Алексей Макеев - Разменная монета
– Вилок, – зло и безразлично сказал Шапито и без интереса швырнул телефон в руки владельца. – Я его грохну когда-нибудь.
– Будем отвечать? – спросил Михей.
Он ни одного действия не мог совершить самостоятельно в присутствии Шапито, был похож на эдакого робота, которому закладывают то одну, то другую программу. И хотя мыслить он умел неплохо, в преступном мире опирался на мнение тех, кто был старше или сильней.
– Пошел он подальше, – ответил Шапито. – Я на него злой.
– За что? – спросил Михей, положив мобильник на свой диван и, не отключая его, принялся ожидать, когда тот замолчит сам.
– И ты пошел туда же, раз не понимаешь, – безразлично добавил Шапито. – Он нам все дело испоганил, гад!
– Может, пошлем ему это эсэмэской? Так, мол, и так. Видеть тебя не хотим, – предложил Михей.
Он тоже подозревал, что в том, что торчит сейчас в этой глухомани и топит печку, виноват тот, кто убил Наташку. А Михей знал, кто это сделал. Он один из всего ближайшего окружения Шапито это знал. Шапито посплетничал с ним об этом, но пригрозил, что убьет, если тот скажет кому-нибудь правду.
Прикрывать Вилкова Шапито до определенного момента было очень выгодно. Во-первых, тот ему прилично заплатил за помощь в личном деле, а во-вторых, распустить язык после такого было все равно что его потерять. При острой необходимости его могли убить, но сейчас смерть ему не грозила. Никто не мог знать, где он находится. И прежде всего ему развязывало руки то обстоятельство, что было обещано прикрытие перед ментами, но на самом деле никто его так и не прикрыл вообще. Подставили как последнего дурачка… Ну а в-третьих, и это было самым главным, менты развернули очень действенную операцию, и для него теперь ни Вилков и никто иной не представлял такой серьезной угрозы, как тюремные нары. Как соучастник Шапито мог сесть на приличный срок. Это становилось с каждой минутой все реальнее и реальнее, а потому и величина возможного срока оказалась главным критерием его поведения.
– Хотя давай, – неожиданно сказал Шапито, когда в комнате воцарилась тишина и стало слышно, как трещат в печке сырые разгорающиеся поленья. – Забьем стрелу. Может, он нам денег предложит? Мы-то откуда знаем?
Михей передал ему телефон и встал, как слуга, у койки.
– Иди топи, – строго сказал Шапито. – Тебя этот разговор не касается.
Михей молча ушел. Понемногу он начинал втягиваться в роль истопника, и она ему казалась даже интересной.
Шапито думал не столько о деньгах, сколько о мести. Он понимал, что в тюрьме ему не поможет ничто из того, что сейчас скажет или предложит Вилков. Помочь может только одно – если он сдаст Вилка легавым. Вот это будет и месть и потеха. Номер телефона звонившего все еще горел на табло, и Шапито вызвал Вилкова обратным звонком.
Сдать гада и чистосердечно раскаяться. Это могло прилично сократить срок отсидки. Однако за секунду до того, как Вилков ответил на звонок, Шапито решил выгрести у него побольше денег, которые могли послужить ему после тюрьмы. В этом случае сразу сдавать его ментам было бы глупо. Да и сам Шапито садиться не собирался.
– Чего тебе? – не скрывая своего презрения, спросил он.
– Дело есть, – сухо, но куда более оптимистично откликнулся Вилков, чувствуя, что Шапито отвечает откуда-то издалека. – Деньги нужны?
– А чего ты не спросишь, где я, как мои дела? – уклонился от ответа, который сам напрашивался на язык, Шапито.
Вилков понял, что его собеседник затевает гнилой базар и что, возможно, ему теперь придется не деньги Шапито платить, а пулю в лоб вгонять.
– Ну и где ты? – спросил он.
– В Бабушках.
– Эко тебя, однако, занесло, – усмехнулся Вилков.
Ответ Шапито обрадовал и опечалил его одновременно. Опечалил он его тем, что стало совершенно ясным – на хвосте у приятеля менты и можно только предполагать, какой урон тот понес, скрываясь бегством. Позитивное обстоятельство же плавно вытекало из негативного. Если Шапито так невыносимо зол, его легко будет устранить. Это все равно что в лесу охотиться на фазана. Не договоримся, считай, Шапито – труп.
– Я надеюсь, обо мне тебя не успели расспросить? – вежливо спросил он.
– Не успели. Убежал.
– Ну и ладненько. Жди меня через час, – буднично произнес Вилков и добавил: – Как там тебя найти?
– Не боись, найдешь. Крайний некрашеный дом по левой стороне, – буркнул Шапито и отключил телефон. – Пусть ищет, сука.
Спустя час, как и было оговорено, Вилков отпустил такси и направился вдоль села, выбирая по приметам тот дом, о котором говорил ему Шапито.
