Николай Леонов - Виртуозный грабеж
– А мне вообще не нравится, – жалобным голосом проговорил Пашка, который без конца прикладывал к голове вымоченное в холодной воде полотенце. – Гад ты все-таки, Гера! Сколько раз я тебя просил – назначать встречу в каком-нибудь человеческом месте! Мне тепло вредно, у меня от него в голове мутится. У меня и отец от инсульта скончался в сорок лет. Понимать надо!
– Да брось ты, Пашка! – продолжал смеяться Герман. – Внушил ты себе все! Закаляться надо! Как металл себя закалять – огнем и водой. Через боль, через жар, через не могу! Тогда проживешь сто лет.
– Да-а, а вот Володька и до сорока не дотянул, – упавшим голосом вдруг протянул Павел.
В сауне разом наступила мертвая тишина. Все трое помрачнели и отвернулись друг от друга. Первым снова заговорил Павел:
– И вообще нехорошо – на похороны не пошли, вечером в баню отправились… А он там в сырой земле… – Из его горла вырвалось что-то похожее на рыдание.
– Ладно, перестань ныть! – не выдержал Алексей. – Заладил – нехорошо, нехорошо!.. А теперь нам ждать хорошего нечего! Хорошее все в прошлом осталось. Теперь у нас как в игре: бей – беги! Нас бьют, а мы бежим. Так, что ли, Герман?
– Почти, – сердито сказал Герман. – Только с таким настроением нам даже и убежать не придется. У Пашки вон на морде написано, что он весь Уголовный кодекс нарушил и очень в этом раскаивается. Его первый же попавшийся мент арестует. Он не о своей печальной судьбе сейчас думает, а о том, что мы строем за мертвым по кладбищу не прошлись. Это его волнует! В то время как нас, может быть, вся Москва ищет…
– А ведь такую жизнь ты нам устроил, Герман! – спокойно сказал Алексей.
– Чего?! – с возмущением проговорил тот, бросая на товарища уничтожающий взгляд. – Только вот этого не надо! Когда все шло гладко, ни один не жаловался. А теперь, оказывается, я во всем виноват! Сбил хороших мальчиков с пути истинного!
– Да не в этом дело! – с досадой сказал Алексей. – Говорил я тебе, не лезь на рожон! А ты мне что отвечал – знаю я этих жирных олухов, ни у одного мозги не работают, все проглотят, что им преподнесут… Вот что ты отвечал! А на деле вышло как раз по-моему. Скажи спасибо, что тебя в лицо никто толком не знает, а то давно бы лежали мы все мордой в пол.
– Да, не все я учел, – неожиданно легко согласился Герман. – Не просек, как говорится, поляну. Но ведь не все плохо, мужики! Кое-что на черный день мы себе припасли. Только в последний раз взяли без малого двести тысяч!
– Неужели там было так много? – округлил глаза Павел, на минуту забывая о своих печалях.
– Да разве это много? – махнул рукой Герман. – У меня планы были наполеоновские! Вот раскрутились бы мы немного, а там рванули на модные курорты… На Кипр, в Италию, во Флориду… Вот где деньги рекой льются! Вот где жирных котов на бабки разводить!
– Фантазии! В той же Флориде полиция – звери, – сказал Алексей. – Камеры наблюдения там на каждом шагу. Загребут в два счета и дадут два пожизненных, как это у них принято. Нет, не хочу!
– Да теперь ничего и не выйдет, – сказал Герман. – Не та конъюнктура. Я для чего вас собрал сегодня? Надо срочно решать, как следы замести. Володькина девка молчать не станет – я это сегодня точно понял. Не убивать же ее! Все-таки мы благородные разбойники, не отморозки какие-нибудь… – Он пытливо вгляделся в распаренные лица товарищей и неожиданно добавил: – Или, может, у кого имеется другое мнение?
– Ты что?! – возмущенно откликнулся Павел и покрутил пальцем у виска. – Совсем? Какие еще могут быть мнения? Галю его ни в коем случае трогать нельзя. Если вы этого не понимаете – я вообще на все плюну и сразу пойду в милицию!
– Ну, понеслось! – махнул рукой Герман. – Да не собираюсь я никого трогать! Зачем, когда свои только и думают, как бы в ментовку отправиться!
– Ладно, в ментовку, допустим, никто не собирается, – серьезно сказал Алексей. – И про убийство даже речи быть не может. Я не мясник. Но что-то предпринимать надо. У тебя есть план, мозг ты наш?
– В общих чертах я его уже обрисовал, – сказал Герман. – Не хочу чувствовать чужое горячее дыхание на своем затылке. Москва – хороший город, но придется отсюда съехать. Пока есть такая возможность. Пока наши физиономии не расклеили на всех углах.
– Мне это не подходит, – мотнул головой Алексей. – Я сразу сказал. У меня мать больная. Я ее оставить не могу. Я из-за нее, можно сказать, и из армии-то уволился. Так что на меня не рассчитывай. Отдашь мне мою долю, сколько мне причитается, а дальше делай что хочешь.
