Т. Паркер - Красный свет
– Черт возьми, я не то имел в виду. Тогда я служил всего четвертый год. Был далек от верхушки.
Мерси хорошо знала Гландиса, понимала, что его интересуют победители: власть и политика, месть и вознаграждения, кто что о ком знает, кто сумеет поприжать тебя, раздавить, помочь тебе. Он – животное стаи. Ему, вечному приверженцу Чака Брайтона, посчастливилось рано примазаться к победителю.
– Потому и спрашиваю тебя, – сказала Мерси. – Ты не был у власти – пока что.
Гландис заулыбался, Мерси знала, что он воспримет это как комплимент. Он поднялся, прошагал на своих маленьких ступнях танцора к двери и закрыл ее.
– Да. Пойми, в том году никакие дела никого не волновали, поскольку под всеми земля тряслась. Тогдашний шериф, Билл Оуэн, был в тесной дружбе с главой наблюдательного совета округа – Ралфом Миксом. А Миксу приходилось туго из-за получения взяток от строительных фирм. Знаешь эти фокусы: политики устанавливают правила, подбрасывают выгодное дельце своим друзьям, друзья им что-то отстегивают. Стоит кому-то оплошать, все напускаются на него. Появляются разоблачения в прессе. А Миксом в то время занималось большое следственное жюри. Билл Оуэн поджал хвост, присмирел. Ждал, что его турнут с должности.
– Он получал деньги от Микса?
– Уличен не был. Доказать нельзя ничего. Они дружили. Микс шел навстречу Биллу. Билл шел навстречу Миксу. Друзья есть друзья.
– Тогда в чем же заключалась проблема Оуэна?
– В политике. Кое-кому из полицейских не нравились его взгляды. Ты должна помнить, тогда все были помешаны на политике. Не то что сейчас. В управлении существовала клика берчистов, и они просто терпеть его не могли. Считали, что если человек не берчист, значит, коммунист; к ним причисляли и Оуэна, потому что он был, на их взгляд, недостаточно консервативен. Недостаточно крут с преступниками. Знаешь, это была часть коммунистического заговора – сгноить Америку изнутри, выпустить на улицы преступников, как в Уоттсе. Лозунги на бамперах тогда гласили: «Не допустим Уоттса в Ориндже». Оуэн не выдавал разрешений на скрытое ношение оружия никому из державшихся правых взглядов. Поэтому когда он старался держаться в тени во время разбирательства с Миксом, берчисты стали давить на него изо всех сил.
– Кто эти люди?
Гландис как-то странно посмотрел на Мерси, в его обычно простодушном лице появилась какая-то скрытность.
– Их много. Главный – Бэк Рейнер. Берчисты думали, что из него со временем получится хороший шериф. Был рослый, странный тип по имени Боб Вейл, один из лейтенантов. Эд Спрингфилд, Дейв Бун, Боб Эммер. Думаю, и Рэй Торнтон с его партнером, Раймерсом. Пат Макнелли – отец Майка. Группа мотоциклистов из дорожной полиции – Норт, Моррисон, Уилберфорс. Если память мне не изменяет, одно время твой отец общался с ними.
Мерси снова вспомнила то давнее собрание берчистов, устроенное для поддержки местной полиции. Попыталась как-то связать его с трупом проститутки, брошенным неподалеку от угла Майфорд и Четвертой улицы.
– А какое отношение имеет к этому Патти Бейли?
Гландис скривился, словно маленькая девочка никак не могла его понять.
– Мерси, я не знаю какое. Просто рисую тебе общую картину. Оуэна обливали грязью, свои берчисты не давали ему покоя, и управление походило на... бурлящий котел. Все беспокоились. Психовали. Неудивительно, что в такой атмосфере никто особенно не волновался из-за убитой в апельсиновой роще проститутки.
Мерси вновь попыталась провести черту, такую же, как хотела провести между Патти Бейли, Хессе Акуной и полицейскими, которые, как он утверждал, били его.
– Кто-то из этих людей околачивался в отеле «Де Анса» в Санта-Ане?
Гландис утвердительно кивнул:
– Мы все околачивались. Это было замечательное место, пока его не заполонили проститутки.
– Ралф Микс и Билл Оуэн?
Гландис улыбнулся:
– Они были большими людьми. В таких местах, как «Де Анса», не появлялись. Туда ездили мы, мелкие сошки.
Он подался вперед, глядя на Мерси и сплетя пальцы так, словно собирался молиться.
– Мерси, может, переменим тему?
– Давай.
– Буду прям и откровенен. Жду от тебя того же.
Она молчала.
– Как по-твоему, Брайтон – хороший шериф?
Мерси на секунду задумалась, не над вопросом, а над тем, почему Гландис его задал.
– Да.
