Елена Топильская - Помни о смерти
— Пусть остаются люди у квартиры Хрунова, остальные, с адресов Иванова и Шитова, пусть срочно едут сюда. Печатай обыск на квартиру, где офис, — ну, где установлен третий телефон из календаря Неточкина. Туда на обыск с криминалистом, пусть пальцы возьмут со всех возможных поверхностей. Вот данные Трайкина Сергея Сергеевича, срочно, срочно пусть ищут его, пусть из-под земли достанут, если жив еще. Может, ГАИ «перехват» объявит на все тачки этой гопкомпании, пусть их тормозят и держат до нашего прибытия. На машины тоже печатай обыски и отдай операм, а я слетаю в морг. Леша, быстрей, понял?
— Не понял, но выполняю, — совсем как Курочкин, ответил Горчаков и стал звонить операм.
— Ты не вспомнил, чудовище, где ты видел эти фамилии? — нервно спросила я.
Горчаков покачал головой.
— Ну тогда возьми бумаги Неточкина — листочки с денежными расчетами. Возьми-возьми! И посмотри заодно, чьим почерком они написаны.
Лешка вытащил профессорские бумаги. Против фамилий Иванова, Хрунова и Шитова стояли суммы в долларах; гонорары «сотрудника института» Хрунова вдвое превышали суммы, записанные против фамилий его подельников. Почерк человека, сделавшего эти записи, с почерком Неточкина ничего общего не имел. Зато много общего имел с почерком, которым завершался протокол допроса Героцкого: «Мною прочитано, с моих слов записано правильно…»
Наконец все было готово; четыре оперативника курили на лестнице, ожидая, пока Лешка складывает им в папку постановления на обыски и бланки протоколов, а пятый опер по телефону договаривался с дежурной частью, чтобы объявили в «Перехват» машины наших фигурантов. Он должен был везти меня в морг, и я топталась в коридоре рядом с курильщиками, не в силах сдержать нетерпение.
И вдруг — надо же такому случиться! На лестнице показался Хрунов Вадим Вадимович собственной персоной. У меня и, судя по всему, у оперов аж дыхание перехватило. А ничего не подозревающий Вадим Вадимович заулыбался, увидев нас, и громко объявил:
— А я к вам! Мне надо зубы вставить, выбитые при незаконном задержании, вот хочу спросить, кто мне оплатит протезирование.
Я ничего не успела сказать, а один из оперов, бросив в урну недокуренную сигарету и делая вид, что ему глубоко безразлично происходящее, стал спускаться по лестнице и незаметно зашел в тыл Хрунову, блокировав ему путь отхода. А двое других не отказали себе в удовольствии — подошли вплотную к Хрунову так, что он оказался прижатым к стенке и ласково спросили:
— Парень, ты понял, что ты сейчас будешь оказывать сопротивление работникам милиции? Ты понял, что сейчас будешь вести себя безобразно и нам придется применить самые жесткие меры, чтобы тебя успокоить?
— Я… — вякнул было Хрунов, но его перебил четвертый опер:
— А что ты скажешь, если зубы тебе выбьют в ходе абсолютно законного задержания?
Совершенно неуловимое движение опера — и Хрунов оказался в наручниках; все произошло так быстро, что он и сам несказанно удивился.
— Ребята, пойдемте с ним вместе осмотрим машину, и снимайте засаду в его адресе, пусть едут сюда, — сказала я.
Один из оперативников вытащил из папки постановление на обыск машины Хрунова.
— Горчаков, — крикнула я на всю прокуратуру, — пока мы машину обыскиваем, напиши протокол задержания Хрунова.
— Что?! — взвился опомнившийся Хрунов. — Не имеете права, задерживать по подозрению в преступлении можно только один раз. А меня уже задерживали за изнасилование и за то, что этому Горчакову морду набил. И вообще он потерпевший, не имеет права!
— А мы вас задерживаем по подозрению в других преступлениях.
— Это каких же? — прищурился Хрунов.
— В убийстве Неточкина и Струмина.
— Я таких не знаю, — огрызнулся Хрунов.
— Да, вас друг другу не представляли. А Горчаков не потерпевший, поскольку дело прекращено. Пошли.
Я кивнула операм, и они повели Хрунова вниз. Все-таки я не удержалась и схулиганила: проходя вперед по лестнице мимо Хрунова, я притормозила и тихо, сквозь зубы, сказала ему:
— А за «биксу легавую» ответишь отдельно, — только плевать ему под ноги не стала.
В багажнике джипа лежала, точно нас дожидалась, монтировочка, слегка заржавленная. Мы аккуратно упаковали ее в конверт из плотной бумаги; она должна понравиться и Марине Коротаевой, и Боре Панову; я подумала, что и одорологи свое слово скажут, чтобы потом Хрунов не кричал, что видит эту монтировку впервые в жизни; его запах наверняка найдется на монтировке, и биологам найдется работа, как кровь ни вытирай."