– А я бы уехал, – робко сказал Павел. – Только недалеко. Куда-нибудь в Подмосковье. Сейчас много жилых комплексов строят по современным проектам. Я бы свою хату продал, денег добавил и купил бы себе приличную квартиру где-нибудь в Раменском, например…
– Нет у нас времени квартиры менять да покупать! – с раздражением заключил Герман. – Вы как младенцы, ей-богу! Вот твоей матери, например, лучше будет, если ты куда-нибудь на Соловки переместишься? Или тебе, Пашка, государство само квартиру подыщет – на двадцать коек, с парашей в углу?
– Больше об этом не заговаривай! – отрезал Алексей. – Сказал – не брошу, значит, все! Не трать свое красноречие попусту. Меня, кстати, мало кто видел, а если и видел, то в противогазе. Не опознают, в случае чего. А если вы с Пашкой уедете, так обо мне ни одна собака не всколыхнется – я уверен.
– Да я вообще-то тоже никуда не собираюсь, – неуверенно пробормотал Павел. – Куда я поеду? Квартиру брошу, что ли? Тебе, Герман, хорошо – ты свою давно продал. А мне свою, что же, так бросать? Жалко, да и сразу разговор пойдет – куда, мол, хозяин делся.
– Согласен, квартиру продать надо, – признал Герман. – Я тебе помогу. Если постараемся, то за неделю управимся. Лишние деньги тебе не помешают, это точно. Ну, а Лешку здесь оставим, раз он такой упрямый.
– И куда же мы? – совсем потерявшись, спросил Павел.
– Есть одна задумка, – хитро прищурился Герман. – Помните, я одно время все с такой отцветшей дамочкой везде ходил? С лучшими ресторанами столицы ее знакомил, помните?
– Ну, мы-то по таким местам не ходоки, – заметил Алексей. – Но какую-то старую швабру, возле которой ты слюни пускал, припоминаю.
– Я слюни не просто так пускал, – не смутился Герман. – Я еще тогда предполагал, что может понадобиться тихая гавань. А у этой дамочки новейший оздоровительный комплекс на берегу Волги! Про него даже в столичных журналах писали. «Волжская жемчужина»! Не читали? Модное место вскоре будет. А что касается уничижительной характеристики, которую ты дал этой достойной женщине, то должен заметить – в Москву она приезжала по поводу косметической операции и теперь выглядит вполне даже прилично.
– Навозну кучу разрывая, – пробормотал с иронией Алексей, – нашел наш Герман жемчужное зерно… Надеешься, что она тебя не забыла?
– Такое не забывается, – уверенно сказал Герман. – И потом, она знает меня как юриста крупной торговой фирмы. Человека со связями и деньгами. Как деловая женщина, она не сможет просто так от этого отмахнуться. Посмотрю, чем она сейчас живет, примерюсь, нельзя ли откусить кусочек от ее пирога… Ну а в перспективе все-таки подамся куда-нибудь на Лазурный Берег. Один, если вот Пашка не захочет составить мне компанию.
– Не-е-ет! Я отсюда никуда! – убежденно заявил Павел. – Меня и Подмосковье устроит. Пережду с тобой какое-то время, а потом вернусь. Как вы думаете, скоро все это уляжется?
Герман и Алексей посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами.
– Это, брат, такое дело, – неопределенно заметил Алексей. – В газетах объявлений давать никто не будет. Просто если будем вести себя тихо и не высовываться, то, я думаю, может обойтись. Про Володькину девчонку милиция, похоже, не знает, а сама она туда не пойдет. С чем она пойдет? Нет, не думаю.
– Ну, а что собираешься дальше-то делать? – спросил Герман.
– Пока деньги есть, с матерью сидеть буду, – мрачно сказал Алексей. – А дальше… Не знаю, не загадывал. Может, в таксисты пойду. У меня ведь башка не так здорово работает, как у тебя. Если один попробую шустрить, то мигом засыплюсь.
– Ладно, когда соберусь в дальние края, заеду за тобой специально, – великодушно сказал Герман. – Ты извини, но твоя мать… Люди ведь не вечны.
– Это да, я об этом каждый день думаю, – признался Алексей. – Вот только не решил, хорошо это в конечном счете или плохо.
– Хорошо, – сказал Герман. – Я думаю, вечная жизнь – это самое страшное наказание, какое только можно придумать.
– Глупости! – убежденно заявил Павел. – Каждый хотел бы жить вечно. И вообще, пошли отсюда – меня уже тошнит от жары.
На этот раз с ним никто спорить не стал. Они покинули парную, сполоснулись в бассейне и выпили пива в раздевалке.
– Получается, это у нас поминки такие по Володьке, – криво усмехаясь, сказал Алексей. – Ну ничего, он парень без предрассудков был, на нас не обидится. А вообще я побежал, ребята. Мать долго одну оставлять нельзя.
