Николай Леонов - Джентельмен удачи
Один за другим поднялись в вагон. Последним повис на подножке проводник. Всматриваясь в черную степь, пытался угадать, не отстал ли какой любопытствующий. Но степь была пуста. Лишь где-то далеко под светом звезд мчался автомобиль с загадочными злоумышленниками.
– Ну что я сказал? – объявил Крячко, когда они вернулись в вагон. – Пока мы с тобой рассуждали о координации действий и борьбе с преступностью, у нас под самым носом свершилось злодеяние. Будут комментарии?
– Что выросло, то выросло, – пожал плечами Гуров. – В конце концов, сейчас мы просто гости и в первую очередь пассажиры. Неприятно, конечно, но не вижу, где тут наша вина. Впрочем, раз уж мы здесь, не мешало бы взглянуть на потерпевшего, тем более что он наш земляк.
Крячко повел Гурова в то купе, где недавно разыгралась криминальная драма. К их удивлению, коридор был уже практически пуст. То ли начальству поезда удалось убедить пассажиров разойтись, то ли им самим надоело толкаться в тесном пространстве, тем более что, как выяснилось, до смерти никого не убили. И интерес публики угас так же быстро, как и возник.
Гурову это было как раз на руку, ему очень хотелось понять, что произошло этой ночью в скором поезде. Несмотря на внешнюю невозмутимость, в душе он все равно испытывал некоторую неловкость от того, что преступники осмелились так нагло действовать действительно под самым его носом.
Чтобы попасть в купе, Гурову пришлось показать свое служебное удостоверение. Ни начальник поезда, ни капитан-казах в странной для глаза форме никак не зависели от Министерства внутренних дел России, но все они еще помнили старые времена, и почтительное отношение к документам в красных корочках было у них в крови. А кроме того, как понял Гуров, никто из должностных лиц не знал толком, что делать в подобной ситуации. Если бы нарушитель порядка был здесь, они постарались бы его скрутить и на ближайшей станции передать куда следует. Но преступник сбежал, жертва преступления отделалась испугом, и кроме испорченного имущества в распоряжении должностных лиц ничего не было. Следовало, видимо, составить протокол, но как раз этот пункт программы вызывал у них заметные сомнения. Гурову показалось, что широколицый капитан с медвежьими ручищами с удовольствием спустил бы это дело на тормозах. Да и начальнику поезда лишняя головная боль была ни к чему. Единственным камнем преткновения оставалась позиция пострадавшего. Этот настаивал на немедленном расследовании и компенсации ущерба. Переговоры зашли в тупик. Гуров появился как раз вовремя.
Как ни странно, лицо человека, в которого стреляли, показалось ему знакомым. Гуров вспомнил, что на московский вокзал этот человек приехал в белом «Мерседесе», в сопровождении небольшой, но внушительной свиты. Собственно, часть этой свиты присутствовала и здесь – двое высоких сумрачно-молчаливых парней в хороших костюмах стояли по обе стороны двери, и на их лицах было написано раскаяние. От них никто ничего не требовал и не предъявлял им никаких претензий, но свою недоработку они понимали сами. Гуров им посочувствовал – видимо, разбор полетов им еще предстоял.
Пострадавшему гражданину было около сорока пяти лет. Он, нахохлившись, сидел на краю мягкого дивана, а рядом суетилась молодая женщина-казашка в белом халате. Весело сверкая черными как уголь глазами, она бинтовала гражданину голову. Внешность ее вполне оправдывала то восхищение, которое недавно высказывал Крячко. Медсестра была стройна и красива и, кажется, отлично это понимала, судя по тому, с какой иронией посматривала она на окружающих ее мужчин своими черными глазищами.
Гуров назвал свою фамилию и должность, поинтересовавшись для проформы, все ли в порядке.
– Гузеев! Павел Владимирович, – пробурчал раненый, однако голову поднял и на Гурова посмотрел с интересом. – А я ведь вас знаю, Лев Иванович! Наслышан в некоторой степени.
– Вот как? Любопытно! Имели какие-то проблемы с правоохранительными органами? – спросил Гуров.
– Бог миловал, – через силу улыбнулся Гузеев. – Зато имеются общие знакомые... Но сейчас это не суть важно. Видите, в какое дерьмо я вляпался?
Гуров посмотрел на перегородку купе, покоробленную выстрелом, на разбитое в крошку оконное стекло и заметил:
– Ну, не такое уж это и дерьмо, Павел Владимирович. Могло быть гораздо хуже, насколько я понимаю. Стреляли, похоже, дробью?
– Ага, из обреза, – подтвердил Гузеев. – Ворвался в темноте – купе у меня не заперто было – и с ходу выпалил два раза. Грохот, огонь – я чуть в штаны не наложил, честно скажу...
