Алексей Макеев - Трепанация прошлого
— Почему же она тебе все рассказала? — спросил Крячко.
— А хозяйка нашла ее сигареты и выкинула, а ей очень курить хотелось. Она спросила, нет ли у меня. Я ее угостил, а потом и всю пачку ей оставил. Я-то не курю, но нас в школе полиции учили, что очень полезно иметь при себе сигареты и зажигалку, чтобы при случае легче было установить контакт, — объяснил Прохоров. — Женщина очень просила, чтобы я о ней никому ничего не говорил. Когда я все это узнал, то пошел в домик охраны.
— Господи… — простонал Гуров. — И этот туда же! Что ты там наговорил, чудовище? Надо было не самодеятельностью заниматься, а сразу мне или полковнику Крячко доложить! Хотя бы Леонидову!
— А вас всех на территории не было, вы за нее ушли, — начал оправдываться Вячеслав. — Ничего я охранникам не наговорил. Спросил у них, когда будут снова дежурить Богданов и Скородубов, потому что я протоколы их допросов нечаянно чаем залил. Новые-то я составлю, но ведь их же подписать надо. Мне сказали, что они восемнадцатого утром сменились. Богданов теперь заступит на дежурство двадцать первого, а насчет Скородубова они ничего определенного сказать не могут. Мол, тебе о нем лучше в ЧОПе узнать, вот номер телефона офиса.
— Если ты скажешь, что звонил туда, то я этого уже не переживу, — предупредил его Лев Иванович.
— Нет, я никуда не звонил. — Прохоров помотал головой. — Я обо всем доложил капитану Леонидову. Он сказал, чтобы я дурью не маялся, потому что охранники здесь ни при чем. И вообще, это уже не наше дело, пусть москвичи сами разбираются, а нам и своих проблем хватает.
— А тебе не показалось странным, что Леонидов себя вот так повел? С ходу отмел все подозрения насчет охранников? — спросил Гуров.
— Это он, наверное, из чувства солидарности, потому что сам в Чечне воевал, — ответил Вячеслав.
Лев Иванович повернулся к Щербакову и осведомился:
— Владимир Николаевич, можно я ничего не буду говорить?
А тот сидел, прикрыв глаза. Видно было, что генерал с трудом сдерживается.
Гуров понял, что ответа не дождется, и приказал:
— Леша, Слава, займитесь фотороботом! Остальные изучают содержимое пакета! Основное внимание записной книжке. Сравнивайте номера телефонов, ищите, кому Осипов звонил. Посмотрите бумаги на предмет оттиска письма, но только аккуратно, ничего не повредите, а то, если у вас не получится, криминалисты нас растерзают. А мы пока пойдем посовещаемся. Где тут сигареты с зажигалкой были?
— У меня есть, — предложил Прохоров.
— Оставь. Пригодятся еще с кем-нибудь контакт налаживать. — Лев Иванович улыбнулся, взял сигареты и зажигалку, протянутые ему Шубиным, и спросил у Вячеслава: — Я так понял, что ты школу полиции закончил, а еще что?
— Сейчас в юридическом на заочном, — ответил тот.
— Работайте! — сказал Гуров и первым вышел из комнаты.
Ну и куда они могли пойти? Конечно, в мужской туалет.
— Начальник главка и два опера-важняка курят в нужнике, как школьники, сбежавшие с урока. — Щербаков нервно усмехнулся.
— Владимир Николаевич, я понимаю, что ситуация неприятная, но очень прошу, оставьте разбор полетов с Леонидовым до тех пор, пока мы всех не возьмем. Потому что утечка информации запросто может произойти, — сказал Гуров. — Итак, все встало на свои места. Теперь понятно, почему нападение на Осипова произошло в такое неподходящее время. Другой возможности не было. Получив ультиматум, Краснов отправил в поселок Скородубова, который первое время тихарился, чтобы Осипов его не увидел. Когда уехали Смирновы, этот подонок решил воспользоваться удобным случаем. Он предупредил сообщника, чтобы тот во время вечернего обхода ждал по другую сторону ограды, изобразил расстройство желудка. Когда Богданов отправился на обход, он тоже вышел. На участке Кравцовых надел поверх своей формы другую, совершил то, что задумал, избавился от улик и вернулся в домик. Если бы за время его отсутствия кто-то приехал на машине и встал у запертых ворот, он отговорился бы тем, что сидел со спущенными штанами на унитазе и не мог двинуться с места. Ему повезло, что никто не приезжал и не уезжал, а то был бы скандал, который привлек бы к нему внимание. Он рисковал, но у него не было выхода, потому что в любую минуту могли вернуться Смирновы. Ведь Скородубов не знал, что Осипов предложит им переночевать в Москве. В таком случае ему пришлось бы откладывать преступление неизвестно насколько или убирать всех троих. Скорее второе, потому что срок ультиматума не мог быть безразмерным. Восемнадцатого утром он вместе с Богдановым ушел. Это говорит о том, что на смену им приехали два человека. Значит, Краснов был полностью в курсе происходящего. Иначе он прислал бы только одного парня на смену Богданову. — Гуров дотянул сигарету до фильтра, выбросил окурок в унитаз и сам не заметил, как взял вторую.
