Эд Макбейн - Легавые
Он перезвонил через пять минут.
— Звонил Ди Филиппи, — сообщил он. — Миссис Ла Бреска передала ему то, что просил сын. Ну что, нашли наконец кого искали?
— Очень может быть, — сказал Уиллис.
* * *Мейер и Клинг сидели в «крайслере» на Соборной улице и наблюдали, как Тони Ла Бреска топчется у автобусной остановки. Часы на соборе показывали 12.20. Ла Бреска пришел раньше и явно нервничал. Он ходил взад и вперед по тротуару и поглядывал то на соборные часы, то на свои.
— Историческая встреча, — усмехнулся Клинг.
— Совещание на высшем уровне, — сказал Мейер.
— Точно. Ла Бреска скажет Дому, что решено поделить добычу на троих. А пока Калуччи обдумает, утопить его в реке или нет.
— Убежден, что старину Дома закатают в асфальт. Готов побиться об заклад.
Часы на соборе пробили половину. Площадь наполнилась звоном. Некоторые прохожие поглядывали на колокольню. Но большинство, подняв воротники, спешили дальше.
— Что-то Дом запаздывает, — сказал Мейер.
— Полюбуйся на Тони, — отозвался Клинг. — С ним сейчас случится припадок.
— Это точно, — усмехнулся Мейер.
В машине была включена печка — тепло, уютно, хотелось подремать. Он не завидовал Ла Бреске, топтавшемуся на перекрестке, продуваемом всеми ветрами.
— Как будем действовать? — осведомился Клинг.
— Когда встреча в верхах закончится, беремся за Дома.
— А почему бы не взять обоих?
— Что же мы им предъявим?
— Нам стало известно, что Ла Бреска что-то задумал. Сговор с преступными намерениями, статья пятьсот восьмидесятая.
— Разве это повод для ареста? Я бы проследил за ними и взял тепленькими на месте преступления.
— Если он связан с Глухим, — сказал Клинг, — то уже совершил два преступления. Причем тяжких.
— Если бы да кабы…
— Думаешь, он не знает Глухого?
— Боюсь, что нет.
— Я в этом не уверен, — сказал Клинг.
— Может, Дом внесет ясность?
— Если придет.
— Который час?
— Без двадцати.
Они продолжали следить за Ла Бреской. Тот расхаживал взад и вперед, заметно нервничал, похлопывая себя по бокам, чтобы согреться. На нем была та же бежевая куртка, в которой он приходил за банкой в Гровер-парк, тот же зеленый шарф и те же ботинки.
— Смотри! — шепнул вдруг Мейер.
— Что такое?
— Машина на той стороне. Подъезжает к тротуару.
— Ну и что?
— Это тот самый черный «бьюик», Берт. А в нем блондинка.
Мейер завел мотор. Ла Бреска заметил «бьюик» и быстро зашагал к нему. Детективы отчетливо видели, как взметнулась грива блондинки, когда она наклонилась открыть дверцу Ла Бреске. Тот сел в машину. «Бьюик» тронулся с места.
— Что будем делать? — спросил Клинг.
— Едем за ними.
— А Дом?
— Может, красотка как раз везет Ла Бреску к Дому?
— А если нет?
— Что мы теряем? — спросил в свою очередь Мейер.
— Мы можем потерять Дома.
— Слава богу, они не пошли пешком, — вздохнул Мейер, и «крайслер» двинулся в путь.
Они ехали по старой части города. Узкие улицы, дома, прижавшиеся друг к другу, пешеходы, переходившие дорогу где вздумается. Не обращая внимания на красный свет, они лавировали между машинами.
— Вот бы их всех оштрафовать! — сладострастно шептал Мейер.
— Не упусти «бьюик», — отозвался Клинг.
— Я что, новичок?
— А кто упустил его на прошлой неделе?
— Но тогда я был на своих двоих.
— Они поворачивают налево!
— Вижу.
«Бьюик» повернул налево и выехал на широкую магистраль вдоль реки Дикс. Река была скована льдом от берега до берега — событие, зарегистрированное до этого в городских анналах лишь дважды. Лишенная обычной пароходной суеты, она тянулась до Калмз-пойнта — плоская, словно канзасская прерия, ледяная лента под снежным покрывалом. По реке гулял ветер, деревья по обе стороны проспекта гнулись под напором его бешеных атак. Даже тяжелому «бьюику» приходилось несладко. Он мчался навстречу урагану, слегка виляя на заснеженной мостовой, но блондинка крепко держала руль. Наконец машина остановилась у обочины. Если не считать воя ветра, на проспекте было очень тихо. Словно гигантские безголовые птицы, в воздухе парили газеты. На середину проезжей части с грохотом выкатился мусорный бак.
