Эд Макбейн - Грабитель
— Мне не разрешили воспользоваться телефоном. — Клинг помолчал. — И потом, я же не знал, как с тобой связаться.
Клер молчала.
— Клер?
— Я здесь, — устало сказала она.
— Может, увидимся завтра? Проведем вместе весь день. Завтра у меня выходной.
Снова наступило молчание.
— Клер?
— Я слышала.
— Ну и?..
— Берт, давай на этом закончим, а? Давай считать то, что случилось сегодня, дурным предзнаменованием и забудем обо всем, хорошо?
— Нет, — сказал он.
— Берт…
— Нет! Я заеду за тобой завтра в полдень, ладно?
Молчание.
— Клер?
— Ладно. Да, — сказала она. — В полдень.
— И я все объясню. Я… у меня небольшие неприятности.
— Договорились.
— В полдень?
— Да.
— Клер?
— Что?
— Спокойной ночи, Клер.
— Спокойной ночи, Берт.
— Извини, что разбудил.
— Все нормально. Я только задремала.
— Ну… спокойной ночи, Клер.
— Спокойной ночи, Берт.
Клинг хотел сказать что-нибудь еще, но услышал в трубке щелчок. Он вздохнул, вышел из телефонной будки и заказал бифштекс с грибами, лук, жаренный по-французски, две печеные картофелины, огромную порцию салата с рокфором и стакан молока. В завершение он выпил еще три стакана молока и съел кусок шоколадного торта с кремом.
Выходя из ресторана, он купил конфету.
Затем пошел домой спать.
Глава 16
В популярной литературе широко распространено заблуждение, которое связывает склонных к романтике официантов с влюбленными парочками, не отрывающими друг от друга мечтательных взглядов. К тому же это заблуждение пользуется значительным доверием у читателей. Легко представить, как официант кружит вокруг стола, предлагая невиданные блюда («Может быть, фазан под орнаментированным стеклом для дамы?»), целует себе пальцы, заламывает руки, а его сердце разрывается от умиления.
Еще мальчиком и уже мужчиной Берт Клинг побывал во многих ресторанах города со многими молодыми дамами, красивыми и не очень. И довольно давно пришел к заключению, что большинство официантов в большинстве ресторанов не имеют в мыслях ничего более романтичного, чем омлет с копченой лососиной.
В данный момент он не считал, что они с Клер выглядят как влюбленные голубки, но, безусловно, когда молодые люди зашли в фешенебельный ресторан с видом на реку Херб, поднявшись на самый верх одного из известнейших отелей в городе, они представляли собой довольно приятную на вид пару. И, даже не принимая в расчет отсутствие в их глазах романтической влюбленности (что, как Клинг давно понял, было лишь выдумкой Джона Уиткомба),[12] любой официант, у которого не камень вместо сердца, должен был бы распознать неловкий и примитивный ритуал двух стремившихся узнать друг друга людей и попытаться им помочь.
По всем признакам этот день Клинг не мог считать вполне успешным.
Он запланировал пикник за рекой, в Беттауне, с переправой на пароме. Но дождь не дал осуществиться этой дурацкой идее.
Весь промокший, он зашел за Клер ровно в двенадцать. Дождь принес ей «жуткую головную боль». Он не будет возражать, если они недолго посидят у нее, подождут, пока подействует аспирин?
Клинг не возражал.
Клер ставила на проигрыватель пластинки одну за другой, впав в тяжелое молчание, которое он приписал беспокоившей ее головной боли. Город за окнами казался полосатым от струившегося по стеклам дождя. Из проигрывателя лилась музыка: Бранденбургский концерт № 5 ре-мажор Баха, «Дон Кихот» Штрауса, «Психея» Франка.
Клинг едва не заснул.
В два часа они вышли из квартиры. Дождь почти прекратился, оставив в воздухе какую-то неопределенность, и они брели рядом в угрюмом, замкнутом молчании, испытывая к дождю общую ненависть, но почему-то позволив ему вбить между собой прочный клин. Когда Клинг предложил пойти в кино, Клер горячо его поддержала.
Фильмы оказались ужасными.
Основная картина называлась «Гибель апача» или как-то столь же непривлекательно. В нем участвовали орды разрисованных голливудских статистов, которые с визгом и улюлюканьем нападали на небольшой отряд солдат в синей форме. Горстка солдат отбивала атаки коварных апачей почти до самого конца фильма. К этому моменту орды, атаковавшие маленький измученный отряд, должны были исчисляться десятками тысяч. За пять минут до конца появилась еще одна горстка солдат, оставив у Клинга четкое впечатление, что война будет продолжаться еще два часа и фильм следовало бы назвать «Гибель сына апача».