Генерал и Стас последовали его примеру.
— Итак, что мы имеем или будем иметь в ближайшем будущем, — начал Щербаков. — Фоторобот Скородубова. Номера телефонов, по которым из квартир пациентов звонил Осипов. Надо также проверить, с кем он связывался из своего дома, после того как семья уехала.
— Могу сразу сказать, что никому, — вставил Гуров.
— Уже легче, — заявил Владимир Николаевич и продолжил: — Завтра должны привезти тело человека, погибшего в «Форде», и дело по этому случаю. Нужно все выяснить про девушку Слепцова, получить списки пациентов Осипова из Сербского и Бурденко. Если их не будет, я сам позвоню министру, а он классно умеет фитили вставлять! Завтра ты, Лева, разговариваешь с Потаповыми. Если выяснится, что Осипов звонил от Григорьевых и Куликовых, то и с ними тоже.
— Квартиру Слепцова надо бы посмотреть, — куда-то в пространство сказал Крячко.
— Ты на что меня толкаешь? На прямое нарушение закона? — вкрадчиво спросил Владимир Николаевич, и Стас ответил ему невинным взглядом. — Ладно. Подумаю. Утром видно будет. Надо сначала потихоньку разведку провести…
— Газовая служба проверяет исправность оборудования, — с готовностью подсказал Крячко. — Возьмем оттуда человечка, а я с ним за компанию прогуляюсь. А то все при деле, один я как цветок в проруби.
— Я сказал, подожди до утра! — Щербаков явно рассердился.
— А чего ждать, Владимир Николаевич? Время уже к трем подходит, — заметил Стас.
Генерал посмотрел на часы, вздохнул и заявил:
— Все равно отложим до утра. Пошли посмотрим, что у мальчишек получилось. Потом надо расползаться, а то завтра весь день будем как снулые рыбы ходить.
— Подождите, — остановил его Гуров. — Скажите, как вы проблему решили?
— Я позвонил Клаве и попросил ее утром сказать по секрету самой болтливой из соседок, что один из пациентов Осипова, которого он в свое время от наркомании лечил, сейчас активно делает политическую карьеру. Он узнал о том, что случилось с Ильей Павловичем, и испугался, что записи врача могут попасть в чужие руки. Его начнут ими шантажировать, не дадут подняться. Вот он и договорился с местными ментами, чтобы те все записи из дома Осипова забрали как якобы вещественные доказательства, а на самом деле отдали ему. Клава будто бы сама слышала, как старший из ментов кому-то звонил и сказал, что все у него. Можно больше не волноваться.
— После того, что Леонидов натворил, ему хуже уже не будет, — заявил Крячко, значительно посмотрел на Щербакова и хмыкнул: — Но, как говорится, по грехам и муки.
— Да, наворотил он дел! — согласился Гуров. — Если бы не этот тип, мы раньше вышли бы на Скородубова. Кстати, Владимир Николаевич, хотел узнать, в новом кабинете для шестого стола место найдется? — поинтересовался он.
— Это ты про Прохорова, что ли? — спросил Щербаков, и Лев Иванович кивнул. — Найдется. Да и место в общежитии — тоже.
В комнате, где и без того было не повернуться, теперь стало совсем тесно. Вернулся Рябов.
— Где тебя черти носили? — напустился на него Щербаков.
— Товарищ генерал-лейтенант, этот Павел из меня всю душу вымотал! — на нервах ответил тот. — Поскольку на прямой рейс в Нью-Йорк он уже опоздал, то стал раздумывать, лететь ему туда с пересадкой или сразу домой, в Сан-Франциско. Долго определялся, но все-таки решил, что сначала в Нью-Йорк, чтобы с сестрой и матерью повидаться. Потом Павел начал прикидывать, что с деньгами делать. Снимать наличные или как-то безналом их передать какой-то тете Клаве? Опять долго межевался, наконец-то сказал мне, что он их ей на ее карту положит. Потом Павел выяснял у нее номер карты, пытался перевести деньги со своего счета на ее. Оказалось, что сделать это очень сложно. Тогда он стал снимать в банкомате наличные и класть их на счет этой Клавы. Одним словом, товарищ генерал-лейтенант, тот факт, что Павел улетел живым, — заслуга моей крепкой нервной системы. Любой другой человек на моем месте пришиб бы его.