Остановив машину за квартал от «бьюика», Мейер и Клинг пристально следили за черным автомобилем. Ветер выл так, что рации не было слышно. Клингу пришлось прибавить громкость.
— Что теперь делать? — спросил он.
— Ждать, — сказал Мейер.
— Когда они кончат беседовать, будем брать девицу? — спросил Клинг.
— Да.
— Думаешь, она что-нибудь знает?
— Надеюсь, да.
— А я в этом не уверен. Ведь Калуччи говорил, что делить надо пополам. Если бы она была с ними заодно…
— Может, это подруга Дома?
— И он прислал ее вместо себя?
— Да. Вдруг старина Дом заподозрил, что его хотят убрать? Вот он и отправил свою подружку, а сам сидит где-нибудь в тихом месте и играет на ритм-гитаре.
— Вполне возможно, — согласился Клинг.
— Еще бы.
— Но тогда возможно все что угодно.
— Это ты правильно говоришь, — сказал Мейер.
— Смотри, — перебил его Клинг, — Ла Бреска вылезает из машины.
— Быстро они договорились! Давай займемся девицей.
Ла Бреска двинулся по проспекту. Детективы вылезли из машины. Очередной порыв ветра чуть не свалил их с ног. Они втянули головы в плечи и припустили к «бьюику», опасаясь, что блондинка вот-вот отъедет. Им очень не хотелось гоняться за ней по всему городу. Мейер услышал, как заурчал мотор.
— Быстрей! — крикнул он Клингу, и они закончили дистанцию спуртом, который сделал бы честь любому спринтеру. Мейер подбежал со стороны тротуара. Клинг распахнул дверь водителя.
Блондинка за рулем была в брюках и короткой серой куртке. Когда Клинг стал дергать дверцу, девица повернулась к нему и он с удивлением увидел мужское лицо без малейшего намека на косметику, а потом и вовсе опешил, разглядев у нее трехдневную щетину на щеках и подбородке.
Мейер глянул на девицу и сказал:
— Мистер Доминик Ди Филиппи, если не ошибаюсь?
* * *Доминик Ди Филиппи очень гордился своими длинными белокурыми локонами.
В дежурной комнате следственного отдела он принялся любовно их расчесывать. Попутно он объяснил сыщикам, что, коль ты играешь в группе, у тебя должен быть свой образ. Как все настоящие музыканты, он и его партнеры стараются выглядеть экстравагантно. У барабанщика очки, как у Бенджамина Франклина, у ведущего гитариста челка до самых глаз, органист носит красные рубашки и красные носки. Короче, у каждого свой образ. В других группах тоже есть ребята с длинными волосами, но Доминик решил отрастить еще и бороду. Борода обещала быть рыжей, это и придаст его внешности оригинальность.
— А что, собственно, случилось? — спросил Доминик. — Почему меня сюда притащили?
— Ты музыкант? — спросил его Мейер.
— Да.
— Этим и зарабатываешь на жизнь?
— Вообще-то группа возникла недавно.
— Когда именно?
— Три месяца назад.
— Значит, уже играете?
— Конечно.
— Где?
— На прослушиваниях.
— Но деньги вам платят?
— Пока нет, но даже «битлы» начинали с нуля, верно?
— Верно.
— Они сначала выступали в каких-то жалких ливерпульских кабаках, получая по фартингу за вечер.
— Ты хоть знаешь, что такое фартинг?
— Ну, все так говорят.
— Ладно, Дом, давай на время оставим музыку в покое. Поговорим о другом.
— Согласен. Например, почему вы меня сюда приволокли?
— Прочитай ему закон, — сказал Мейеру Клинг.
— Обязательно, — отозвался Мейер и посвятил Ди Филиппи в тайну под названием «Миранда — Эскобедо». Ди Филиппи слушал очень внимательно. Когда Мейер кончил, он тряхнул длинными локонами и сказал:
— Значит, я имею право на адвоката?
— Имеешь.
— Тогда давайте адвоката.
— У тебя есть свой или нам тебе его подыскать?
— У меня есть свой.
* * *Пока сыщики поджидали адвоката Ди Филиппи, Стив Карелла, перешедший в разряд ходячих больных, решил спуститься на четвертый этаж и проведать патрульного Ричарда Дженеро.
Дженеро сидел на кровати. Одна нога была у него забинтована. Рана заживала хорошо. Визит Кареллы его приятно удивил.
— Какая честь! — воскликнул он. — Я серьезно. Честное слово, я рад, что ты зашел ко мне.
— Как поживаешь, Дженеро? — спросил Карелла.
— Ничего. Нога вот побаливает. Я и не думал, что это может быть так больно. В кино все время в кого-то стреляют, они падают, и все. Никак не скажешь, что им больно.
— Но это действительно больно, — сказал Карелла и улыбнулся. Он присел на край кровати. — Да у тебя тут, оказывается, телевизор.
