Андрей Кивинов - Работа с риском (сборник)
«За атаку игрока, не владеющего шайбой, на две минуты удаляется Вячеслав Чернаков, номер десятый…»
Запасы спиртного кончились, поэтому оставался один путь. На улицу. И побыстрее, пока к сохатому подранку не вернулись силы. Вячеслав Андреевич схватил одежду, обувь, сумку, не без усилий оторвал Юлю от ее благоверного и вместе с ней выскочил из номера. Запер дверь снаружи, оставив поверженного соперника наедине с нетронутой закуской.
Поднявшись, бросил ключ на стойку портье.
– В нашем номере отдыхает молодой человек. Не беспокойте его. Будет стучать, не обращайте внимания. Он немного выпил.
– Конечно… А что у вас с лицом?
– Побрился неудачно…
– Может, вызвать «скорую»?
– Спасибо, у меня в багажнике дежурный врач.
Они обулись прямо в холле и почти бегом покинули уютный мотель, так и не ставший для них родным. Чернаков зажал скулу платком и кое-как, одной рукой, вывел машину из конюшни. Проскочил по лесной дороге и выпорхнул на трассу.
В машине Юля расплакалась.
– И что теперь делать?.. Он же меня убьет…
– Спокойно, придумаем что-нибудь… Откуда он свалился?
– На машине приехал. Я ее видела. На парковке.
– У него есть машина?!
Неплохо живут нынешние пропойцы…
– «Копейка» отцовская. Рыжая такая. Во дворе стоит. Он на ней почти не ездит. Некуда. – Юля со страхом обернулась назад, опасаясь, что муж бросился в погоню.
– Но откуда он узнал, что мы тут? Может, разговор подслушал?
– Вряд ли… Я на кухне была, когда ты звонил. И потом, я ж не говорила, куда мы едем!
– Значит, все-таки прочухал… В принципе, за полгода мог. Ты ж не особо маскировалась.
– Старалась…
Чернаков вернулся на несколько часов назад, к моменту, когда забирал Юлю от дома. Они задержались на остановке на пару минут, не больше. Он протер заднее стекло и сразу поехал. По дороге в те машины, что едут следом, особо не вглядывался – больше о предстоящем отдыхе мечтал. Да если б и вглядывался? Слежка, она только в сериалах хорошо «рубится».
Но все равно что-то не клеится. Чтобы грамотно «сесть на хвост», надо стоять на «товсь». Маловероятно, что Дима, проводив жену, за минуту раскочегарил покрытую плесенью машину и бросился в погоню. С другой стороны, если бы готовился к поединку, взял бы не автомобильную отвертку, а что-нибудь повесомей.
– Когда он в последний раз садился за руль?
– Не помню… Месяца два назад, кажется. Какая разница?.. Мне-то что делать?
– Сказал же: придумаю!
Пока придумывалось не очень. Ситуация негуманная. Все равно что за минуту до казни узнать, что палач забыл наточить топор и четвертует тебя тупым. Доигрались в любовь. Он-то выпутается. А Юля? Может, привезти домой, познакомить с женой? «Это моя коллега по работе, мы давно дружим. Она немного поживет у нас, у нее с мужем конфликт интересов на почве нестыковок в семейных отношениях. Ты не против, дорогая?»
Юля свернула бинт, смочила его перекисью водорода, наложила на рану и приклеила пластырем. Чернаков еще раз взглянул в зеркало и вывел машину на трассу.
– Слав, а ты его не очень сильно? Он не умрет? – Юля вспомнила, что Дима для нее, в общем-то, не самый последний человек, – может, зря его заперли?
– Нормально… Он у тебя все время такой буйный?
– Просто вспыльчивый… Но отходит быстро.
– Самая фиговая категория. Настреляют, нарежут, а потом сопли пускают: извините, мол, вспылил, а по жизни я живопись люблю. Поговорить-то с ним реально?
– Не знаю. – Юля снова заплакала.
– У тебя есть где сегодня переночевать?
– У приятельницы, наверное, можно, с которой текилу пили. У нее муж сейчас в Швеции.
– Твой знает ее адрес или телефон?
– Нет… Телефон в моей трубке забит.
– Сейчас заскочим к тебе, заберешь все необходимое, потом поедем к ней. Позвони, договорись.
Юля достала из сумочки трубку, но набрать номер не успела, та запела мелодией вызова. «Плакала береза…» «Номер не определен», – сообщил экран.
– Это, наверное, Дима…
– Значит, оклемался… Ответь.
Юля нажала кнопку.
– Алло… Да… Успокойся… Не твое дело… Ну и живи там…
Конец связи.
– Из номера ему, видишь ли, не выйти. Просит, чтоб мы вернулись и выпустили.
– Серьезно?.. То есть он не совсем потерян для общества?
– В смысле?
– Раз не ломает дверь и не грозится убить… Отошел, слава Богу… Короче, я завтра возьму пару ребят из бывшего отдела, съездим, потолкуем с ним. Чтоб выкинул из дурной башки дурные планы.
