Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 2
– Вот такое.
– Замерзнуть можно от таких оттенков, – она едва улыбнулась кончиками губ, покрытых темной помадой. – Я сфотографирую? Вдруг ей понравится?
– Да, конечно, – безразлично ответил художник. – Интересно, как долго еще Алла Владимировна будет покупать мои работы? Я же не идиот, я понимаю, что ценность они имеют только для меня.
– И для нее тоже.
Разговор с Ольгой отвлек его на несколько минут, но теперь она делает фотографии незаконченной работы, и в его голове снова всплывает мерзкий незабываемый голос: «Смотри, куда бежишь! Идиот! Дегенерат! Завтра же вылетишь!..» И запах, от которого мгновенно замутило. Он непроизвольно закрыл глаза и покачнулся. Ольга заметила и встревожилась. От нее ничего не скроешь, черт бы ее взял!
– Что случилось?
– Ничего, голова закружилась.
– Может, нужен врач? Или лекарство? Может, мне в аптеку сбегать? – Она спрашивала спокойно и деловито, никакой паники или даже беспокойства в голосе не слышно.
– Ничего не нужно, уже прошло.
Ольга с сомнением посмотрела на него и направилась к двери.
* * *Алла Владимировна Томашкевич жила в самом центре Москвы, внутри Бульварного кольца, прорваться через которое по пробкам порой бывало очень непросто, поэтому Каменская выехала из дома заранее, взяв время с большим запасом. Накануне, когда Антон попросил ее встретиться к актрисой, Настя довольно быстро выяснила, что съемка, на которой занята Алла Владимировна, проходит в одном из подмосковных клубов и будет длиться до трех часов ночи. Номер мобильного телефона актрисы ей тоже сказали, и когда Настя дозвонилась до нее, они договорились на двенадцать часов дня: Алле Владимировне нужно время, чтобы выспаться и отдохнуть, поскольку вечером ей опять предстоит съемка с семнадцати часов до середины ночи – так составлен съемочный график.
Как обычно, сработал закон подлости: если время рассчитано впритык – непременно застрянешь в плотном потоке и опоздаешь, а если выезжаешь загодя, с расчетом на пробки, почему-то всюду проезжаешь свободно и прибываешь к месту назначения раньше времени. У Насти образовалось сорок минут до назначенной встречи с Томашкевич, и эти минуты она провела в большом книжном магазине, быстро найдя нужный ей словарь и остальное время с удовольствием листая учебники и справочники по юриспруденции.
Алла Владимировна, очень полная женщина с красивым гладким лицом, в свободном домашнем балахоне и с длинными, только что вымытыми и еще влажными волосами, рассыпанными по плечам, улыбнулась ей приветливо и обаятельно.
– В ум не возьму, зачем я вам понадобилась, – говорила она, провожая Настю в гостиную, обставленную мягкой мебелью с обивкой «прованский цветочек», – я уж все в голове перебрала: может, с кем-то из съемочной группы что-то случилось, или в театре у нас, или в нашем доме? Но вроде никого не убили и не ограбили. А вы правда частный детектив? Или вы все-таки в полиции работаете, а меня обманули, чтобы я вас не боялась?
На первый взгляд, Томашкевич была слишком спокойной и веселой для человека, знающего о том, что совсем недавно кто-то, кого она, вероятно, знает, жестоко отомстил за смерть ее единственного сына. Но ведь она профессиональная актриса… Сыграть может все, что угодно.
На слова Каменской о смерти Михаила Валентиновича Болтенкова актриса отреагировала таким изумлением, что можно было не сомневаться: она слышит об этом впервые.
– Почему вы пришли ко мне с этим? – недоумевающе спросила Томашкевич. – Что я могу вам рассказать об этом человеке? Я о нем ничего не знаю уже много лет.
А вот когда Настя задала первый вопрос о сыне, Алла Владимировна изменилась в лице, от милой обаятельной улыбки не осталось и следа.
– Мне трудно говорить о Женечке, до сих пор трудно. Может быть, можно обойтись без этого? – тихо попросила она, глядя на Настю глазами, полными слез.
Настя мягко настаивала, внимательно вглядываясь в актрису и пытаясь безошибочно считывать ее реакцию. Нет, пожалуй, для нее этот разговор действительно неожиданность. Алла Владимировна вскоре поняла, что отделаться от гостьи уговорами и мольбами не удастся, и начала рассказывать.
