Эд Макбейн - Ненавидящий полицейских
– Полисмен Куртис, сэр.
– Где доктор? – спросил Карелла.
– В кабинете, сэр. Кантри его расспрашивает.
– Кто такой Кантри?
– Мой напарник, сэр.
– Пошли, – сказал Уиллис.
Они с Кареллой вошли в кабинет. Кантри, высокий неуклюжий юноша с копной черных волос, встал по стойке «смирно».
– До свидания, Кантри, – сухо сказал Уиллис. Полисмен вышел.
– Доктор Рассел?
– Да, – сказал доктор Рассел. Ему было около пятидесяти, но он казался старше из-за шапки серебряно-седых волос. Широкоплечий, в белоснежном халате, он держался очень прямо. Это был красивый мужчина, и выглядел он очень компетентным. Доктор Рассел должен был вызывать доверие больных.
– Где он?
– Скрылся, – сказал доктор Рассел.
– Как...
– Я позвонил, как только увидел рану. Я извинился, прошел в свой отдельный кабинет и позвонил. Когда я вернулся, его уже не было.
– Черт, – сказал Уиллис. – Вы нам не расскажете все с самого начала, доктор?
– Разумеется. Он пришел... не больше двадцати минут назад. В приемной было пусто – для этого времени дня это необычно, но я полагаю, что легкие больные предпочитают лечиться на пляже. – Он скупо улыбнулся. – Он сказал, что прочищал свое охотничье ружье и оно выстрелило. Я провел его в кабинет – то есть сюда, джентльмены, – и попросил снять рубашку. Он разделся.
– Что было потом?
– Я осмотрел рану. Я спросил его, когда произошел несчастный случай. Он сказал, что это случилось сегодня утром. Я сразу понял, что он лжет. Рана не была свежей. Она уже была сильно инфицирована. Поэтому я и вспомнил газетные статьи. – Про убийцу полицейских?
– Да. Я вспомнил, что читал что-то про человека с огнестрельной раной выше пояса. Тогда я и вышел позвонить вам.
– А это точно была огнестрельная рана?
– Без сомнения. Она была перевязана, но очень плохо. Понимаете, я не очень тщательно ее осмотрел, потому что спешил позвонить. Но мне кажется, что в качестве дезинфицирующего средства применили йод.
– Йод?
– Да.
– И все же она была инфицирована?
– Да, определенно. Рано или поздно ему придется обратиться к врачу.
– Как он выглядит?
– Не знаю, с чего начать.
– Сколько ему лет.
– Тридцать пять или около того.
– Рост?
– Думаю, что немного больше шести футов.
– Вес?
– Около 191 фунта.
– Волосы черные? – спросил Уиллис.
– Да.
– Цвет глаз?
– Карие.
– Никаких шрамов, родимых пятен, других особых примет?
– У него на лице глубокая ссадина.
– Он к чему-нибудь прикасался у вас в кабинете?
– Нет. Подождите, прикасался.
– К чему?
– Я усадил его на этот операционный стол. Когда я начал зондировать рану, он вздрогнул и ухватился за эти скобы на столе.
– Хэл, похоже, что это он, – сказал Карелла.
– Похоже на то. Как он одет, доктор Рассел?
– В черном.
– Черный костюм?
– Да.
– Цвет сорочки?
– Белая. Там, где рана, пятно.
– Галстук?
– Полосатый. Черный с золотом.
– Булавка в галстуке была?
– Да. С каким-то узором.
– Какого типа? – Какой-то рожок, что-то в этом роде...
– Труба, охотничий рог, рог изобилия?
– Не знаю. Булавку я бы вряд ли узнал. Я на нее обратил внимание только потому, что она была необычная. Я ее заметил, когда он раздевался.
– Цвет туфель?
– Черные.
– Бритый?
– Да. То есть вы имеете в виду, не носит ли он бороду?
– Да.
– Тогда можно сказать, что бритый. Но ему пора было побриться.
– Угу. Кольца есть?
– Не заметил.
– Майка была?
– Он был без майки.
– В такую жару нельзя его за это винить. Могу я позвонить, док?
– Пожалуйста. Вы думаете, это он и есть?
– Надеюсь, – сказал Уиллис. – Очень надеюсь.
* * *Когда человек нервничает, он потеет – даже когда температура воздуха ниже 90( по Фаренгейту.
На кончиках пальцев имеются поры, через которые выделяется жидкость, состоящая на 98,5 процента из воды и на 0,5-1,5 процента из твердого вещества. Это твердое вещество, в свою очередь, состоит на одну треть из неорганических веществ – главным образом солей – и на две трети из органических веществ, таких, как мочевина, альбумин, а также муравьиная, масляная и уксусная кислоты. К выделениям с пальцев липнут пыль, грязь и жир.
