Роман Добрый - Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник)
От массы движущихся фигур, одетых в яркие фантастические костюмы, у меня в первую минуту зарябило в глазах. Но мало-помалу мы присмотрелись к этим сверкающим волнам газа, кружев, лент, ярких мантий.
Кого тут только не было!
Точно в волшебной сказке здесь причудливо-прихотливо перепутались, переплелись все народы, все века, все стили, все периоды мировой истории.
Рядом с жизнерадостной Коломбиной стояла христианская мученица в белой рубашке-хитоне, опоясанной грубой веревкой; около непорочной весталки сверкала фигура вакханки с виноградным венком на голове, с кубком в руках; за огромным гладиатором шла фарфоровая куколка из vieux saxe французской маркизы.
Я прислонился к беломраморной колонне и глядел, действительно, и с удовольствием, и с интересом на эту чисто феерическую картину.
Несколько раз я различал в толпе фигуру моего великого друга.
С большой ловкостью он лавировал в этой массе замаскированных и, подобно другим, сыпал направо и налево, очевидно, шутливо-маскарадные замечания, потому что какая-то пастушка со смехом ударила по его плечу веером.
Маскарад был в полном разгаре.
Проходя мимо меня, Путилин мне шепнул:
– Да не стой ты, как изваяние, все время у колонны. Смешайся с толпой… Еще привлечешь на себя чье-либо особенное внимание.
Я внял приказу моего друга и скоро очутился в самом маскарадном водовороте.
Запах духов, цветов и тонкой дорогой косметики заставлял кружиться голову и замирать сердце.
Мой друг стоял перед высокой, стройной женщиной, одетой Марией Стюарт.
– Какой мрачный костюм у вас, прелестная маска! – шутливо заговорил Путилин.
– Мрачный? Вот это любопытно. Почему вы находите его таким, почтенное домино?
– Разве очаровательной маске неизвестна участь несчастной шотландской королевы? Ее прелестная головка скатилась с ее царственных плеч.
Тонкий веер из слоновой кости хрустнул в руках «Марии Стюарт».
– Нельзя сказать… нельзя сказать, чтобы вы были на высоте маскарадной болтовни. Ваши темы чересчур мрачны.
– А мне почему-то кажется, что вы, ваше величество, сами настроены сегодня несколько тревожно.
Сквозь разрез маски сверкнули глаза.
– В самом деле? Вы уж не прорицатель ли, любезное домино?
– Вы угадали, ваше величество. Я занимаюсь тайными науками, и для меня нет ничего тайного, что не сделалось бы явным.
– Ого! – насмешливо вырвалось у «королевы». – Нельзя сказать, чтобы вы были очень скромны… Что же, может быть, вы можете отгадать и причину моей тревоги?
– Могу.
– Я вся внимание, господин чародей.
– Вы боитесь одного человека, боитесь мучительно, страшно.
Веер вторично хрустнул в руках «королевы».
– Но… вы напрасно боитесь этого человека. Бойтесь другого, который может довести вас если не до эшафота, то, во всяком случае, – до крупного скандала.
Проговорив это и низко поклонившись маске, великий сыщик отошел от нее и смешался с нарядной толпой гостей.
В эту минуту я увидел, что в зал вошел новый замаскированный гость.
Это был очень высокого роста монах-капуцин с поднятым на голову капюшоном и, кроме того, с маской на лице.
Под складками капуцинской рясы чувствовалось и обрисовывалось стройное, гибкое и, по-видимому, очень сильное тело мужчины.
Особенно интересна была походка монаха: это была походка мягкая, гибкая, подкрадывающаяся – зверя, большого хищного тигра.
Что особенно бросилось мне в глаза, так это великолепная золотая цепь, сверкающая драгоценными камнями, одетая на шее капуцина и спускающаяся ему на грудь.
– Иди налево в одну из гостиных за мной! – услышал я около себя шепот моего друга.
Мы прошли целым рядом гостиных и остановились в одной.
– Скорее, доктор, снимай свое домино и одевай мое. Мы должны обменяться ими.
– С нами крестная сила, Иван Дмитриевич! Что это: маскарад в маскараде?
– Браво! Это остроумно! Именно так. Но торопись!
Мы быстро переоделись и скоро опять входили в большую залу.
Мимо нас прошел высокий монах-капуцин, которому сопутствовала «королева Мария Стюарт».
Я ясно заметил, как она вздрогнула при виде меня и взяла под руку капуцина с великолепной цепью на шее.
Они скрылись в анфиладе тех роскошных, уютных гостиных, откуда мы только что вышли.
– Ты хорошо заметил эту красавицу в костюме Марии Стюарт?
– Да. Ты с ней ведь вел маскарадную интригу, мой великий друг? – шутливо ответил я. – Я не ожидал от тебя такого легкомыслия…
Путилин тихо рассмеялся.
