Николай Леонов - Каталог киллерских услуг
– Как же на всех, – удивился Крячко, – когда один твой подельник к нам попал, когда Бардин еще жив был, а второй твой подельник в морге лежит? Какой с него спрос? Вот и получается, что тебе по полной программе отдуваться придется. Пожалуй, при таком раскладе тебе не один адвокат, а целая коллегия понадобится.
– Не, так не пойдет! – сказал арестованный. – Расклад совсем другой. Нотариуса Фараон замочил – железно. Могу письменное признание нарисовать, чистосердечное. Все равно уже нам не банковать.
– Это уж точно. Только какой фараон – Рамзес или еще какой? – поинтересовался Крячко.
– У дружка моего покойного кликуха такая – Фараон. У меня Барон, а у него Фараон. Чистые стихи, начальник!
– А если без стихов – как твое имя-отчество? – спросил Гуров.
– Ну, наверное, должно быть имя, раз меня мать с отцом родили, – рассудительно заметил арестованный. – Только я уж и сам не всегда могу его вспомнить. Вроде бы Лиховцев Станислав Владимирович. Так и пиши, начальник, не соврал вроде. Год рождения мой шестьдесят восьмой, а место рождения – город Актас, есть такой в славном государстве Казахстане.
– Вы с Забелиным вместе в Москву приехали?
– Ага, все втроем, – кивнул Лиховцев. – Не пришлись мы в этом Казахстане ко двору. Притесняют там русскую нацию, начальник! Полный беспредел!
– Ну, тебя, я смотрю, и в России притесняют, голубок! – сказал генерал Орлов и кивнул Гурову: – Ладно, вижу, что дело сдвинулось с мертвой точки. Продолжайте! Когда будет признание – доложите мне все подробно… А Марии все-таки намекни, что народ ее видеть хочет!
– Я намекну, – пообещал Гуров.
Генерал вышел, и Гуров предложил Лиховцеву продолжать.
– С вашими казахстанскими художествами мы потом разберемся, – сказал он. – А пока давай поконкретнее. Какое отношение ваша группа имела к гражданину Вельяминову? Ведь, насколько я понимаю, фамилия твоего фараона – Забелин, так ведь?
– В самую точку, начальник, – легко сказал Лиховцев. – А отношение очень простое. Фараон, то есть, извиняюсь, гражданин Забелин скорешился с этим гадом, еще когда раньше в Москву приезжал. Мы-то со Жмыхом его не знали. А этот только про него и говорил. Говорил, что тот большие дела в Москве делает и в любой кабинет дверь ногой открывает. Ну, потом мы посмотрели – половина всего, что Фараон говорил, – фуфло. Да он и сам это понял, только поздновато… Можно еще сигаретку, начальник?
Когда Лиховцев получил свою сигарету, Гуров спросил:
– Что ты имел в виду, когда говорил – поздновато понял? Мне известно, что Вельяминов делал вам новые паспорта, московскую прописку… Но паспорт Забелин почему-то не получил. Что случилось?
– Все не так было, начальник. Паспорт он одному Фараону делал. А мы со Жмыхом вроде так, приблудные… Ну ладно. Главное, что он Вельяминову почти все бабки наши отдал.
– Много бабок? – живо спросил Крячко.
– Не буду говорить, начальник. Память у меня на цифры слабая. Но этих денег тебе бы на всю жизнь хватило. Так вот, дело в том, что Вельяминов обещал Фараону какой-то банк, где процент хороший и где особо не копаются – кто положил, где взял… Ну, понимаешь, да? С банками у него дела шли через этого беса, через Бардина. Ну, теперь просекаете поляну?
– Ага, кажется, понял, – обрадовался Гуров. – Кажется, теперь ваша поляна как на ладони. Значит, Забелин доверил все свои деньги Вельяминову, а тот положил их с помощью Бардина в некий банк, а потом деньги исчезли. Я угадал?
– Бери приз, начальник! – великодушно разрешил Лиховцев. – Шкатулочка твоя! Все так и было. Накрылось наше бабло с концами. И главное, этот Вельяминов потом морду такую делал, будто никого из нас не знает. Намекал, что достаточно одного его слова, и из нас тут отбивную сделают. Может, он и прав был. Только у нас такие вещи не прощают. Вот этого он не учел.
– Ага, и когда вы поняли, что денег вам не видать, как своих ушей, ты пошел и застрелил Вельяминова? – подхватил Крячко. – Тоже угадал?
Лиховцев фыркнул:
– А ты, начальник, уходишь пустой! На этот раз все не так было. Мы с Фараоном еще надеялись наши деньги вытрясти с нотариуса. Он же знал, куда они ушли. Наверняка мог их обратно вернуть, если бы захотел. А как заставить его захотеть? Ну мы и прикинули, что смерть Вельяминова наведет его на хорошие мысли. Только сами мы его мочить не стали. Наоборот, у нас на тот час железное алиби есть, у всех троих. Ну, Фараону-то оно уже без надобности, а за нас со Жмыхом слово скажут, не сомневайтесь.
