Иэн Рэнкин - Контролёр

— Тут хорошо, да? — спросил он громко, но не настолько, чтобы его услышал Митч. Он постоянно задавал себе этот вопрос. С тех самых пор, как они перевезли отца сюда из частного дома в Монингсайде. Поначалу он звучал риторически; теперь Фокс уже не был так уверен в ответе.

Фамильные угодья отчаянно нуждались в генеральной уборке. Часть мебели пылилась в гараже, а чердак был забит коробками со старыми фотографиями и памятными вещицами, большинство из которых значили для Фокса или очень мало, или почти ничего. Во время первых визитов в дом престарелых он брал некоторые снимки с собой, но они, как оказалось, только расстраивали отца. Имена знакомых и названия мест были напрочь стёрты из его памяти. Митч не узнавал изображения, и это печалило беднягу до слёз.

— Хочешь, что-нибудь поделаем? — спросил Фокс, снова присаживаясь на угол кровати.

— Не знаю. Не особенно.

— Может, посмотрим телик или выпьем чайку?

— У меня всё хорошо. — Митч Фокс неожиданно в упор посмотрел на сына. — У тебя тоже, ведь так?

— Лучше не бывает.

— Как дела на работе?

— Меня там все ценят и уважают.

— Девушка есть?

— В данный момент — нет.

— Сколько же времени прошло с тех пор, как ты развёлся? — Отцовские брови снова съехались к переносице. — Кажется, её звали… вот-вот, вертится…

— Элен. И это очень давняя история, пап.

Митч Фокс кивнул и на мгновение погрузился в глубокую задумчивость. Потом выдал:

— Помни, ты должен постоянно быть начеку.

— Я знаю.

— Механизмы… С ними держи ухо востро. Всё время ломаются.

— Но я не работаю с механизмами, пап.

— Всё равно…

Малькольм снова притворился, что изучает свой телефон.

— Я могу позаботиться о себе, — заверил он отца, — не волнуйся.

— Передай Джуд — пусть придёт навестить меня, — сказал Митч. — И чтобы впредь была осторожнее с этими своими лестницами.

При этих словах Малькольм Фокс оторвал взгляд от телефона.

— Конечно передам, — сказал он.

— Что это ещё за новости — насчёт лестниц? Фокс стоял снаружи, около своей машины. Это была серебристая «вольво» модели S6o, с тремя тысячами миль на счётчике. После дюжины гудков сестра всё-таки взяла трубку — когда он уже собирался дать отбой.

— Ты был у Митча? — Сразу в яблочко.

— Он спрашивал про тебя.

— Я заходила на прошлой неделе.

— А ещё, говорят, ты упала с лестницы?

— Господи, да ничего страшного. Отделалась лёгкими синяками.

— Эти синяки у тебя на лице, Джуд?

— Малькольм, перестань меня допрашивать. Ты ведёшь себя как типичный коп. Я несла кое-что тяжёлое вниз по лестнице, оступилась и упала.

Фокс помолчал мгновение, изучая проносящиеся мимо машины.

— Ладно, а как дела в остальном?

— Жаль, что мы не смогли увидеться на Рождество. Да, кстати, чуть не забыла — я поблагодарила тебя за цветы?

— Ты прислала сообщение в новогоднюю ночь, в котором желала мне «втего наикучшего».

— Ой, правда? У меня ужасный телефон — кнопки такие маленькие.

— Может, ты просто выпила?

— Ну, и это тоже. А ты? Всё ещё в завязке?

— Уже пять лет.

— Да ладно, брось этот менторский тон! Как там Митч?

Фокс решил, что с него довольно свежего воздуха, открыл дверцу и сел за руль.

— Я не уверен, что он хорошо питается.

— Не всем же иметь такой зверский аппетит, как у тебя.

— Я думаю, может, пригласить врача, чтобы осмотрел его?

— Вряд ли он тебе за это спасибо скажет.

Фокс взял с пассажирского сиденья пачку мятных леденцов и закинул один себе в рот.

— Надо бы нам с тобой повидаться как-нибудь вечерком.

— Да, давай, конечно.

— В смысле — только ты и я. — Несколько мгновений он слушал её молчание, ожидая, что сестра назовёт имя своего приятеля. Если она это сделает, разговор наконец-то коснётся темы, которая так и свербит у него в мозгу.

А Винс?

Я же сказал — только ты и я.

Но почему?

Потому, что он бьёт тебя, Джуд, и ты знаешь: когда я его вижу, у меня руки чешутся.

Ты ошибаешься, Малькольм.

Неужели? Может, покажешь мне свои синяки и ту лестницу, с которой ты упала?

Но она сказала только:

— Ладно, как хочешь.

Они попрощались, Фокс с резким щелчком захлопнул телефон и швырнул его на сиденье. Ещё одна упущенная возможность. Завёл мотор и поехал домой.

