Мо Хайдер - Опередить дьявола
— Нет, я… — Она не договорила. Повисла пауза, после которой ее губы тронула извиняющаяся улыбка, как будто она успела забыть не только, кто он такой, но и почему они сидят за этим столом. — В смысле… нет, не возражаю.
Джонатан Брэдли поставил перед детективом кружку с чаем и сел рядом с женой.
— Мы тут обсуждали, почему нам до сих пор никто не позвонил.
— Прошло еще мало времени.
— Но у нас есть предположение, — сказала Роза. — Когда это произошло, Марта сползала с заднего сиденья.
Джонатан согласно кивнул.
— Сколько раз мы ей говорили этого не делать — как об стенку горох. Стоит ей только залезть в машину, как она сразу переползает на переднее сиденье и давай переключать радиоканалы. Ищет что-то свое. И вот мы подумали: может, когда он рванул с места, ее отбросило назад, и она упала между сидений да еще ударилась головой. Может, он едет дальше, ни о чем не подозревая. Он мог давно бросить машину, а она до сих пор лежит без сознания.
— Бак полный. Я залил бензин по дороге в Бат. Так что он мог далеко уехать. Очень далеко.
— Не могу этого слышать. — Филиппа резко отодвинула стул и, переместившись на диван, порылась в карманах джинсовой курточки и извлекла пачку «Benson & Hedges». Она помахала ею перед родителями. — Я понимаю, сейчас не время и не место, но я курю. Уже не первый месяц. Извините.
Она направилась на заднее крыльцо, родители проводили ее взглядом. Оба молча смотрели, как она открыла дверь и щелкала зажигалкой. Изо рта у нее шел белый пар, за спиной виднелись клочья облаков на фоне звезд. Из далекой долины мерцали огоньки. «Холодновато для ноября, — подумал Кэффри. — Слишком холодно». Он всей кожей ощущал эти замороженные просторы. Этот гнет всех придорожных канав, в одну из которых, не исключено, выкинули Марту. «Ярис» — компактная машина со сравнительно большим бензобаком, которого может хватить едва ли не на пятьсот миль, но сомнительно, что угонщик все время едет в одном направлении. Человек местный, он наверняка знает все точки, где установлены камеры наблюдения. Он не рискнет покинуть свою делянку. Он по-прежнему где-то поблизости, в знакомом окружении. Возможно, подыскивает безлюдное место, чтобы освободиться от ненужного балласта. У Кэффри на этот счет сомнений не было, но какой-то червячок его точил: времени уже прошло многовато. Три с половиной часа. Почти четыре. Он помешал чай и стал разглядывать ложечку, дабы никто не заметил, как он украдкой бросил взгляд на настенные часы.
— Насколько я понимаю, мистер Брэдли, вы — приходский священник? — спросил он.
— Да. Вообще-то я был директором школы, но три года назад меня посвятили в духовный сан.
— У вас благополучная семья.
— Это так.
— Вы живете по средствам? Надеюсь, мой вопрос не покажется вам грубым.
Джонатан выдавил из себя улыбку.
— Да. Вполне по средствам, с вашего позволения. У нас нет долгов. Я не тайный игроман и не употребляю наркотики. И мы никому не причинили зла. Я ответил на ваш следующий вопрос?
— Папа, фи, — пробормотала Филиппа.
Он пропустил ее замечание мимо ушей.
— Если, мистер Кэффри, вы к этому ведете, то это ложный путь, уверяю вас. Нет никакой причины, чтобы кто-то захотел отобрать у нас дочь. Ни малейшей причины. У нас не такая семья.
— Ваша досада мне понятна. Просто я хочу получить ясную картину.
— Какую картину? Нет никакой картины! Мою дочь увезли, и мы ждем от вас каких-то действий… — Он осекся, словно осознав, что кричит. Откинулся на спинку стула, тяжело дыша, с красным лицом. Провел рукой по волосам. — Извините. — Он выглядел уставшим. Опустошенным. — Прошу прощения. Я не должен был срываться. Просто вам не понять, что мы испытываем.
Раньше, когда Кэффри был молодым и горячим, от подобного замечания — что ему не дано чего-то понять — он взвился бы, но с возрастом он научился владеть собой. Джонатан Брэдли не ведал, что говорил, — да и откуда ему было знать? — поэтому детектив просто положил руки на стол. Ладонями вниз. Показывая свою полную невозмутимость. Абсолютный самоконтроль.
— Послушайте, мистер Брэдли, миссис Брэдли. Стопроцентной гарантии не существует, и предсказывать будущее я не берусь, но я готов рискнуть и скажу вам так: у меня есть ощущение, и весьма стойкое ощущение, что все закончится хорошо.
— Господи. — По щеке Розы скатилась слеза. — Вы так думаете? Вы правда так думаете?
