На всегда сонном благодушном лице бродила довольная улыбка.
Они поздоровались.
— Нашли? — спросил Денисов.