– Маскарадную интригу? Гм… гм… Ты чертовски проницателен, мой знаменитый доктор. Так вот, если она подойдет к тебе и вступит с тобой в разговор, называя тебя чародеем, прорицателем, ты, уклоняясь от прямых ответов, неси какую-нибудь загадочную чушь, скажи, что сегодня же под утро сделаешь ее гороскоп и т. п. Только, ради Бога, не ляпни какую-нибудь несуразность! Ты ведь поразительно рассеян, доктор.
Прошло минут пять-десять.
На пороге зала появились «Мария Стюарт» и монах-капуцин.
Я поглядел на них и заметил, что «королева», что-то тихо шепча монаху, не спускает с меня глаз и как бы показывает ему на меня.
«Что за оказия? Что надо этой особе от меня? Дался я ей, чтоб ей пусто было!» – проносилось у меня в голове.
Непривычный ни к балам, ни к маскарадам, да в особенности таким блестяще великосветским, я чувствовал себя отвратительно.
К тому же домино, которое мне всучил мой друг-мучитель, оказалось изрядно длинным. Я путался в его подоле и, того гляди, рисковал растянуться на зеркально скользком паркете.
– Хорошенькое, черт возьми, удовольствие, – бормотал я, вспоминая обещание Путилина «развлечь» меня. – Нет, я предпочел бы сидеть в склепе, где угодно, но только не тут.
Вдруг я, к ужасу, увидел, что королева, оставив капуцина, направляется прямо ко мне.
– Ну, таинственный чародей, не продолжим ли мы столь интересно начатую беседу? – услышал я подле себя серебристый голос.
– Сделайте одолжение, сударыня, – ответил я.
– Отчего вы меня не называете теперь «ваше величество»?
– Ваше величество? – удивленно спросил я. С какой стати я буду вас так называть?
– Но, однако, всего несколько минут тому назад называли же вы меня так?
«Попался!»– ожгла меня мысль.
– Простите, ваше величество, я забыл, что… – обливаясь потом, пробормотал я.
– Скажите же мне, кого же именно я должна бояться, дабы избежать эшафота?
«Час от часу не легче! Эшафота! Какой эшафот? Что за дичь несет эта барынька!»
– Гм… гм… Кого бояться, спрашиваете вы?
И эшафот? Ну, разумеется, надо бояться палача! – выпалил я.
– Кого?! Палача?! – удивленно-испуганно вырвалось у «Марии Стюарт».
– Ха-ха-ха! – хрипло расхохотался я. – Не бойтесь… я… я пошутил. Видите ли, ваше величество, прежде чем ответить на ваш вопрос, кого вам следует бояться, я устрою ваш гороскоп, и тогда для меня все будет ясно. Да, да, уверяю вас…
– Но как же я узнаю предсказание гороскопа?
– А я вам письменно сообщу, – ляпнул я.
– Письменно? Вы? Мне? Но разве вы меня знаете?
– Вы забываете, сударыня, что для чародеев нет тайн, – нашелся я.
Она вздрогнула и порывисто отошла от меня. В это время Путилин подошел к высокому монаху-капуцину.
– Однако, святой отец, несмотря на рясу, вы, кажется, большой поклонник хорошеньких женщин! – шутливо обратился к нему Путилин.
Монах пристально всматривался в маску его, словно стараясь прозреть за ней черты лица говорившего.
– Наш монастырь не гнушается женщин, ибо в Святом писании нет ссылки на то, что женщин следует избегать, – раздался звучный, резкий, насмешливый голос капуцина.
– Честное слово, вот мудрый монастырь! – продолжал Путилин. – Быть может, такой справедливый взгляд царит у вас и на иные блага жизни?
– На какие, например?
– Ну, на деньги, на золото, на драгоценности.
– Почему вы думаете так, сын мой? – еще насмешливее спросил монах.
– Я сужу по драгоценной цепи, которую вижу на вашей груди, святой отец! – ответил ему в тон Путилин.
Рука монаха вздрогнула и как-то невольно схватилась за цепь.
– Удивительная цепь! Замечательная цепь! – как бы не замечая жеста капуцина, продолжал Путилин. – Быть может, святой отец, вы уделите мне минутную беседу… Пройдемте в одну из гостиных… Там так хорошо… прохладно… журчат фонтаны… зимний сад… поют птички.
– В этом я не могу отказать вам, сын мой, – все так же резко ответил монах.
– Вот здесь, например. Уединенно и сокровенно, – проговорил Путилин, входя в тонущую в полумраке гостиную.
Они сели на низенький, маленький диван-козетку.
– О чем же вы хотели беседовать со мною, сын мой? – первый нарушил молчание монах-капуцин.
– О многом, святой отец. Мне хотелось бы спросить вас, могу ли, например, я, если бы захотел, поступить в ваш монастырь, в ваше братство?
Резкий смех вырвался из-под капюшона и из-под маски.
