Мартен Кумберленд - Кошмар для полиции

Теперь руки Фелисити Видмер, которыми она разглаживала юбку, заметно дрожали. Она опустила глаза, избегая встречаться со взглядом комиссара.

— Положительно не вижу причин для беспокойства. Я сказала об этом месье Форестье. Понимаю, что ему затруднительно одному вести дела, но вероятно Эжен не задумывался о том, что поставил его в затруднительное положение. Мой муж уже давно говорит, что хочет отойти от дел и понемногу осуществляет это. В конце концов, ему больше пятидесяти и он очень много поработал за свою жизнь… Я уверена, что мы вскоре узнаем, что Эжен просто решил устроить себе отпуск. Возможно, он решил это в последний момент. Уик-энд более продолжительный, чем предыдущий. Ведь сейчас стоит такая прекрасная погода и так необычайно тепло, не правда ли? Эжен мог сесть в поезд, идущий на Лазурный Берег, и мне кажется, что мы скоро получим от него весточку… И все очень просто объяснится. Я вспоминаю, как однажды, остановившись в отеле, я дала денег на телеграмму одному служащему, а он оказался жуликом. Он не послал телеграмму моему первому мужу, и тот не знал, где я остановилась. Такие вещи случаются. Вы тоже, вероятно, не раз оказывались в подобных ситуациях, месье комиссар?

— Мадам… — начал Сатурнин и остановился.

Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошел юноша. Несмотря на черные волосы и оливковый цвет кожи, он сильно походил на мать. Волнистые волосы были слишком длинными, а черные большие, немного выпуклые, наводящие на мысль о базедовой болезни глаза — подозрительными, неприятными, но умными. На нем были спортивная рубашка, галстук, светло-серые брюки и белые туфли на каучуковой подошве.

Не сказав ни слова, он подбежал к матери и сел возле нее словно ребенок, обхватив ее за талию. Утомленный вид мадам тотчас же исчез.

— Это — Поль, господа, — с гордостью проговорила она. — А ты завтракал, мой дорогой?

— Да, мама.

— Завтрак был хорош?

— Нет, плохой. Рыба. Я ненавижу рыбу.

Поль повернулся к офицерам полиции, не выпуская матери из своих объятий. Он не шевельнулся, когда его представляли, только мельком бросил взгляд на Феликса, но был поражен видом Сатурнина. Его взгляд скользил по фигуре комиссара от темной круглой головы до толстых башмаков. Рассматривая его, он машинально грыз ногти. Видно, что это старая его привычка. Время от времени он дергал себя за торчащие, как ручки у кастрюли, уши.

— У вашего мужа, мадам, есть личная секретарша, — сказал Сатурнин. — Мадемуазель Гонорин Лорд, не так ли? Она живет здесь?

— Нет, месье. Она не живет у нас. Мы отвели ей комнату, которая служит ей кабинетом. Она постоянно находится там, но предпочитает жить отдельно, что также вполне устраивает и нас. У нее квартира в отеле в нескольких минутах ходьбы от нас. Это отель «Бориваж» на авеню Виктора Гюго.

— Понятно, нам интересно бы знать также, много ли денег было у вашего мужа с собой в прошлую пятницу?

— Сожалею, но ничего не могу вам сказать по этому поводу.

— Мама, — приблизив губы к уху матери прошептал ей Поль, но так громко, что, если бы это происходило на сцене, его услышали бы в последнем ряду, — мама, что этот толстый детектив…

Его мать покраснела.

— Тише, мой дорогой! Не следует перебивать… у нас серьезный разговор.

— Значит, это серьезно, мама? Это очень серьезно? Этот толстый уведет мерзкую Гонорин в тюрьму?

Выпученными глазами он снова уставился на Сатурнина, который заворчал. Теперь ему стало понятно выражение шефа, когда тот, говоря о мальчике, назвал его негодяем и чумой. Это слово очень к нему подходило. Этот расхлябанный юноша изображал наивность, которая явно контрастировала с его хитрыми черными глазами.

Обычно на редкость терпеливый комиссар почувствовал сильную антипатию к мальчишке, испорченному матерью. Его хитрые глаза, обгрызенные ногти, бестактность и грубость заставили Сатурнина задать себе вопрос, не он ли является причиной исчезновения Видмера.

Теребя усы и сердито глядя на мальчика, что впрочем никак не действовало на последнего, он не знал, как продолжить разговор. Несколько минут назад смущенный вид Фелисити Видмер, ее манера смотреть в сторону, ее уклончивые ответы убеждали его, что она верила, что муж уехал с другой женщиной. Но как заговорить о таком деликатном предмете в присутствии этого «невинного» создания, фальшивый наивный вид которого только подтверждал характеристику, данную шефом.

