Инна Тронина - Прощённые долги
– Знаете, мне как-то всё равно, швед её муж или эфиоп. Эти подробности здесь ни к чему.
– Шуток не понимаешь! – сердито сказал Горбовский, допив чай. – Но ты мне всё-таки доложи, что конкретно там произошло. А то ведь шуму много, а толку мало. Вы с Чиряевым Валентином сейчас работаете? Как в городской прокуратуре на это смотрят?
– А как можно смотреть, если действительно налицо «глухарь»? Кроме того, что в дело замешана организованная преступная группа, связанная с кланом Уссера. ничего не известно. Юрий Саламатин, в прошлом скорняк-надомник, впоследствии бизнесмен, собирался организовывать советско-шведское предприятие по пошиву меховых изделий. Он проживал на набережной Мойки, неподалёку от Невского, с женой и дочкой. Полгода назад она вышла замуж за подданного Швеции, одного из компаньонов своего отца. Первого сентября сего года, в воскресенье, Юрий Саламатин был найден в наполненной водой ванне, со связанными руками и кляпом во рту…
Турчин еле заметно поморщился. И по его спокойному лицу скользнула тень. Грачёв, наблюдая за ним, подумал, что новичок до сих не может привыкнуть к грязной ментовской работе. Они оба кончали юридический факультет Университета, только Всеволод был моложе Александра на два года. Турчин готовился к дипломатической карьере, к двадцати двум годам овладел тремя языками. Но, как известно, отнюдь не профессиональные качества определяли судьбы людей. Страстному желанию Турчина работать в разведке не суждено было осуществиться.
Прослужив три года в Девятом управлении КГБ и получив супер-подготовку как сотрудник личной охраны высокопоставленных лиц, Турчин в конце августа вынужден был срочно перебираться в систему МВД. Конечно, его взяли в самый лучший, престижный отдел, но всё равно Александр Никитич считал себя глубоко несчастным. Не к этому он готовился в Университете и в «девятке», и потому работал без огонька, только по обязанности. Грачёв, сам в прошлом чекист, всё это понимал и сочувствовал коллеге.
– Когда кляп извлекли, оказалось, что у Саламатина выбиты почти все зубы. В ванну его погрузили ещё живого…
– Другие следы насилия были? – Горбовский постучал сигаретой по пепельнице.
– Да сколько угодно! – не по уставу ответил Турчин. – На теле были только трусы и пижамные брюки. Экспертиза установила, что скончался Саламатин в десять утра, а нашли его в половине девятого вечера. Жена и дочка как раз вернулись с дачи.
– Члены семьи кого-нибудь подозревают? – Грачёв спрашивал, а сам прикидывал, сколько ещё у Горбовского осталось времени. Он хотел обратиться к полковнику наедине, когда все уйдут.
– Вроде бы, нет оснований подозревать кого-то. Жена, правда, сказала, что Саламатин в последнее время жил только на снотворном и вздрагивал от каждого шороха. Но ни она, ни дочь Илона, ни мать покойного не видели рядом с ним никого подозрительного. Саламатин старался женщин в эти дела не впутывать, ничего им не рассказывал. Но вдова предположила, что во всём виноваты конкуренты. Если бы это СП заработало, цены на меховые изделия поползли бы вниз. Одни борются с соперниками путём повышения качества собственной продукции – так бывает за границей. А у нас им выбивают зубы и топят в ванне. Исключительно самобытная страна эта Россия, – Турчин не стеснялся в выражениях. После августовских событий он вообще перестал что-либо понимать в происходящем.
– А что потом случилось с Илоной? – Захар достал из кармана кителя белоснежный платок, промокнул вспотевшее после чая лицо.
– То, что случилось с Илоной, отметает версию о мести конкурентов, – уверенно заключил Турчин. Он полистал свои бумаги и опять поднял глаза на Горбовского. – Илона не была свидетелем убийства, не занималась этим бизнесом. Следовательно, убирать её было ни к чему. Знать она тоже ничего особенно не могла – как я говорил, отец не посвящал её в свои проблемы. Вопреки расхожему мнению, Илона была девушкой скромной, очень любила мужа. Ни с какими сомнительными личностями она не зналась. Извините за натурализм, но её муж уверял, что был первым у Илоны. Так он ответил на вопрос о том, какой образ жизни вела пропавшая женщина. Илона ушла из квартиры через четыре дня после смерти отца. Матери сказала, что сбегает в магазин. Они как раз готовились к похоронам и поминкам. Когда Илона не вернулась домой через пять часов, мать побежала в милицию. По возвращении она нашла приколотую к двери записку. Там говорилось, что Юрий Саламатин задолжал своим кредиторам и не захотел отдавать сумму. Он несколько раз перепрятывал деньги, за что и поплатился жизнью. Теперь же, в качестве платы, кредиторы забирают его дочку. Вот и вся история. Пока нигде никаких следов.