— Я правда так думаю. Скажу больше… — Он бодро ей улыбнулся и произнес одну из самых больших глупостей в своей жизни: — Мне не терпится взглянуть на то, как Марта задует свечи на торте. Я надеюсь, вы пришлете мне фотографию, чтобы я мог повесить ее на стену.
3Цементный завод у подножия Мендипских холмов не работал вот уже шестнадцать лет, и владельцы обнесли его забором, чтобы отвадить желающих покататься вокруг затопленной каменоломни. Фли Марли бросила машину в сотне метров от ворот, на грунтовой колее в зарослях утесника. Обломав несколько веток с соседнего дерева, она забросала машину, чтобы ее не было видно с главной дороги. Место безлюдное, но лучше перестраховаться. День выдался холодный. Серые облака с Атлантики заволокли небо. К тому же сильный ветер. Так что Фли была в анораке до колен и круглой шапочке. Мешочек для магнезии и рычажные зажимы вместе с наколенниками и налокотниками лежали в рюкзаке. Ее специальные трекинговые ботинки вполне могли сойти за туристские, и если бы она с кем-то столкнулась, человек посчитал бы, что она просто заблудилась.
Фли протиснулась через дыру в заборе и двинула дальше по дорожке. Погода ухудшалась. К тому времени, когда она приблизилась к воде, поднялся шквальный ветер. Пониже белого облака-балдахина проносились темные облачка, похожие на стаи птиц. В такой день собаку из дому не выгонят. Она пригнула голову и ускорила шаг. Плоскость горной выработки была по ту сторону каменоломни. Она остановилась у подножия и в последний раз глянула через плечо, чтобы убедиться, что она одна, а затем шмыгнула за выступ скалы. Найдя подходящее место, бросила на землю рюкзак и достала из него необходимые вещи. Теперь главное — быстрота и решительность. Ни о чем не думать, просто делать свое дело. Чтобы поскорей с этим покончить.
Она воткнула в известняковую породу первый рычажный зажим. Ее отец, давно уже покойный, был заядлым путешественником. Этакий герой из приключенческого романа — ныряльщик, спелеолог, скалолаз. Хотя страсть к приключениям ей передалась, но скалолазание не было у нее в крови — она не из тех асов, что могут подтягиваться на двух пальцах. Известняковая скала с ее вертикальными и горизонтальными расселинами как будто не должна представлять особой сложности для скалолаза, но только не эта: всякий раз ее пальцы попадали не туда, к тому же трещины забились затвердевшей магнезией, которую она уже пускала в ход прежде. При подъеме она периодически останавливалась, чтобы выгрести из трещин белую массу. Нельзя оставлять следов. Ни при каких обстоятельствах.
Миниатюрная Фли была сильная как обезьянка. Когда в жизни почти всегда неизвестно, что тебя ждет за поворотом, важно поддерживать форму, и она тренировалась ежедневно. Не меньше двух часов. Бег трусцой, поднятие тяжестей. Сейчас она находилась в оптимальной форме. Несмотря на неважную технику, подъем на скалу занял не больше десяти минут. И она даже не особенно запыхалась.
На этой верхотуре ветер завывал как зверь, анорак прилипал к телу, а волосы залепляли глаза. Она сжала пальцы и, обернувшись назад, посмотрела вниз на долину в пелене дождя. Большая часть скалы скрывалась в тумане, но не вершина, так что в худшем случае кто-то из проезжающих мог ее засечь. Однако дорога была практически свободна, если не считать одной-двух машин, ехавших с включенными дальними фарами и «дворниками». На всякий случай она прижалась к скале.
Она поджала пальцы на ногах и развернулась чуть влево, пока не увидела то самое место, затем ухватилась обеими руками за перепутанные корни утесника и развела их в стороны. Помедлила, не желая делать следующий шаг. Просунула голову в просвет. Сделала глубокий вдох. Задержала дыхание, чтобы оценить запах.
Выдох получился долгим и хриплым. Она выпустила корни, отвернулась и закрыла нос тыльной стороной ладони. Перевела дух.
Труп был на месте. Резкий, удушливый запах разложения подтвердил то, что она хотела знать. И все же запашок слабее прежнего. «Слабее» означало, что процесс идет своим ходом. В течение лета стояло то еще амбре. В иные дни она улавливала его еще внизу, на тропинке, где, в принципе, мог уловить любой прохожий. А такой запах — уже лучше. Гораздо лучше. Женский труп потихоньку разлагался.
За незаметным просветом, в который Фли просунула свой нос, открывалась расщелина в скале. Далеко внизу, на глубине около восьми метров, находилась пещера с одним-единственным входом под водой. Проникнуть туда было практически невозможно без акваланга и точного знания контуров каменоломни. Она проделала это дважды за те полгода, что тело пролежало в пещере, просто чтобы удостовериться, что его никто не обнаружил. Сейчас оно покоилось на самом дне, в углублении, заваленном камнями. Поди догадайся о захоронении. Единственное, что его выдавало, это очевидный запах, проникавший на самый верх, благодаря естественной вентиляции через невидимые трещины.