Вячеслав Андреевич мог взять своих бойцов из «Заботы», того же Ерофеева, но опасался, что их роман с Юлей тут же станет достоянием гласности. С другой стороны, кого теперь бояться? Муж-то все равно знает.
– На работу завтра не выходи. Отгул возьми или заболей. Вдруг притащится с разборками.
– А потом?.. Я же все равно не смогу с ним жить… В Сланцы возвращаться, к родителям?!
Чернаков не ответил, потому что пока не знал, что ответить.
* * *В понедельник утром Чернакову позвонил Роман Романович Лутошин, большой человек из криминальной милиции.
– Поздравляю! Вчера еще один эпизод! Вы выбиваетесь в лидеры олимпиады!
– Жива?
– Тьфу-тьфу… Но пока без сознания. Девятнадцать лет. Увели «Тойоту-раф», папин подарок. Ребята вошли в раж, бомбят уже без выходных…
– Я думаю, там не одна бригада. С отлаженным сбытом. Тачки – не бананы, с лотка не продашь.
– Не исключено… Ты говорил, у вас камера парковку пишет, глянь на всякий случай и справочку накатай. Я после обеда пришлю кого-нибудь.
Вячеслав Андреевич нашел Харламова и посадил его перед монитором, объяснив задачу. Хотя на успех особо не рассчитывал: даже если объектив зацепил машину, вряд ли можно рассмотреть лица. А номера наверняка замазаны. Либо фальшивые.
Он посмотрел на свое отражение в стеклянной створке шкафа и срочно захотел выпить. Руководству и подчиненным он заявил, что благородную рану получил на тренировке. «Смерть легавым от конька!»
Накануне, отвезя Юлю к подруге и отдав ей всю наличность, он заехал в травмпункт. Врач наложил швы и подбодрил, пообещав, что шрам останется с Вячеславом Андреевичем до конца дней и ночей, если не сделать пластическую операцию. И надо радоваться, что не задет какой-то там лицевой нерв, иначе пациент мог лишиться симметричной улыбки.
Ирине он рассказал, что поранился на складе, задев в темноте «рог» автокара. Ирина проронила: «Сочувствую» – и больше ни о чем не спрашивала. Начать «серьезный разговор» Чернаков вновь не решился. Потому что слово – предтеча действия. После разговора надо действовать: паковать чемоданы, собирать любимые игрушки и – «с вещами на выход!». А куда? Первое время можно, конечно, пожить у родителей, жилплощадь позволяла, но как они отнесутся к его амурному приключению?.. Мать-то еще поймет, а вот батя – поборник морали – вряд ли. А дочка?..
По пути в «Планету» он купил газету с объявлениями о сдаче жилья. Однокомнатную квартиру в новостройках можно снять за девять тысяч – чуть меньше половины его зарплаты. В принципе, терпимо. Ведь есть еще прекрасная милицейская пенсия в две с половиной тыщи целковых, то есть целых семьдесят евро. Надо было все-таки инвалидность «заработать» при увольнении, как грамотные люди советовали. Сейчас бы получал три тыщи. И забот бы не знал.
Но пока он по объявлениям не звонил. Сначала надо уладить конфликт с Димой. Потому что у него больная голова, не дающая покоя рукам. Достанет их и в съемной квартире…
После обеда он решил нанести визит Юлиному супругу. Для подстраховки возьмет Ерофеева. Вполне хватит. Если пообещать ему обед в китайском ресторане, трепать языком Дегустатор не будет.
Юля, как и договаривались, на работу не вышла, затаилась у подруги.
Но визит к рогоносцу пришлось отложить. В полдень Чернакова неожиданно вызвали в следственный отдел местного райуправления.
– Вячеслав Андреевич, вас надо допросить по поводу задержания Копытиной, – сообщил милый дамский голосок.
– Какой еще Копытиной?
– Галины Михайловны. Которую задержали с неоплаченным набором ножей. Помните?
«Галина Красная», – вспомнил Чернаков.
– Но ее задерживал охранник, я только оформлял акт.
– Охранник уже у меня.
Это было несколько непонятным. Естественно, отличившихся секьюрити, поймавших на контроле несуна, допрашивали. И потом они выступали в суде. Но Чернакова, как начальника СБ, не вызывали ни разу. Что интересного он может сообщить следствию? Скорей всего, будут напрягать на спонсорскую помощь к Новому году. Такое случалось, и не раз. Правда, другими службами.
– Хорошо, я приеду.
Ровно без пяти двенадцать он сидел перед следователем – строгой серьезной дамой лет двадцати пяти. Ее левую бровь украшал незатейливый пирсинг – три тоненьких золотых колечка. Пирсинг плохо сочетался с капитанским кителем, зато прекрасно гармонировал с ярко-розовым маникюром и помадой такого же цвета. В кабинете они находились одни, еще три стола пустовали. Грамота над головой следователя, врученная ко дню милиции, утверждала, что у Маргариты Викторовны Яблонской полный порядок с показателями и профессиональным мастерством. Включенный в полмощности магнитофон говорил о любви к группе «Зверьки».
