Пассажир без лица [litres] - Николя Бёгле
– Значит, дети могли быть уведены в это место и там потеряться?
Размышляя об этом, Грейс вдруг осознала, что один элемент истории не давал ей покоя с самого начала.
– Мистер Бравекод, во всем этом мне кое-что непонятно. Как стало известно, куда они ушли, если их никто не видел и никто оттуда не вернулся?
– Объяснение очень простое. Возможно, вам не рассказали легенду во всех подробностях, но в большинстве ее версий двое детей, будто бы, не дошли до конца дороги и вернулись к своим родителям. И на то была веская причина: один был глухой, он следовал за остальными по тропинке, все-таки не поддавшись околдовывающей мелодии флейты, и не вошел в пещеру. А другой был хромым и не сумел вскарабкаться на вершину холма. Увечья спасли их и сделали свидетелями трагедии.
Грейс бросила взгляд на акварель Августина фон Мёрсберга, висящую в некотором отдалении, и поняла, что художник хотел показать, рисуя позади группы ребенка, упавшего на спину и протянувшего руку к тем, кто продолжают свое неотвратимое восхождение на холм. Но теперь, когда она решила этот вопрос, ее заинтриговала другая деталь истории.
– Наверное, я покажусь вам занудой, но почему сто тридцать маленьких жителей города так доверчиво пошли за человеком, которого видели впервые в жизни? Тем более так далеко от дома? В околдовывающую музыку я не верю.
Грейс перехватила тревожный огонек, сверкнувший в глазах директора, впрочем, тут же вновь принявшего немного устало-разочарованный вид.
– Знаете, в ту эпоху дети были намного более независимыми. А развлечения были редкими. Какой-нибудь шарлатан, обещавший вам веселые танцы, был счастливой находкой, позволяющей на время забыть о тяготах существования.
Это объяснение не совсем удовлетворило молодую женщину, но она не нашла доводов, чтобы возразить. Она отложила эту деталь в сторону, и тогда остальной рассказ показался ей вполне связным. Но она пришла сюда не для того, чтобы собрать материал о Крысолове для диссертации. Ей не хватало главного: найти конкретный элемент, позволяющий связать легенду с ее личной историей. На этой хрупкой базе основывалась ее последняя надежда добраться до ее мучителя.
– Что находится на этом «месте Кальвария»?
Бравекод саркастически усмехнулся:
– Тёйфелькюхе, кухня дьявола. Провал в земле, куда ссыпаются отвалившиеся куски скал. Рассказывают, будто дьявол поджаривал своих жертв на этой огромной каменной сковородке.
Грейс инстинктивно бросила взгляд на третью витрину, в которой лежала куча гравия.
– Это одна из последних и наиболее вероятная гипотеза, – объяснил директор. – Флейтист заманил детей на вершину, чтобы напугать их родителей, но он наверняка намеревался вернуть им их потомство после того, как преподаст хороший урок. К сожалению, шутка плохо закончилась, когда землетрясение вызвало внезапный оползень. Это предположение тем более правдоподобно, что в данной части холма Коппенбрюгге проходит разлом земной коры.
Тут Грейс заметила игрушечные руки и ноги, торчащие из миниатюрной горы.
– У меня всегда были сомнения по поводу этой мизансцены, – заявил Бравекод задумчиво. – Я спрашиваю себя, не станет ли присутствие деталей, изображающих погибших маленьких жертв, более сильной психологической травмой для ребенка, чем полагают…
Грейс молчаливым кивком согласилась с ним, одновременно подводя невеселый итог беседы. Ничего из того, что она узнала, не позволяло увязать рассказ о флейтисте с ее собственным расследованием.
Прежде чем окончательно похоронить свои надежды, ей оставалось задать один вопрос фундаментальной важности:
– А на этом «месте Кальвария» проводились раскопки, чтобы обнаружить скелеты, например?
– Да, конечно, в 2016 году.
Грейс не ожидала такого ответа. В экспозиции не было даже намека на раскопки.
– И что же нашли археологи? – возбужденно спросила она.
– Доказательства оползня и кости… козьи. Там и сейчас встречаются козы: прыгают со скалы на скалу. А кроме этого ничего. Иначе, поверьте, об этом поспешили бы возвестить всему миру. Представляете, какая была бы выгода музею от наплыва туристов?
Грейс глубоко вздохнула, но не потеряла своего профессионализма.
– У вас есть отчет о раскопках, чтобы я могла на него взглянуть?
– У меня должен быть краткий отчет о результатах. Где-то в кабинете. Подождите, я сейчас вернусь.
Через пять минут директор протянул Грейс папку, в которой лежало всего четыре листа. На нескольких фотографиях были изображены места раскопок и, в частности, знаменитая «кухня дьявола».
Текст наставительно сообщал, что нагроможденные каменные блоки имеют минеральный состав, аналогичный скале, а отломы на них типичны для появляющихся при обрушении, вызванном последствиями сейсмической активности. Отчет констатировал отсутствие человеческих останков и не привносил никакой информации, которая могла бы помочь Грейс покончить с кошмаром ее прошлого.
Потеряв веру от разочарования, она закрыла папку и протянула ее Бравекоду.
– Спасибо, что уделили мне время.
– Вам это помогло?
– Я теперь знаю, что пошла по ложному пути.
– Мне очень жаль. Но эта история такая… туманная. Удачи.
Расстроенная, Грейс попрощалась с директором и направилась к выходу. Она исчерпала свои идеи. Ее расследование зашло в тупик.
Глава 22
Грейс увидела, что дверь музея закрылась за молодой женщиной, работавшей дежурным администратором. Она прибавила шагу, чтобы тоже выйти, но тут услышала за спиной голос Ната Бравекода:
– Инспектор, подождите.
Удивленная, она обернулась.
Казалось, директор ждет, чтобы удостовериться, что дежурная не вернется, и, только убедившись в этом, заговорил вновь:
– Послушайте, я хочу сделать вам одно признание.
– Я здесь затем, чтобы выслушать вас, – ответила Грейс, более внимательная, чем когда-либо.
– Насколько возможно, это должно остаться между нами, договорились?
– Насколько возможно, обещаю.
Нат Бравекод расстегнул воротник рубашки, словно беря паузу, чтобы сформулировать свою мысль:
– Лично я убежден, что эта история с исчезновением детей имеет в своей основе совершенно реальную катастрофу. Иначе рассказ о ней не запечатлелся бы в коллективной памяти. Произошло нечто ужасное и из ряда вон выходящее, это бесспорно. Но, в отличие от всего, о чем рассказывают здесь, в музее, я думаю, современники прекрасно знали, что произошло с их детьми…
Грейс смутило это сделанное в последнюю минуту признание директора, который неожиданно сменил свой несколько менторский тон, говорил взволнованно, почти строго.
– Если они знали правду, то почему не открыли ее?
– Потому что не могли сказать это вслух.
Голос Ната Бравекода потерялся в тишине музея. Грейс не подгоняла его. Ей казалось, что ему нужно оценить то, что он собирается сказать.
– Сто тридцать детей не просто исчезли, они были убиты. А тот, кто совершил это массовое убийство, не был чужим для жителей Гамельна. По этой причине маленькие жертвы не насторожились и последовали за своим палачом. Вы
