Хищный зверь - Вито Франкини
Концентрация внимания и дорожный адреналин позволили ей больше не думать о своем пылающем «смартике». Телефон молчал, потому что новый номер она дала только самым близким друзьям. А тот, кто захочет добиться контакта, взломав Сеть, будет иметь немалые проблемы. И этим она была очень довольна.
Удостоверившись, что Сабина ознакомилась с документами, Нардо, не сбавляя скорости, нарушил молчание:
— Что думаешь по этому поводу, полицейская ищейка?
— Это не тот случай, который можно недооценить. Милейший Джордано не простит этого расставания, он потерял голову.
— Молодец. Но уверяю тебя: то, что пишет Кира в своих бумажках, правда только наполовину.
— Я в этом не сомневаюсь. А что за имя такое, Кира?
— Мать — мавританка с английским паспортом, а отец здешний. Она мулатка, очень красивая девушка.
— Дело тянется уже давно, но последнее заявление поступило пару месяцев назад.
— Угадай почему?
— Потому, что она стала твоей клиенткой?
— Именно. Нам удалось его обуздать. Я никогда не верил, что мне удастся их помирить: я этих бестий знаю хорошо. Но мы уже вплотную подошли к результату. Однако сегодня что-то произошло, она что-то от меня скрывает и рассказывает не всё. Он любой ценой хочет увидеть ее сегодня. Это плохо.
— И на какого зверя похож Джордано?
— На раненого самца. Такой зверь вообще очень опасен, даже если от него абстрагироваться, а в нашем случае и тем более.
— Постарайся объяснить понятнее, ладно?
— Ну конечно. Джордано и Кира знакомы с начальных классов. Они вместе перешли в среднюю школу, учились в одном классе. И с той поры их родители часто приглашали друг друга в гости по выходным. Они были счастливы, всё время проводили вместе, и первые опыты жизни тоже прошли вместе. А повзрослев, стали все больше отдаляться друг от друга. Он — добряк, здоровяк, очень симпатичный и шумливый баламут, если прибегнуть к диалекту. А она — фотомодель, и этим все сказано.
— Ой-ёй…
— Он — этакий римский хулиган, весь в татуировках — в основном героев видеоигр, — и, судя по количеству пива, которое выпивает, уже недалек от алкоголизма. Завсегдатай дешевых мест на стадионе, фанат «Ромы», потолок его культурных увлечений — фильмы о футболе. Она же увлекается йогой, а потому вегетарианка, ходит на театральные и литературные курсы.
— То есть — день и ночь…
— Именно. Тем не менее они долго были вместе, очень любили друг друга, да и сейчас еще любят. А потом, окончив лицей, он остановился, а она поступила на медицинский с очень высокими баллами. Теперь она блестящая, подающая большие надежды студентка.
— Я прочла, что он стал рабочим.
— На самом деле он безработный. Работал в баре, нанимался каменщиком, чем-то приторговывал, чтобы подработать и быть рядом с ней. У него даже отбирали права за вождение в нетрезвом виде… Ну, в общем, ты поняла.
— Разные миры, разные скорости…
— Вот-вот. Но обрати внимание, что Кира очаровательная, симпатичная и добрая девушка, и она вовсе не похожа на классическую хорошенькую стерву.
— Но она сменила круг общения, познакомилась в университете с новыми людьми и постепенно поняла, что Джордано следует переместить в «зону друзей».
— Совершенно верно. У нее уже есть другой мужчина; я с ним познакомился, хотя Джордано не знает, кто это. Очень славный парень, и он определенно лучше подходит состоятельной девушке с высшим образованием. Я думаю, надолго они не уживутся, но это неважно. Кира порвала с Джордано и назад не вернется.
— И тут взвилась ревность.
— Ну, это бывает со всеми, это вопрос инстинкта. Проблема в том, чтобы держать ревность под контролем. Он с этим не справится, я всегда это знал.
— Из-за своей ограниченности?
— Нет, это тут ни при чем. Даже крупные руководители или ученые способны убить из ревности. Проблема здесь в том, что у Джордано больше ничего нет. У него была только Кира; в ней заключалась и его значимость, и достоинство. А теперь ему незачем жить.
— И он может покончить с собой?
— Может. Но не раньше, чем сможет установить равновесие, которое Кира разрушила. Это что-то вроде закона сообщающихся сосудов, помнишь?
— Да, что-то припоминаю… А ты можешь ехать не двести в час, а чуть поменьше? Пожалуйста…
— Нет. Если боишься, выходи из машины, я дам тебе денег на такси.
Сабина замолчала: она не привыкла, чтобы с ней так обращались. Через несколько секунд, дав себя обогнать американскому полицейскому, Нардо продолжил разговор. Сабина уговаривала себя, что он вовсе не грубиян, а просто максимально сосредоточен.
— Когда между двумя людьми существуют близкие отношения, в особенности если в них присутствует чувство, попробуй представить себе два наполненных жидкостью сосуда. Они будут разного размера, потому что все мы разные, но общий принцип не изменится. Когда у людей завязываются отношения, оба сосуда соединяются каналами, и, чтобы достичь равновесия, они должны, как в известном физическом опыте, перетекать один в другой.
— Скажем так, во всех смыслах…
— Да, но необязательно. Это работает на всех уровнях отношений — например, между друзьями или коллегами, — но кульминации достигает там, где речь идет о паре. Физический закон предусматривает, что, как бы там ни было, а равновесие жидкости в сосудах все равно установится.
— Захватывающе. А главное — очень убедительно. Я поняла, что ты имеешь в виду. Если в отношениях возникает перекос — ссоры, взаимные обвинения и прочее, — а отсюда и уменьшение жидкости с той или другой стороны, равновесие все равно восстановится, неважно, каким образом.
— Верно, и это непреложный закон физики. А как думаешь, что бывает, когда отношения прерываются?
— Соединительный канал рвется?
— Пожалуй, нет. Соединение остается, иногда годами, но в одном направлении уже ничего не поступает… понимаешь?
— А… Значит, один из двоих, тот, кто не хотел прерывать отношения, начинает от этого… страдать.
— И не только от этого. Он страдает от разлуки, просто от произошедшей перемены… Но весь ужас в том, что, когда человек привыкает к этой игре равновесий, зачастую приносящей удовлетворение, он домогается продолжения. И я не случайно воспользовался термином «домогаться»: продолжение отношений ему кажется естественным, обязательным, как между двумя сообщающимися сосудами. Если между ними есть равновесие, оно должно восполняться, как яблоко, сорвавшееся с ветки, должно упасть
