Джеффри Линдсей - Дорогой друг Декстер
Дебора гнала машину, стиснув зубы. Мы молча домчались до домика на Четвертой северо-западной улице, где и началась эта история. Желтая лента исчезла, но Дебора тем не менее бросила автомобиль в лучшем полицейском стиле, там, где заблагорассудилось. Мы вышли из машины, и я двинулся следом за Деб по тропинке к дому, соседствующему с тем, где мы нашли человека, превращенного в подпорку для двери.
Дебора молча нажала кнопку звонка, и через несколько мгновений дверь распахнулась. Появился средних лет мужчина в очках с тонкой золотой оправой и в крестьянской рубахе гуайавера. Мужчина бросил на нас вопросительный взгляд.
— Нам надо поговорить с Ариэль Мединой, — произнесла Дебора, предъявляя свой значок.
— Мама сейчас отдыхает.
— Это срочно! — бросила Дебора.
Мужчина посмотрел на нее, затем на меня и сказал:
— Минуточку.
Он закрыл дверь. Дебора глядела в дверную панель, а я наблюдал, как играют ее желваки. Через пару минут дверь снова открылась.
— Входите, — пригласил внимательный сын.
Мы прошли следом за ним в маленькую полутемную комнату с десятками тумбочек, украшенных семейными фотографиями или религиозной утварью. Ариэль — пожилая леди, обнаружившая существо на столе и рыдавшая затем на плече Деборы, сидела на диване с кружевными салфетками на подлокотниках и спинке. Увидев Дебору, она воскликнула «Аа!», поднялась и обняла мою сестру. Дебора, которой следовало бы ждать от старой кубинки горячего приема в виде объятий, замерла и лишь по прошествии некоторого времени ответила на захват, неловко похлопав старушку по спине. Сестренка отодвинулась от старой леди, как только это позволили сделать приличия. Ариэль вернулась на диван и указала на лежащую рядом с ней подушку. Дебора приняла предложение и заняла место.
Из уст пожилой дамы тут же полился поток испанских слов. Поток этот был стремительным. Я немного говорю по-испански и часто могу понять даже кубинца, но из речи Ариэль улавливал в лучшем случае одно слово из десяти. Дебора беспомощно смотрела на меня. По какой-то нелепой причине она выбрала в школе французский, и старуха с тем же успехом могла говорить с ней не по-испански, а на древнеэтрусском наречии.
— Por favor, senora,[5] — сказал я, — mi hermana no habla espanol.[6]
— А?.. — Ариэль одарила Дебору чуть менее восторженным взглядом, покачала головой и позвала: — Ласаро!
Сын выступил вперед, и она возобновила свой монолог.
— Я приехала сюда из Сантьяго-де-Куба в 1962 году, — перевел Ласаро. — При Батисте я видела ужасные вещи. Люди исчезали бесследно. Затем пришел Кастро, и я вначале надеялась на лучшее. — Ариэль покачала головой и развела руками. — Хотите верьте, хотите нет, но тогда мы очень на это рассчитывали. На то, что все будет по-другому. Но вскоре все повторилось. Стало даже хуже. Поэтому я приехала сюда. В Соединенные Штаты. Люди тут не исчезают. Их не убивают на улице и не мучают. Так я думала. И вот теперь — это. — Она указала на соседний дом.
— Мне надо задать вам несколько вопросов, — сказала Дебора, и Ласаро перевел ее слова.
Ариэль согласно кивнула и продолжила свою захватывающую речь:
— Даже при Кастро ничего подобного не случалось. Да, они убивали людей или отправляли их на остров Пиний. Но только не это. Никогда на Кубе. Только в Америке!
— Вы когда-нибудь видели соседа? — прервала ее Дебора. — Человека, который это сделал. Мне надо знать. Если мы его не поймаем, трагедия повторится.
Ариэль молча изучала Дебору, а затем через своего сына спросила:
— Почему вы спрашиваете? Эта работа не для вас. Такая красивая женщина, как вы, должна иметь мужа. Семью.
— Следующая жертва — любимый человек моей сестры, — произнес я.
Дебора обожгла меня взглядом, а Ариэль промолвила:
— Не знаю, что и сказать. Я видела человека, наверное, раза два. — Старушка пожала плечами, а Дебора нетерпеливо наклонилась вперед. — Всегда вечером и никогда вблизи. Человек маленького роста. Тощий. С большими очками. Ничего другого не заметила. Он никогда не выходил из дома и вел себя очень тихо. Иногда слушал музыку. — Она улыбнулась и добавила: — Тито Пуэнте.
— Тито Пуэнте, — повторил Ласаро.
— Ах, вот как. Это должно было заглушить все другие звуки, — объяснил я, и все посмотрели на меня. Должен признаться, всеобщее внимание меня смутило.
— У него была машина? — спросила Дебора.
— Микроавтобус, — после короткого раздумья ответила Ариэль. — Он ездил на старом, белом микроавтобусе без окон. Машина очень чистая, но на ней много ржавых пятен и вмятин. Я видела ее несколько раз. Но обычно он держал машину в гараже.