Женя в пятнадцать лет перенес тяжелую фолликулярную ангину, и вдруг заявил, что едет на соревнования. Так решил тренер, Михаил Валентинович. Но это Женя сказал ей уже потом, а в тот момент просто заявил, что едет, потому что эти соревнования для него очень важны, а чувствует он себя вполне неплохо. Алла сомневалась, не хотела отпускать сына, ведь он еще не окончательно выздоровел, но Женя поклялся ей, что и чувствует себя хорошо, и врач спортшколы сказал, что все в порядке и можно ехать. Вернулся с соревнований совершенно убитый: и выступил плохо, занял самое низкое место, и сердце начало болеть. Свалился с осложнением – боли в сердце, одышка, температура, слабость. Диагноз – инфекционный миокардит плюс ревматизм суставов. Отлежав в больнице положенный срок, Женя начал восстанавливаться, усиленно тренировался, но тут одно наложилось на другое: за следующий год он сильно вырос, и прыгать стало трудно: с одной стороны – мышцы длинные, с другой – больно очень, ревматизм суставов дает сильные боли при движении и физических нагрузках. Но о том, чтобы бросить фигурное катание, не могло быть и речи, мальчик готов был терпеть постоянную боль. Только прыжок он уже потерял. И Женя перешел к другому тренеру, в танцы, где прыжки не нужны и где особенно ценится мастерство скольжения, владения коньком, а это именно то, в чем мастер спорта Евгений Зеленов был всегда на голову сильнее других спортсменов. Он даже мог выполнять некоторые фигуры Панина-Коломенкина, чем неизменно вызывал восхищение товарищей по спортшколе.
Его поставили в пару с очень хорошей партнершей, и спустя некоторое время у них возник страстный роман. Настолько страстный, что когда восемнадцатилетняя девушка забеременела, Евгений даже предложил ей бросить спорт, родить ребенка и жить нормальной семейной жизнью. Но любимая отказалась: она хотела кататься, она хотела добиться больших успехов в спорте, она стремилась к вершинам и не собиралась ради ребенка отказываться от карьеры фигуристки. И сделала аборт. А вскоре после этого подала идею перейти к другому тренеру, который сможет сделать из них настоящих звезд.
Этот другой тренер действительно был в тот момент чрезвычайно популярным: молодой, красивый, обладающий обаянием и харизмой, он начинал когда-то как спортсмен, потом стал хореографом, и с придуманной и поставленной им программой российская спортсменка-одиночница поднялась на пьедестал почета чемпионата мира, что было для российского женского фигурного катания огромным успехом. К молодому и до того дня мало кому известному хореографу повалили спортсмены с просьбами их тренировать. Какое-то время хореограф отнекивался и отказывался, ведь он всего лишь хореограф-постановщик, а вовсе не тренер, это совсем другая специальность, потом набрался смелости и решил попробовать себя на новом поприще.
Попробовал. Не сказать, чтобы феерически удачно, тренировать он все-таки не умел, но программы ставил красивые, эффектные, и если к нему приходили спортсмены с хорошей базой, то с его программами добивались успеха. И как-то все сразу забывали, что базу-то им дал другой тренер… Главное – успех сегодняшний, а на лед победителей выводил сегодня именно он. Ему вся честь и слава. И новые ученики.
Евгений поддался на уговоры и поехал в Санкт-Петербург, где жил и работал модный молодой тренер. Он очень любил свою партнершу и готов был ради нее сделать все, что угодно, хотя бывший хореограф ему не нравился. И, как оказалось, не напрасно. Новый тренер девушку совратил, она влюбилась в него до потери пульса.
Когда ребята приехали в Питер, они стали снимать квартиру, жили вместе и собирались пожениться, им было по девятнадцать лет. И вдруг создалась команда «партнерша и тренер», которая играла против Жени Зеленова. Женя знал, что его любимая девушка спит с тренером, но все равно должен был каждый день брать ее в пару, выполнять с ней элементы, изображать на льду то нежные, то страстные чувства, и при этом все время помнил: «Она с ним, у нее любовь, я полностью от него зависим, я не могу отказаться от соревнований, к которым шел всю жизнь, на это положено столько лет труда, а я здесь на птичьих правах и должен его слушаться».
Затем ситуация обострилась: партнерша забеременела, на этот раз уже от тренера, и сказала, что будет рожать, потому что так сильно хочет от него ребенка и так его любит, что готова даже спорт бросить. При этом сам тренер, молодой и красивый, но глубоко женатый, жениться на ней не обещал и не собирался, и она это прекрасно знала. Может быть, надеялась, что ребенок его привяжет, потому что своих детей у него пока не было. Но эту ситуацию Женя Зеленов уже не перенес, это был слишком сильный удар по самолюбию. Он мужественно докатался до последних соревнований в том сезоне, объявил партнерше, что уходит из пары, собрал вещи и вернулся в Москву.