В морг мы с оперативником слетали за полчаса. Я забежала в кабинет заведующего и с порога, запыхавшись, попросила:
— Юра, срочно нужна пробирка, пусть Кульбин принесет, срочно, очень нужно, — не давая ему опомниться, говорила я, — только чистую, очень тороплюсь…
Юра посмотрел на меня ввалившимися глазами; чувствовалось, что мыслями он где-то далеко и с трудом понимает, чего я хочу. Он нажал на кнопку громкой связи:
— Василий, принеси мне пробирку, пожалуйста, чистую, только побыстрее.
Через минуту открылась дверь, на пороге стоял Вася, держа в руке пробирку; меня он не видел. Я вышла из-за дверной створки и, сказав: «Спасибо, Вася!», подставила под пробирку конверт. Он машинально разжал пальцы, пробирка упала в конверт, я повернулась и побежала по коридору.
Конечно, на подслушивающем устройстве были пальцы Кульбина, я могла бы и не дожидаться вердикта криминалистов. Привезя меня бесчувственную домой после «вскрытия» абсцесса, Вася вколол мне еще снотворного и беспрепятственно распихал приборчики, куда хотел.
Пока я ездила в морг, дома у Хрунова нашли россыпь бумажек, нашлепанных на компьютере: «Работа за границей, тел…» Такие бумажки иногда раздают у метро; мне тоже, бывало, совали в руки клочки бумаги, на которых было написано: «Работа на дому», или «Хотите похудеть?».
Хрунов гордо молчал, что в присутствии адвоката, что без него.
В протоколах везде значилось, что Хрунов — безработный. Но когда оперативники привезли документы с обыска дома у Хрунова и Горчаков в них зарылся, он обнаружил в куче бумажек характеристику на коммерческого директора Вадима Вадимовича Хрунова, подписанную руководителем концерна «Медин». Я даже испугалась, когда он вбежал ко мне в кабинет, размахивая этой характеристикой.
— Машка, — вопил он, — теперь все понятно! Вот он, наш выговор, откуда вырос!
Я отобрала у него характеристику и долго обмахивала его этой бумажкой, прежде чем он начал рассказывать:
— Первый раз я сцепился с Дуремаром знаешь, из-за чего? Он расписывает мне, как начальнику отдела, материал о том, что одна фирма, питерская, не платит другой фирме, московской. Я удивился: больше ни о каких нарушениях в материале речь не идет, неплатежи, и все. Пошел к Дуремару, говорю, так, мол, и так, не наша подведомственность, надо разъяснить право на обращение в арбитраж. Дуремар на меня цыкнул: не ваше дело рассуждать, что надо сделать, выполняйте, то есть, решайте вопрос о наличии состава преступления. Я еще в бутылку полез, спрашиваю: какого преступления? Даже сами заявители ни о каком преступлении не говорят. Дуремар на меня смотрит как на идиота и внятно говорит: отправьте материал в РУОП, поручите им проверку, пусть людей повызывают, налоговой полиции поручите, пусть проверят их деятельность… Я, пожимая плечами, ухожу, звоню в РУОП, объясняю ситуацию, киваю на дурацкий приказ начальства, а руоповцы мне говорят, мол, мы все понимаем, не переживайте, направляйте материал, мы людей по-вызываем, все проверим; надо, чтобы заплатили, да? Представляешь, типичная разборка руками прокуратуры и РУОПа: надо заставить людей заплатить. А руоповцы добавляют: а чтобы вам все стало ясно, гляньте в список учредителей московской фирмы. Я глянул: на видном месте Иван Кузьмич Карданов.
— Это, что ли, бывший зам Генерального прокурора?
— Точно!
— Так он же на пенсии! Он же ушел сразу после
Назначения Дремова.
— Ну и что? Связи-то остались, ну как не порадеть родному человечку… Так вот, фирма «Медин» — питерский филиал фирмы Карданова. То-то Дремов так суетился по делу Хрунова! Назначение свое отрабатывал.
Сергей Сергеевич Трайкин, благополучно отловленный у подружки, простодушно рассказал, что ему обещали работу в Южной Африке за бешеные бабки, условие было одно: железное здоровье. Он, выйдя из «Крестов», позвонил по телефону, который дал ему Валера Синдеев, ему велели приехать в офис — однокомнатную квартиру в «хрущевке»; выяснили у него всю его биографию, интересовались наследственными заболеваниями, потом отправили в знакомый нам медицинский институт, там высокий красивый мужик заполнил на него карту, взял анализ крови, сделал ему рентген и велел быть на связи. Трайкин добросовестно сообщил все координаты, где его можно найти в любое время суток, и стал ждать вызова.
