Алексей Макеев - Производственный секрет
— Ну что, Вист, все тихо? — спросил старший.
— В том-то и дело, что тихо, — ответил тот, что караулил на лестнице. — Не нравится мне это.
— Никому не нравится, — сказал старший. — В общем, ты нас прикрой, а мы с Котом уходим. Догонишь нас, как договаривались. Только «хвоста» не приведи. Семь раз отмерь…
— Понял, — буркнул тот, кого старший назвал Вистом.
— О-па! Приехали! — вдруг странным голосом произнес за спиной Бекаса охранник по кличке Кот. — Сливай воду, ребята!
Сначала Бекас ничего особенного не увидел. Просто в конце коридора на несколько мгновений возникла мужская фигура — мелькнула и пропала. Потом еще раз вынырнуло чье-то лицо и точно так же исчезло. Бекас и внимания бы не обратил.
Однако его тюремщики видели больше и, надо отдать им должное, действовали уверенно и слаженно. Но дальше события стали развиваться так быстро и необратимо, что у Бекаса голова пошла кругом.
Вист и Кот мгновенно расстегнулись, и под плащами у них обнаружились тускло отсвечивающие металлом автоматы — совсем небольшие, очень похожие на игрушечные. Во всяком случае, Бекасу они показались именно такими, потому что никогда прежде ему не приходилось видеть пистолет-пулемет «ингрэм», произведенный в Соединенных Штатах Америки.
Правда, Бекас догадывался, что сопровождающие его люди не расположены играть в игры, и подумал, что сейчас здесь будет очень шумно. Однако и Кот, и Вист очень ловко и быстро навернули на дула своих автоматов глушители. Потом Кот побежал куда-то в сторону и нырнул в неприметную боковую дверь. Через мгновение он появился снова и махнул рукой.
— Чисто! — заключил вполголоса старший и, схватив Бекаса за руку, потащил его за собой.
Бекас успел заметить, как в конце коридора снова появились люди. На этот раз они уже не прятались, а бежали прямо по направлению к подвалу. Присев на корточки, Вист открыл стрельбу. Последнее, что увидел Бекас, были отлетающая от стен штукатурка и лопнувшее стекло в окне.
Его впихнули в боковой коридор и потащили вверх по лестнице. Уже на бегу Бекас увидел, что в правой руке старшего зажат большой пистолет с глушителем.
«И никакого шума! — мелькнуло у него в голове. — Зато уж месиловка намечается знатная! Если выживешь, впору свечку в церкви ставить. Однако на ментов те внизу и правда не похожи. Кто же они? Неужели Арнольд Евгеньевич меня разыскал? Не верится что-то. Не станет он так засвечиваться, не такой у него характер».
Пока он размышлял, его втащили на четвертый этаж. Бежавший впереди Кот, как заводной болванчик, вертел головой, опасаясь пропустить малейшее шевеление рядом. Но путь был чист. Один раз только мелькнуло на площадке испуганное лицо какого-то молодого человека, но и оно мгновенно исчезло — Бекас даже не успел его рассмотреть.
Однако ни старший, ни Кот не пытались остановиться даже на секунду. Они как будто слышали что-то такое, чего не слышал Бекас. Возможно, и в самом деле слышали — у него-то стоял сплошной звон в ушах.
На четвертом этаже старший отпустил окончательно запыхавшегося Бекаса и с пистолетом в руке полез по стальной лесенке, ведущей на чердак. Дверца была заперта на хлипкий навесной замок, который охранник, как показалось Бекасу, сковырнул ногтем. Пока он возился с дверцей, Кот с автоматом напряженно смотрел вниз — следил за лестницей.
Делал он это совсем не зря. Теперь уже и Бекас различил легкий приближающийся шум — кто-то аккуратно, но быстро шел по их следам. Угрюмое выражение, которое украшало лицо Кота, наводило на самые неприятные мысли. Заглядывая в лестничный пролет, он видел совсем не то, что ему хотелось увидеть.
Бекаса вдруг ошпарила мысль, что, если за ними идут чужие, значит, Вист уже мертв. Отбросил копыта, как сказали бы его товарищи. Осознание этого вызвало в душе Бекаса жутковатое и двойственное чувство. С одной стороны, ему хотелось, чтобы его тюремщиков покарали. Этого требовало и чувство мести, и простая логика — чем меньше врагов, тем легче жизнь. Но, с другой стороны, еще больше Бекас боялся неизвестности. С некоторых пор он стал чем-то вроде игрушки в чужих руках. Его швыряли направо и налево, как мячик на спортивной площадке, желая заработать побольше очков. Как о человеке о нем давно уже никто не думал. Надеяться, что сейчас за ним пришли гуманисты, не приходилось. Пожалуй, соображай Бекас получше, он бы попытался извлечь выгоду из этого внезапно возникшего противостояния, но на самом деле это было ему не под силу. Он не умел так быстро ориентироваться. А события все развивались.