Стемнело. Густые фиолетовые сумерки завершили короткий осенний день. Кто-то из них двоих следующего утра мог и не дождаться. Вилков перебрался через забор, не найдя в полутьме калитку, и прошел по двору. Поднялся на крыльцо, трижды постучал. Дверь открыл Михей.
– Привет, – коротко поздоровался Вилков и, немного отстранив Михея, вошел в дом. – Вечер добрый, хозяин, – громогласно произнес он, озираясь в полутьме.
Света в доме не было. На столе горела одна-единственная свеча. Откуда-то из полумрака вынырнула высокая фигура Шапито.
– Привет, Вилок, – недобро, но вполне спокойно отозвался он.
Секунду или чуть больше мужчины постояли в раздумье, пока Вилков первым не протянул руку. Оба обменялись вежливым рукопожатием.
– Ты один? – строго спросил Шапито, увлекая гостя в глубь дома.
Языки жаркого пламени, гудевшего за задвижкой печки, бросали на все, что окружало Шапито и Вилкова, кривляющиеся уродливые тени. На печке что-то бурлило в эмалированной кастрюле. Михей тихо вошел и склонился над печкой, приоткрыл скрипучую дверцу и сунул в огонь кочергу, чтобы разворошить сгоревшие чурки.
– Один, – кивнул Вилков, расстегивая на груди куртку. Он обратил на Шапито очень внимательный и спокойный взгляд своих холодных от природы глаз. – На такси к тебе приехал. Иначе не уложился бы в час.
– Ну, проходи, садись.
Шапито указал на диван. В доме постепенно становилось все теплее. Вилков присел на край дивана, откинув подальше покрывало. От гостя веяло уличным холодом, который не могла перебить даже дорогая туалетная вода.
– Чего хотел? – прямо спросил Шапито, расположившись на своей постели.
– У меня есть… Вернее, будет завтра полтонны кокаина. Сам понимаешь, денег это стоит немалых, а мне предстоит все это передать нашему дяде, – сухо и даже скучно сказал Вилков.
– А здесь не склад, – возразил Шапито, стараясь не заводиться на первых порах. – Никакой безопасности. Но все же интересно, что ты мне предложишь.
– Я не собираюсь тебе предлагать спрятать в сортире или в чулане всю эту партию. Ты хорошо торгуешь, Шапито. Мы с тобой не первый год знаем друг друга. Для начала предлагаю две штуки за то, что ты укроешь у себя один маленький килограмм. – Вилкова почти не интересовало, что сейчас происходит в душе его подельника. Он знал, что тот согласится. – Ты получаешь две штуки, если возьмешь у меня четыре пакетика по двести пятьдесят граммов в фирменной упаковке.
– Хорошо, – кивнул Шапито. – Но я так понимаю, это всего лишь полдела? Верно?
– Верно, – не стал спорить Вилков. – Главное – другое. Сегодня ночью ты приготовишь четыре таких же пакета с содой. Точно таких же, какие будут в моей партии. Кто подменил? Где подменил? Я не знаю. Улавливаешь, брат? Пусть ищут крайнего на трассе. Пусть кастрируют водителя… Нам это до лампочки. Главное – я завтра появляюсь у тебя в половине седьмого. Ты мне отдаешь соду, я тебе – наркоту. За это и за свое молчание ты получаешь еще две штуки и в этот же вечер находишь клиентов. Вы начинаете торговлю. Тридцать процентов твои. Остальное мое.
– А почему не пятьдесят на пятьдесят? Извини, мне надо что-то оставить себе, что-то заплатить распространителям. Получается, я ни с чем остаюсь.
– Что ты мне рассказываешь? У тебя море пацанов, которые за пять копеек с пуда будут торговать. Разве не так?
– Какой ты умный, – вздохнул Шапито. – К твоему сведению, вон, кроме Михея, у меня никого нет. И тот еще ничему не научился. А те, кого я хотел научить, сидят сейчас в КПЗ по подозрению в убийстве, которого они, кстати, не совершали! Плюс сопротивление при аресте, плюс оружие. Оно было у каждого. Сечешь поляну, Вилок? Так что пятьдесят на пятьдесят, если не хочешь на свою задницу приключений. Не пойдешь на мои условия, я тебе обещаю приключения. Я в бегах! Понял? Но и ты будешь всю жизнь в бегах.
– Вот деньги, – сказал Вилков и быстро положил на край кровати пачку купюр. Он будто и не слышал всей этой тирады. – Сделаешь четыре пакета или нет?
– Ответ будет только после того, как ты скажешь, какова моя доля в нашем деле, – последовал грубый прямолинейный ответ.
– Ты знаешь, что просишь невозможного, Шапито. И все равно просишь, – возмутился Вилков. – Может, ты не хочешь иметь со мной дело? Тогда ты так и скажи.