Медсестра, не удержавшись, прыснула, но тут же строго сдвинула брови и продолжила свое милосердное дело. Гузеев и сам криво ухмыльнулся.
– Ну представьте, я на ночь коньячку выпил, настроился поспать всласть, а тут такое... Вы правильно говорите, хорошо отделался. Вскользь по голове задело, а ведь могли башку отстрелить на хрен!
– Могли, – согласился Гуров. – Видно, здорово вы кому-то насолили Павел Владимирович! Или это ограбление?
– У нас на железной дороге таких случаев давно уже не бывает, – строго заметил начальник поезда. – Даже случаев воровства у пассажиров не припоминаю. На вверенном мне участке работы, – добавил он, подумав.
– Собственно, это не мой курятник, – развел руками Гуров. – Сочувствую вам, Павел Владимирович, и готов помочь чем угодно, но это дело пока находится в компетенции местных правоохранительных структур. Вот если поступит хотя бы неофициальное предложение о сотрудничестве...
– А я считаю, это какие-то ваши разборки! – вдруг брякнул капитан из местных правоохранительных структур. – Подкараулили вас тут, где вас никто не знает, да и пальнули. Дело простое – они сейчас в машину сели и – по степи через границу. Ищи ветра в поле! А нам от вас одни неприятности.
Гузеев с раздражением на него покосился.
– А вы, любезный, похоже, не чувствуете никакой ответственности? – спросил он со злой иронией. – За вверенный участок работы? Проморгали бандитов, а теперь перекладываете с больной головы на здоровую... Впрочем, я от вас чудес и не жду, можете не беспокоиться. Это хорошо, что случай свел здесь нас с вами, – обратился он к Гурову. – Это просто перст судьбы, я считаю.
– Не понял вас, – сказал Гуров, закладывая руки за спину. – Поясните, пожалуйста.
– Если можно, я с глазу на глаз, – сказал Гузеев.
Начальник поезда и капитан переглянулись, пожали плечами и вышли из купе – как показалось Гурову, с большим облегчением.
– Вот и все, – весело сказала медсестра, заканчивая перевязку. – Постарайтесь теперь уснуть. Головку повыше и полный покой... Только как же вы с разбитым окном? Я не представляю.
– Павел Владимирович перейдет в наше купе, – хрипло сказал один из охранников. – Сейчас мы все устроим.
– Вы уже устроили, – буркнул Гузеев и махнул рукой. – Выйдите все! А вам, милочка, большое спасибо. Вот вам за заботу – не при милиции будь сказано... Ну да, господин полковник, я думаю, закроет на секунду глаза... – он сунул медсестре в руку хрустящую с стодолларовую купюру президентом и кивнул головой.
Красавица зарделась, стрельнула глазами, еще раз прикоснулась пальцами к бинту на голове Гузеева, будто погладила, и вышла. Гуров и Крячко вопросительно уставились на хозяина купе. В разбитое окно ворвался ветер и пошевелил край занавески.
– Присаживайтесь! – предложил Гузеев. – Понимаю, что вы здесь не затем, чтобы грузиться моими проблемами, да и время не самое подходящее, но вас будто Бог послал. Не думал я к вам обращаться, но тут, я считаю, знак просто...
– Я в таких случаях говорю – не разбегайся, прыгай! – заметил Гуров. – Время действительно позднее, поэтому давайте конкретно – что такое вы хотели нам поведать?
– Моей жизни угрожает опасность, – сказал Гузеев. – Как вы могли сами убедиться – далеко не воображаемая. О причинах и догадках я сейчас не буду распространяться. У вас свои дела, у меня свои, а эти негодяи уже далеко. Ловить их здесь бессмысленно. Давайте лучше встретимся в Москве и все обсудим. Это неофициальное предложение, но я готов подкрепить его соответствующими гарантиями.
– Вроде тех, что вы сунули в руку этой девочке? – усмехнулся Крячко.
Гузеев махнул рукой.
– Это мелочь. Свою жизнь я ценю гораздо выше, уверяю вас, – с гордостью сказал он.
– Мы, Павел Владимирович, не частные сыщики, – строго сказал Гуров. – Так что если у вас есть какое-то заявление, то оно должно быть исключительно официальным, в установленном порядке. Впрочем, если вы настаиваете на встрече с нами, мы пойдем вам навстречу. Вот мой телефон – позвоните, когда вернетесь в Москву, – он протянул Гузееву визитную карточку. – Вы когда планируете назад?
– Дня через три. У меня здесь переговоры по поставке оборудования для кинотеатров. Звук, кинопроекционные установки, мебель...