Пот с теми примесями, которые пристали к нему в данный момент, оставляет жирный отпечаток на поверхности, которой человек касается.
Предполагаемый убийца дотронулся до гладкой хромированной поверхности скоб в кабинете доктора Рассела.
Сотрудники лаборатории присыпали скобы черным порошком. Лишний порошок осыпался на подставленный лист бумаги. Затем по поверхности скоб слегка провели страусовым пером. Получились отпечатки пальцев. Их сфотографировали.
Были получены два четких отпечатка больших пальцев там, где подозреваемый схватился за внешнюю поверхность скоб. Вышли также два хороших отпечатка вторых суставов на внутренней поверхности скоб, за которые он ухватился обеими руками.
Отпечатки послали в Бюро идентификации. В результате досконального прочесывания архивов подобные отпечатки не были найдены, и их переслали в ФБР, а детективы ждали вестей.
Тем временем к доктору Расселу явился полицейский художник. Выслушав описание доктора Рассела, он начал рисовать портрет подозреваемого. Он вносил нужные изменения по указанию доктора: "Нет, нос немного длинноват; да, так лучше. Попробуйте слегка изогнуть губу в этом месте; вот-вот, хорошо – и наконец сделал набросок, отвечающий представлению доктора Рассела о раненом. Изображение послали во все ежедневные газеты и на каждую телестанцию вместе со словесным портретом преступника.
Все это время детективы ждали сообщений из ФБР. На следующий день они все еще ждали.
Уиллис смотрел на рисунок, помещенный на первой странице одной из утренних газет. Заголовок вопил: «ВИДЕЛИ ВЫ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?»
– У него неплохая внешность, – сказал Уиллис.
– Красавчик Краджак, – пошутил Карелла.
– Нет, правда.
– Может, он и красивый, – сказал Карелла, – но он сукин сын. Надеюсь, что у него руки отсохнут.
– Может, так и будет, – сухо сказал Уиллис.
– Черт возьми, где этот ответ из ФБР? – раздраженно спросил Карелла. Он все утро отвечал на звонки граждан, сообщавших, что они видели убийцу. Конечно, каждое сообщение следовало проверить, но пока что преступника видели по всему городу в одно и то же время. – Я думал, что парни из ФБР быстро работают.
– Так оно и есть, – сказал Уиллис.
– Пойду поговорю с лейтенантом.
– Давай, – отозвался Уиллис.
Карелла подошел к двери и постучал. «Войдите!» – крикнул Бернс. Карелла вошел в кабинет. Бернс говорил по телефону. Он сделал Карелле знак подойти, кивнул ему и сказал в трубку:
– Но, Хэрриет, я не вижу в этом ничего плохого.
Какое-то время Бернс терпеливо слушал.
– Да, но...
Карелла подошел к окну и стал глядеть на парк.
– Нет, я не вижу причины для...
«Семейная жизнь, – подумал Карелла. Потом он представил себе Тедди. – У нас все будет подругому»
– Хэрриет, пусти его, – проговорил Бернс. – Он хороший мальчик, и он не попадет ни в какую историю. Даю тебе слово. Господи, это всего только парк отдыха.
Бернс терпеливо вздохнул.
– Ну, тогда хорошо. – Он замолчал. – Еще не знаю, дорогая. Мы ждем ответа из ФБР. Когда пойду домой, позвоню. Нет, ничего особенного. В такую жару есть не хочется. Да, дорогая, пока.
Он повесил трубку. Карелла подошел.
– Женщины, – без раздражения сказал Бернс. – Сын хочет пойти сегодня с ребятами в парк отдыха. Она не хочет его пускать. Не понимает, зачем идти туда в середине недели. Говорит, в газетах пишут, что в таких местах подростки затевают драки. Черт возьми, это просто парк с аттракционами. Парню семнадцать лет!
Карелла кивнул.
– Если каждую минуту следить за ними, они будут чувствовать себя как в тюрьме. Маловероятно, чтобы в этом парке началась драка. Ларри знает, как себя вести. Он хороший парень. Вы ведь встречались с ним, Стив?
– Да, – сказал Карелла. – Он кажется очень уравновешенным.
– Я так и сказал Хэрриет. Да ну, к черту! Женщины никогда не хотят перерезать пуповину. Нас воспитывают женщины, а когда мы делаемся взрослыми, мы снова идем к женщинам.
Карелла улыбнулся.
– Это заговор, – сказал он.
– Иногда мне так кажется, – заметил Бернс. – Но что бы мы без них делали?
Он печально покачал головой.
– От ФБР еще ничего нет? – спросил Карелла.
– Пока нет. Господи, я молю бога об удаче.
– Угу.
– Нам должно повезти, верно? – спросил Бернс. – Мы прямо землю носом роем. Мы заслужили удачу.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказал Бернс.
Уиллис держал в руке конверт.
– Это только что пришло, сэр, – сказал он.