Второй фильм программы был о маленькой девочке, у которой разводились родители. Девочка едет с родителями в Рино — мама должна там поселиться, а у папы там как раз дела, — и, пользуясь неизменной последовательностью жеманных поз и неестественными для девочки выражениями лица, она убеждает маму и папу никогда не расставаться и жить в семейном счастье вместе с их жеманной, ясноглазой, глупо улыбающейся и хитрой маленькой дочуркой.
Из кинотеатра они вышли отупевшие. Было шесть часов вечера.
Следующим номером Клинг предложил выпить и пообедать. Клер согласилась с ним, сказав, что как раз сейчас выпить и поесть было бы здорово.
Так они оказались в ресторане, на верхнем этаже одного из самых известных в городе отелей, сели за столик и принялись смотреть через огромные окна на реку и рекламный щит на другом берегу.
Сначала на щите появилось слово: «СПРАЙ».
Затем вместо него: «СПРАЙ ЖАРИТ».
Затем возникло: «СПРАЙ ПЕЧЕТ».
А потом снова: «СПРАЙ».
— Что будешь пить? — спросил Клинг.
— Пожалуй, виски с лимонным соком, — ответила Клер.
— Не коньяк?
— Может быть, позднее.
К столику подошел официант. Он выглядел так же романтично, как Адольф Гитлер.
— Что-нибудь выпить, сэр? — спросил он.
— Виски с лимонным соком и мартини.
— С лимонной цедрой, сэр?
— С оливками, — сказал Клинг.
— Благодарю вас, сэр. Не желаете посмотреть меню?
— Спасибо, сначала мы выпьем. Ты не против, Клер?
— Да, чудесно, — отозвалась она.
Они посидели молча. Клинг посмотрел в окно.
«СПРАЙ ЖАРИТ».
— Клер?
— Да?
«СПРАЙ ПЕЧЕТ».
— Это еще не провал, правда?
— Пожалуйста, Берт.
— Дождь… и отвратительные фильмы. Жаль, что так получилось. Я хотел…
— А я знала, что так и будет. Я пыталась тебе сказать, помнишь? Разве я не говорила, что я самая большая зануда? Зачем ты настоял, Берт? Теперь я себя чувствую, как… как…
— Но я не хочу, чтобы тебе было плохо, — возразил он. — Я как раз собирался предложить, чтобы мы… начали все заново. С этого момента. Забыв все, что… что случилось.
— Ох, ну какой от этого прок? — вздохнула Клер.
Подошел официант с напитками.
— Виски с лимонным соком для дамы? — спросил он.
— Да.
Он поставил бокалы на стол. Клинг поднял бокал.
— За новое начало, — предложил он.
— Давай, но это все впустую, — ответила она и выпила.
— Что касается вчерашнего вечера… — начал он.
— А я-то думала, что будет новое начало.
— Мне нужно объяснить. Меня забрали два копа из отдела по расследованию убийств и привезли к своему лейтенанту, который предупредил, чтобы я держался подальше от дела Джинни Пейдж.
— Ты так и поступишь?
— Да, конечно. — Берт помолчал. — Признаюсь, мне любопытно, но…
— Понимаю.
— Клер, — спокойно произнес он, — что с тобой происходит?
— Ничего.
— Куда ты уходишь, когда замыкаешься в себе?
— Что?
— Куда ты…
— Не думала, что это заметно. Прости.
— Это заметно, — сказал Клинг. — Расскажи мне о нем.
Клер резко подняла взгляд:
— Не думала, что ты такой хороший детектив.
— Для этого не требуется долгое расследование, — возразил он. В его голосе послышалось уныние, словно он, получив подтверждение своих подозрений, сразу же потерял боевой дух. — Что я могу поделать, если ты влюблена. Многие девушки…
— Не то, — перебила его Клер.
— Многие девушки безнадежно влюблены, — продолжал он. — Парни бросают их, романы заканчиваются неудачей.
— Да не то же! — резко оборвала его Клер, и, когда Берт посмотрел на нее через столик, ее глаза были полны слез.
— Эй, послушай, я…
— Пожалуйста, Берт, я не хочу…
— Но ты сказала, что был парень. Ты сказала…
— Хорошо, — ответила она. — Хорошо, Берт. — Клер прикусила губу. — Хорошо, был парень. И я была безумно в него влюблена. Мне было семнадцать лет — как Джинни Пейдж, — а ему девятнадцать.
Клинг ждал. Она подняла бокал и осушила его. Сделав большой глоток, вздохнула, а Клинг наблюдал за ней и ждал.
— Я его встретила в клубе «Темп». Мы сразу сблизились — знаешь, как это бывает, Берт? Вот и с нами это случилось. Мы строили множество планов. Мы были молоды, сильны и любили.