— Кажется, месье Видмер жаловался на свое здоровье? — все же спросил он. — По вашему мнению, он в самом деле был болен или зря беспокоился?

Мадам Видмер с задумчивым видом нахмурила брови.

— Я много думала об этом. Эжен говорил, что он плохо спал, но это неправда. Я часто видела его крепко спящим.

Она улыбнулась.

— Сколько раз он говорил, что не спал всю ночь, а на самом деле все время храпел! Я слышала это даже из своей комнаты, а она находится по другую сторону площадки.

Поль вытянул губы к уху матери.

— Две кровати лучше, чем одна! — сказал он по-английски. Это можно было бы перефразировать так: «Две головы лучше одной». — Не так ли мама?

Потом он повернулся к комиссару.

— Вы говорите по-английски, месье? — вежливо спросил он. — Я считаю, что детектив должен понимать многое…

— Замолчи, Поль.

Его мать стала пунцовой и оторвала его руку от своей талии.

— Ты уйдешь отсюда, если не будешь себя вести подобающим образом и не перестанешь меня перебивать.

— Мама, я думал, что толстый…

— Замолчи!

Поль стал плакать и вытащил из кармана носовой платок под цвет галстука и носков. Он громко всхлипывал, как ребенок.

Сатурнин взял шляпу и перчатки.

— Я полагаю, мадам, — сказал он, — что мне следует повидать мадемуазель Лорд. Я также хочу задать несколько вопросов вашему шоферу. Его зовут Колла? Он свободен?

— Гидо Колла. Да, месье.

Мадам Видмер тоже встала.

— Он должен быть в гараже, в двух шагах отсюда. Хотите, чтобы я позвала его?

— Нет, спасибо, не стоит вас беспокоить, но я буду признателен, если вы позвоните мадемуазель Лорд в отель и предупредите, что мы вскоре навестим ее.

— Мама, а ты хочешь, чтобы толстый отыскал папу?

— Проклятие! — прошептал Феликс Норман. — Понятно, почему папа удрал. Дело идет о добровольном исчезновении, самом что ни на есть добровольном.

Феликс широко улыбнулся, но комиссар оставался серьезным.

— Этот мальчишка способен учинить любой скандал, — пробормотал он.

Глава 3 Шофер

Недалеко от дома, на маленькой улочке находилась новая постройка из желтых кирпичей — гараж. Наверху — жилые комнаты. В гараже кто-то распевал неаполитанскую песню под аккомпанемент текущей из крана воды. Гидо Колла положил на пол шланг и посмотрел на детектива.

— Да? — спросил он.

Это был мужчина лет сорока, облаченный в короткие штаны зеленовато-желтого цвета, черные гетры и небольшой белый жилет. Шофер, небольшого роста тщедушный человечек, видимо, был о себе высокого мнения. Его черные циничные глаза блестели, а зубы оставляли желать лучшего. Волосы завиты и напомажены. Ветер и солнце заставили покраснеть его смуглую кожу. Ранение от шрапнели оставило неприятные следы на левой руке. От него пахло чесноком и бриллиантином.

— Я комиссар Дакс из уголовной полиции, — представился Сатурнин. — Я веду следствие по делу об исчезновении вашего хозяина, Колла.

Выражение лица шофера изменилось. Теперь оно стало почти раболепным.

— Исчезновения?

Он с задумчивым видом сплюнул и пошел закрыть водопроводный кран. Потом он сел на крыло прекрасной бело-красной «испано», которую только что мыл.

— Итак, значит, вы из полиции, и вы называете это исчезновением, месье комиссар?

Сатурнин достал из кармана пачку «Мериленда» и протянул ему. Тот бросил быстрый взгляд на Феликса Нормана, который, обойдя сзади машину, вошел в гараж.

— Спасибо, месье комиссар.

Итальянец говорил по-французски как парижанин. Он взял сигарету и прикурил.

— Утро! Разве теперь не слишком рано, чтобы говорить об его исчезновении? Ведь сегодня вторник. Хозяин все чаще и чаще пользовался уик-эндами. Почему бы и нет? Когда у человека есть деньги и он достиг определенного возраста, он имеет право жить так, как ему этого хочется. Уик-энд продолжается с вечера пятницы до утра понедельника. Потом это продолжается до вторника, а почему не до среды или четверга?

Это предположение заставило его расхохотаться, но дым попал ему в легкие, и он закашлялся.

Сатурнин улыбнулся.

— Но ваш хозяин, кажется, пока еще никогда не пропускал ни одного понедельника?

Гидо Колла закивал напомаженной головой и сплюнул.

— Нужно чтобы мужчина когда-нибудь начал, месье комиссар. Привычки нас одолевают, но, достигнув определенного возраста, возможно, люди и говорят себе: «Опять понедельник утро…» и хотят расстаться с этими привычками.