— На крышу! — глухим голосом скомандовал старший и потащил Бекаса к лестнице на чердак.
Цепляясь непослушными руками за стальные прутья, Бекас выбрался наверх. На чердаке пахло дождем, пылью и слежавшимся птичьим пометом. У Бекаса опять закружилась голова.
— Вперед! — пихнул его в спину охранник. — Жить хочешь? Шевели копытами!
Он погнал его к слуховому окну. В стекло барабанил дождь. Внизу под люком послышался треск автоматной очереди, смягченный глушителем. У Бекаса вспотела спина.
Старший ударом пудового кулака вышиб оконную раму и бешеным взглядом посмотрел на Бекаса.
— Лезь!
Он подсадил Бекаса, и тот выбрался на скользкую, залитую водой крышу. Тучи неслись так низко, что казалось, их можно потрогать рукой. Холодный ветер забирался под уродливую куртку Бекаса. Волосы на голове моментально намокли.
Он обернулся и обомлел. Старший охранник даже не смотрел на него. Он смотрел в глубь чердака и, вытянув руку, стрелял в кого-то, посылая пулю за пулей. После каждого выстрела пистолет в его руке дергался как живой.
Вдруг он прекратил стрелять и одним махом протиснулся сквозь узкое окно. Поднявшись на ноги, он опять схватил Бекаса за рукав и потащил на другой конец крыши.
— Кота кончили! — сообщил он на бегу хриплым голосом. — Теперь наша с тобой очередь!
От того, что он вдруг перешел с обычного своего «вы» на панибратское «ты», Бекасу сделалось особенно страшно. Он, не рассуждая, устремился туда, куда волок его охранник. Край крыши приближался.
Вдруг охранник остановился, резко повернулся и вскинул пистолет. Бекас обернулся тоже.
На его глазах из чердачного окна выполз кто-то высокий, гибкий как червь, затянутый в черную кожу, припал на одно колено и прицелился в беглецов. Что у него в руках, Бекас не разобрал — мешал дождь, — но чужак даже не успел выстрелить. Спутник Бекаса несколько раз подряд нажал на спусковой крючок.
Дождевые капли сильнее барабанили по жестяной крыше, и Бекас не расслышал ни одного выстрела. Однако он прекрасно видел, как человек в черном вдруг мечтательно запрокинул голову, выпустил из рук оружие (это оказался автомат с укороченным стволом, похожий на те, что совсем недавно продемонстрировали Бекасу его стражники) и тихо повалился на бок. Его тело медленно-медленно начало скатываться вниз по мокрому железу.
Бекасу почудилось, что он смотрит по телевизору какой-то страшноватый сериал, ни начала, ни конца которого он не знает, и тем не менее оторваться от зрелища не может.
Оторвал его охранник, который отвесил Бекасу хорошего тумака. Тот едва удержался на ногах и посмотрел на своего спутника с обидой и недоумением.
Старший охранник менял обойму в пистолете. Глядя на Бекаса дикими глазами, он прокричал:
— Разбегайся и прыгай на соседнюю крышу! Там нешироко, не бойся! Иначе нам не уйти! Иначе — хана обоим! Шевелись — я прикрою!
По его серому лицу хлестали струи дождя. Он был похож сейчас не на человека, а на статую из цемента. И слова его звучали так же странно, как если бы заговорила статуя.
Бекас стоял, озираясь. Бежать к краю мокрой крыши было страшно. Прыгать с нее на соседнюю — еще страшнее. Охранник говорил, что там нешироко, но Бекасу казалось, что там целая пропасть. Он никак не мог решиться.
Охранник передернул затвор и тут же выстрелил. В ответ из слухового окна тоже полетели пули. Они пропели над самой головой Бекаса. Его душа наполнилась ужасом. Он превратился в животное, которое спасается бегством от лесного пожара.
Громыхая подошвами по гудящему железу, он ринулся по скату и с криком оттолкнулся от края крыши. На миг под ним разинула пасть черная смертельная пропасть, а потом его тело с глухим стуком рухнуло на крышу соседнего дома и тут же стало неудержимо сползать вниз, точно зловещая пропасть не желала упускать приглянувшуюся ей жертву.
Бекас отчаянно завопил и стал пальцами цепляться за ржавые стыки кровельного железа, изо всех сил стал выползать наверх. Он едва ли не зубами впивался в эту ржавую мокрую крышу. Он забыл в этот момент про все остальные невзгоды, про Арнольда Евгеньевича, про Тенина, про охранников с пистолетами и автоматами. Он хотел только одного — замедлить, прекратить это жуткое сползание в бездну.