Гландис кивнул:
– Я тоже всегда так считал. Для него управление неизменно оставалось главным в жизни. А вот теперь думаю, кого оставит на своем месте, когда уйдет, – хорошего человека или не очень. Ты слышала, что хочет устроить этот идиот Абелер – руководить управлением как коммерческой компанией. Приватизировать половину работы, которую делаем мы. Надеюсь, его Брайтон не поддержит.
– Я тоже надеюсь.
– Что думаешь о Нелсоне Ниле, я имею в виду – как о шерифе?
Опять двадцать пять, подумала Мерси. И ответила то же, что Брайтону, – не вдохновляет.
– Крейг Браг?
– Он был бы неплохим.
– Мелвин Гландис?
Мерси заколебалась, ища какую-то искру юмора в спокойных глазах собеседника. Не обнаружила и поняла, что он хочет услышать.
– Буду рада работать под твоим началом, если ты получил одобрение Брайтона.
– А если не получил?
– Мелвин, ты будешь хорошим шерифом. Не знала, что метишь на эту должность.
«А почему бы нет?» – подумала она. Гландис примазывается к победителям. На нынешней должности оказался благодаря тому, что верно служил Брайтону. А теперь беспокоится, что кумир пренебрежет им. Собственно говоря, управление могли возглавить люди похуже Мелвина Гландиса. На свой неуклюжий манер он справлялся с делом, обеспечивал слаженную работу людей.
– Я просто зондирую почву, – спокойно промолвил Гландис. – Расспрашивал нескольких полицейских, людей, которых уважаю. Я не хочу ставить себя в глупое положение, строить несбыточные планы. Но если окажется брешь, которую сумею заполнить, если смогу быть полезен управлению, тогда выдвину свою кандидатуру.
– А что думает Брайтон о тебе как о преемнике?
Гландис улыбнулся и пожал плечами:
– Ты ведь знаешь Чака. Он любит говорить об отставке, но уходить никак не желает. Эта история тянется уже пять лет. Я его не виню. Хочешь удержаться на месте – делай все возможное. Но видишь ли, приходит время новых идей, более молодой крови. Это неизбежно. Мы все как боксеры: мечтаем еще раз выйти на ринг и терпим поражение. Брайтону семьдесят два. Мне пятьдесят восемь. Думаю, я способен внести что-то новое. Во всяком случае, спасибо за откровенность.
Четырнадцать лет назад, только начав службу и работая в тюрьме, Мерси выбрала пятьдесят восемь лет как возраст, в котором хочет стать шерифом. Это число она почему-то считала счастливым. И не понимала, присваивает ли Гландис ее удачу или в каком-то еще непонятном смысле увеличивает ее.
Свои суеверия она не любила, но избавиться от них никак не могла.
– Лгать я, в сущности, не умею.
«Спроси миссис Хит», – подумала она.
– Я тоже. И помогаю тем, кто мне помогает. Имей это в виду. Я помогу тебе, когда придет время выбрать проницательного детектива, чтобы возглавить группу расследования убийств.
– Приятно слышать.
Гландис вздохнул:
– Так, и что же Майк делал тем вечером в доме проститутки?
– Ужинал.
Гландис медленно покачал головой:
– Хорошо это кончиться не может. Я помогу тебе, если это будет в моих силах.
– Как?
– Пока не представляю.
– Я тоже. Может, для начала будешь помалкивать об этом?
– Даю слово. Но половина управления уже знает. Завтра будет знать другая. Все станет известным, и Майку конец. Если это случится, мы все пострадаем.
Мерси почувствовала, как участился пульс, покраснели уши и шея.
– У нас тут будто свора собачонок – тяв-тяв-тяв.
– Такова уж их природа.
– Совершенно дерьмовая.
– Ну и словечки у вас, сержант.
* * *Сев за свой стол, Мерси старалась сосредоточиться на заключениях экспертов относительно места убийства Обри Уиттакер. Надеялась – что-то обнаружится, привлечет к себе внимание, позволит не думать о том, что она нашла в доме Майка.
Но не могла не думать об этом, как не могла позволять преступникам оставаться на свободе. Ее натуре это было несвойственно. Поэтому Мерси вновь и вновь задавала себе одни и те же вопросы и приходила к одним и тем же ответам.
Какой мотив у Майка хранить в доме глушитель и окровавленные сапоги, которые были на нем во время убийства? Совершенно никакого.
Может, он просто смастерил или купил этот глушитель и вовсе не пользовался им для убийства Обри Уиттакер? А на сапогах у него кровь перепелки или оленя? Поранившейся ищейки?
Что, если кто-то все это подложил с целью подставить Майка? «Кто? И как ему попали в руки мои трусики?»
Ей снова пришло в голову просто поговорить с ним. Позволить ему все объяснить. Так ведь поступают взрослые люди? Но если Майк совершил убийство, то уничтожит улики или сделает что-нибудь похуже.