Фокс жил в собственном одноэтажном доме в Оксгенгсе. Когда они с Элен покупали здесь дом, бывшие владельцы утверждали, что он находится в Фэрмайлхеде, а агент по недвижимости — что в Колинтоне, поскольку эти районы считались более престижными. Но Малькольма и Оксгенгс вполне устраивал. Хватало того, что тут имелись магазины, пабы и даже библиотека, а до города было рукой подать. Автобусы ходили регулярно. К тому же неподалёку — а если на машине, то совсем рядом — располагались два больших супермаркета. Фокс не мог винить отца за то, что тот позабыл имя Элен. Их совместная жизнь длилась всего шесть месяцев до свадьбы и десять — после. Дело было шесть лет назад. Они вместе учились в школе, но после выпускного не поддерживали связь. Случайно встретились на похоронах общего друга. Вместе уехали с поминок, выпили и в результате оказались в постели, совершенно пьяные и пылающие страстью. «Страсть к жизни» — так она это называла. Элен тогда приходила в себя после долгого неудачного романа. Женившись, Фокс постепенно начал постигать смысл слова «откат». Она пригласила на свадьбу своего бывшего, и тот явился, с улыбкой во все тридцать два зуба и при полном параде. Через несколько недель после медового месяца (на Корфу — оба жутко обгорели на солнце) они поняли, что совершили ошибку. Это Элен ушла от него, а не наоборот. Он спросил, как быть с домом, — она ответила, что бунгало полностью в его распоряжении. Малькольм остался, переделав обстановку на свой вкус, вплоть до чердака. «Холостяцкая халупа цвета беж», как сказал кто-то из его друзей, добавив: «Осторожнее — смотри, чтобы это не задало тон всей твоей жизни».

Поворачивая на дорогу, ведущую к дому, Фокс недоумевал, чем так уж плох бежевый. Обыкновенный цвет — не лучше и не хуже других. Но входную дверь он на всякий случай перекрасил в жёлтый. Установил пару зеркал — одно в холле, другое — вверху, на лестнице. Повесил пёстрые картины в гостиной и столовой, чтобы немного оживить обстановку. Тостер на кухне поблёскивал серебром. В спальне — ярко-зелёное покрывало, тёмно-вишнёвый мебельный гарнитур…

— Никаким бежевым тут и не пахнет, — пробормотал он про себя.

Войдя в прихожую, Фокс вспомнил, что забыл портфель в багажнике. Едва пополнив ряды сотрудников отдела контроля, он получил предупреждение ничего не оставлять на виду и следовал ему неукоснительно. Снова вернувшись в дом — теперь уже с портфелем, он поставил его на кухонный стол и стал наполнять чайник водой. Планы на остаток вечера: чай, тосты и — на диван, задрав тормашки. На ужин в холодильнике ждала своей участи лазанья. Он купил с полдюжины видеодисков на последней распродаже в «Зэвви»[6]. Можно будет сегодня посмотреть один или два, если по ящику не покажут ничего интересного. Когда-то «Зэвви» был на гребне успеха. А теперь — всё идёт с молотка. То же самое случилось с универмагом «Вулворт» на Лотиан-роуд. Ребёнком Фокс бывал там часто, даже слишком часто: покупал сперва конфеты и игрушки, потом, уже будучи подростком, — синглы и пластинки. А став взрослым, он тысячу раз проезжал мимо, и у него ни разу даже мысли не возникло остановиться и зайти внутрь. Потому что в портфеле лежала свежая газета. И находилась очередная куча причин для пессимизма и экономии. Может, поэтому каждый десятый житель страны сидит на антидепрессантах. Прогрессирует СДВГ[7], а каждый пятый школьник страдает ожирением и уверенными шагами движется к диабету. Шотландский парламент со второй попытки принял бюджет на следующий год, но слишком много рабочих мест находится в государственном секторе. Наверное, только на Кубе ситуация хуже. Вот совпадение: один из купленных им дисков оказался Buena Vista Social Club.[8] Может, до него сегодня и дойдёт дело. Кусочек Кубы в Оксгенгсе. Чтобы немного отвлечься и расслабиться.

Одна из статей в сегодняшней газете была о женщине из Литвы, которую убили в Бречине. Преступники расчленили тело и бросили в море. Там все эти жуткие куски и плавали, пока их не прибило к арбротскому пляжу. Дети нашли голову, и теперь двое рабочих-иммигрантов привлечены к суду за убийство. Расследование такого случая — предел мечтаний большинства копов. Фоксу за время работы в управлении приходилось иметь дело с убийствами, и, хотя их было немного, у него перед глазами до сих пор стояли все картины преступления и вскрытия. Он встречался с членами семей жертв, чтобы сообщить страшные известия, сопровождал их в морг на опознание трупов тех, кого они любили… Забыть такое невозможно. Сотрудники отдела контроля и жалоб были далеки от подобных трагедий; они существовали совсем в другом мире, и, может быть, поэтому некоторые утверждали, что им достаётся лёгкий хлеб.