— Полагаю, что номерной знак вы не заметили? — спросил я, а она, с негодованием взглянув на меня, ответила с помощью сына:
— А вот и заметила. Номер не запомнила — его помнят только в старом кино. Но я знаю, что это был номерной знак Флориды. Желтый, с картинкой ребенка на нем. — Она сердито уставилась на меня, поскольку я бесстыдно захихикал.
Это было, конечно, неприлично, и я, как правило, так не поступаю, но на сей раз я ничего не мог с собой поделать.
Дебора, сурово взглянув на меня, поинтересовалась:
— Что смешного, дьявол тебя побери, ты здесь нашел?
— Номерной знак, — ответил я. — Прости, Дебора, но неужели ты не помнишь, что изображено на желтом знаке Флориды? И если этот парень заказал себе такой знак, то, учитывая его поступки…
Я сглотнул, дабы не разразиться хохотом, и это усилие полностью истощило мою способность к самоконтролю.
— Ну и что смешного ты нашел в желтом номерном знаке?
— Это особый знак, Деб. На нем написано: «Выбираю жизнь».
Представив, как доктор Данко расхаживает вокруг своих бьющихся в судорогах жертв, накачивая их лекарствами и делая аккуратнейшие надрезы, чтобы сохранить им жизнь, я рассмеялся:
— Выбираю жизнь!
Мне очень хотелось встретиться с этим парнем.
Назад к машине мы шли молча. Сев на место водителя, Дебора доложила капитану Мэттьюзу о микроавтобусе, и капитан сказал, что теперь может дать сигнал всем постам. Пока сестренка толковала с начальством, я огляделся по сторонам. Украшенные цветными валунами ухоженные дворы, детские велосипеды, привязанные цепями к стойкам веранд и возвышающийся на заднем плане стадион «Апельсиновая чаша». Весьма милая, тихая округа, подходящая как для семейного проживания, так и для ампутации чьих-нибудь ног и рук.
— Залезай, — сказала Дебора, прервав мои пасторальные размышления.
Я сел в машину, и мы двинулись в путь. Когда мы остановились на красный свет, Дебора посмотрела на меня с усмешкой:
— Ты выбрал весьма подходящее время для ржания, Декс.
— Деб, наконец-то мы получили намек о характере личности парня. Нам теперь известно, что он не лишен чувства юмора. Думаю, это серьезный шаг вперед.
— Может, сумеем отловить его в «Комеди-клаб»?
— Мы обязательно поймаем его, Деб, — заявил я, прекрасно понимая, что ни один из нас мне не верит.
Дебора проворчала что-то в ответ, зажегся зеленый, и она ударила по газам так, словно давила смертельно ядовитую змею.
Вместе с потоком автомобилей мы добрались до дома Деборы. Утренний час пик подходил к концу. На углу Фладжлер и Тридцать четвертой улицы какая-то машина, выскочив на тротуар, врезалась в фонарный столб перед входом в церковь. Между двух орущих друг на друга мужчин стоял коп. На краю тротуара сидела плачущая девчушка. Чарующие ритмы еще одного чудесного дня в раю.
Вскоре мы свернули на Медину, и Дебора поставила автомобиль на подъездной аллее в хвосте моей машины. Она выключила двигатель, и мы сидели молча, прислушиваясь к потрескиванию остывающего мотора.
— Полное дерьмо, — вздохнула моя сестра.
— Не могу не согласиться.
— Ну и что же мы теперь будем делать?
— Спать! — бросил я.
Она стукнула кулаком по рулю:
— Как я могу спать, Декстер? Зная, что Кайл… Ну и дерьмо.
— Микроавтобус непременно объявится, Деб. И ты это знаешь. База данных мигом выплюнет для нас все белые микроавтобусы с номерным знаком «Выбираю жизнь». После оповещения всех постов это всего лишь вопрос времени.
— У Кайла нет времени.
— Человеческие существа нуждаются во сне, Деб, — назидательно произнес я. — И я — тоже.
Микроавтобус срочной доставки, выскочив из-за угла, замер перед домом Деборы. Из кабины выпрыгнул водитель и направился к дверям. В руках он держал небольшую коробку. Дебора в последний раз произнесла слово «дерьмо» и выбралась из машины, чтобы принять посылку. Я смежил веки и стал размышлять, что делаю всегда, когда устану, вместо того чтобы просто думать. Это оказалось пустой тратой времени, мне в голову не пришло ни единой полезной мысли, если, конечно, не считать мыслью вопрос: «Куда я подевал свои кроссовки?» Поскольку мое вновь обретенное чувство юмора продолжало работать на холостом ходу, вопрос показался мне забавным и, кроме того, я, к удивлению, вдруг услышал смешок Темного Пассажира. «Что здесь смешного? — спросил я. — Только то, что я оставил кроссовки у Риты?» Бедняга по-прежнему пребывал в дурном расположении духа, однако он снова хихикнул. «Может, тебе кажется потешным нечто совсем иное?» — поинтересовался я. Но ответа не последовало, зато я ощутил присутствие нетерпеливого ожидания и голод.