– Тогда кто же стрелял в Вельяминова? – спросил Гуров. – Заказ делали?
– Ага, заказали, – с удовольствием ввернул словечко Лиховцев. – Только тут я вам никаких наколок дать не могу. Фараон договаривался. А где и кого он нашел для этой работы – мы со Жмыхом не знаем, да, правду сказать, и знать не хотим. Меньше знаешь – крепче спишь.
– Что же, вы так ни разу этого человека и не видели? – недоверчиво спросил Крячко. – Не спрашивали, кто такой, как зовут?
– Ну, начальник, ты даешь! Кто же такие вопросы задает? Менты только. Говорю, ничего мы про этого деятеля не знаем. Нам что – замочил гада, и ладно. Мы – чистые.
– Допустим, – сказал Гуров. – Только я не пойму – если вы такие чистые и предусмотрительные, то почему вы Бардина сами прикончили?
– Да ты же, начальник, сам ответ на этот вопрос знаешь! – небрежно сказал Лиховцев. – Из-за тебя все вышло. Мы пошли себе спокойно бабки из нотариуса вытрясать, прижали его маленько, он уже пузыри пускать начал, а тут вы! Типа снег на голову. Ну и чего нам оставалось делать? Вы бы эту гниду на раз раскололи, и тогда что? Тем более что вы еще и Жмыха взяли. Ну, я с Фараоном созвонился, он говорит: "Мочить надо!" Ну и…
– Ну и кто замочил?
– Ясное дело, сам Фараон и замочил, – засмеялся Лиховцев. – Ему, мертвому, лишняя мокруха не помешает. А я чист, начальник. Свидетелей нету.
– Может, и нету, – сказал Гуров. – Но мы на всякий случай поищем.
– Ваша работа такая – искать, – согласился Лиховцев.
– А не боишься, что найдем? – прищурился Гуров. – В спешке ведь действовали. Без подготовки, почти вслепую. Вам еще повезло, что я в тот день Бардина не задержал, не знал, что на убийство решитесь. Так вот, найдем свидетелей – один отвечать будешь. А у тебя и без того букет – вооруженное сопротивление дважды, соучастие в одном убийстве, в другом, да еще старые дела всплывут… Но я могу искать, а могу и не искать. Вот если ты скажешь мне имя киллера…
– Вот как на духу, начальник! – горячо сказал Лиховцев. – Один Фараон про него знал. Мы тут не при делах. Хоть режь.
– Резать мы тебя пока не будем, – великодушно решил Гуров. – А вот все, что ты тут наплел, ты сейчас изложишь в письменной форме. Только про ваши отношения с Вельяминовым и Бардиным поподробнее опиши. Это в твоих же интересах – возможно, это поможет адвокатам найти какие-то смягчающие обстоятельства.
– Я понял, начальник. – Лиховцев потряс руками, закованными в наручники. – Только писатель из меня хреновый, особенно в этих железках. Долго придется корячиться. Терпенья-то у тебя хватит? Я тут слышал, к тебе жена приехала?
– Тебя это не касается, – нахмурился Гуров. – А терпенья у меня на вас всех хватит. Но ты хорошо мне напомнил… Давай, Стас, займись с ним, а я выйду – позвоню домой, чтобы вам не мешать.
Гуров вышел в коридор и достал из кармана мобильник. Но он даже не успел нажать кнопку, как мобильник зазвонил сам. На экранчике высветился номер, и у Гурова забилось сердце – звонок был из дома.
– Здравствуй, дорогая! – предупредительно сказал он, едва услышав взволнованный голос жены. – Ты уже добралась до дома? Надеюсь, мой беспорядок тебя не сильно расстроил?
– Меня расстроил разговор с тобой, – сказала Мария. – Это был очень странный разговор, Гуров. У меня сердце не на месте. Признавайся, что случилось?
– Да вовсе ничего не случилось! Петр вот узнал, что ты вернулась, и напрашивается на дружескую пирушку. Сказал, что будет петь тебе серенады и говорить комплименты. В самом деле, может быть, соберемся, как в старые времена, пропустим по рюмочке…
– Ты мне не заливай! – строго сказала Мария. – У меня даже таксист перепугался. Что там у вас взорвалось?
– Да нет, что у нас могло взорваться? – беззаботным тоном сказал Гуров. – Я же объяснял – Стас затеял двигать мебель и уронил сейф…
– Ты ранен? – перебила его Мария.
– Ранен? – жена не могла его видеть, но для убедительности Гуров даже округлил глаза. – Что это тебе взбрело в голову? Я цел и невредим… – Он потрогал наклейку на лбу. – Правда, когда двигали шкаф с делами… Ну, в общем, я стукнулся лбом и моя внешность несколько пострадала. Одним словом, у меня небольшой синяк на лбу, а в остальном я здоров, как племенной бык.
– Я должна немедленно тебя видеть! – заявила Мария. – Если вы закончили двигать свою мебель, отпросись у Петра и поезжай домой. Я жду тебя, слышишь?