– Кошмар! – Петренко даже закашлялся. – Сначала – муж, потом – дочь! Как эта женщина ещё разума не лишилась?
Горбовский потрясённо качал головой. Грачёв про себя отметил, что вся история чем-то напоминает трагедию профессора Аверина. Правда, к гибели его семьи бандиты отношения не имели.
– И всё? – удивился Захар. – Магазин-то далеко от дома был? На Невском ничего не видели?
– Нет, никаких свидетелей не обнаружено. Мать Илоны говорит, что было светло, примерно пять часов вечера. В милицию она бросилась уже затемно. Там вообще посоветовали три дня подождать. Дочка, дескать, загуляла, а потом найдётся. Так действительно часто бывает, но здесь – не тот случай, – добросовестно докладывал Турчин. – Если её похитили опытные спецы, то со стороны могло показаться, что девушка садится в машину добровольно. А если и сопротивляется, то вроде как в шутку. Я эти приёмы хорошо знаю, – заявил Турчин. – Бабушка её, мать Юрия, кинулась в деревню, к какой-то бабке-гадалке. Та ответила, что девушка жива, но ей очень худо и больно.
– Если Илона была столь невинна, как ты говоришь, что с ней могут сделать? – Грачёв вертел в пальцах карандаш и рассматривал его с большим интересом. – Для чего она могла понадобиться? Скорее всего, хотят получить эти деньги в качестве выкупа. Но почему тогда не выходят на связь? Ждут, когда мама с бабушкой окончательно созреют и не будут торговаться? Что-то здесь не то, Сашка. Или у Саламатиных тебе не всё рассказали, или они сами ничего толком не знали. Откуда вообще взяли, что к этому причастен Уссер? Он ведь шкурками не занимается, а специализируется на наркотиках и драгметаллах.
– Юрий упоминал его фамилию в присутствии жены, – пояснил Турчин, прищурив глаза кофейного цвета. – Вроде бы, те деньги кредиторы в долг у Уссера взяли. Так это или нет, я пока не знаю. Если не веришь мне, дилетанту, то спроси у Алексея Даниловича. У него тоже имеется похожее дело. Может быть, расскажете?
– Я тоже хочу послушать Алдоничева, – согласился Горбовский, делая в календаре какие-то пометки.
Всё это время Алдоничев, круглолицый потный мужчина лет пятидесяти, невозмутимо пил чай. У него были выпуклые серые глаза под рыжеватыми бровями и ресницами, горбатый короткий нос и тонкие, светло-розовые губы. Они блестели так, словно их всё время подкрашивали помадой «Жизель». Алексей Данилович перешёл из «убойного» отдела в прошлом году, и с тех пор в его работе не было больших провалов.
– Чем порадуешь, Алексей? – уже обречённо спросил Захар.
– Нечем мне вас порадовать, товарищ полковник. Несчастливая моя звезда, не то, что у Тенгиза, дай Бог ему здоровья и счастья! Аделина Исаева пропала точно так же, как и Илона Саламатина-Стромберг. Единственное, что могу сказать, – почерк один и тот же. Муж Аделины, метрдотель из ресторана гостиницы «Астория», погряз в преступных связях. В свободное от работы время он баловался картишками, был неплохим каталой. Сначала ему везло, но потом Фортуна отвернулась. Он наделал долгов, а вернуть не мог. В «Астории» заметили, что в последнее время Исаева то и дело вызывают «на пару слов». Двадцать третьего августа он не вернулся домой. Нашли его под платформой станции «Озерки» – еле живого, с множественными переломами конечностей и рёбер и отрезанным кончиком языка. От побоев он потерял память, сейчас лежит в коме. Естественно, показания дать не может – ни в каком виде. Вероятно, и не хочет, чтобы не нарваться ещё раз. А Аделина просто не подходила к телефону, не открывала на звонки. Сын тоже никак не мог с ней связаться. Потом приехал, открыл дверь запасным ключом. В квартире порядок, дверные замки не повреждены, оконные шпингалеты – тоже. А женщина пропала без следа. Её видели накануне, на Каменном острове. Запомнили по шляпе с перьями и широкими полями. Ещё у неё были очень красивые серьги – с уральскими изумрудами и мелкими бриллиантами. Она садилась в дорогую машину на трамвайной остановке. Потом удалось выяснить, что марка автомобиля – «Вольво», номер иностранный, цвет кузова – тёмно-серый. Машина уехала в сторону Ушаковского моста. Больше ничего из свидетелей выжать не удалось.
