Ольга Баскова - В объятиях русалки
Домик, где ютилась мать Милены Ряшенцевой, тоже не поражал размерами. Покосившаяся и почерневшая от старости времянка говорила о том, что когда-то хозяйка дома пыталась принимать курортников, да то ли овдовела, как бабушка Вани Кашкина, то ли в ее жизни произошли еще какие-то негативные события, помешавшие привести в порядок жилье. Ветхая калитка была закрыта довольно тщательно: замок отсутствовал, но толстая ржавая цепь обматывала кольца двух металлических дверей. Увидев это, Сомов подумал: женщина ушла на работу, и недовольно поморщился: теперь придется ждать неизвестно сколько. Оперативник знал: даже в гриме ему опасно бродить по улицам Мидаса. Если слежку за ним вели опытные товарищи, они быстро раскусят и ряженого.
– Господи, только бы она оказалась дома! – взмолился Леонид, и его молитва была услышана. Скрипнула дверь домика, и пожилая женщина с ведром направилась к колонке, которая находилась возле забора. Тонкая, в жилках, рука ловко свернула цепь. Леонид подошел ближе. Мать Ряшенцевой, если это была она, оказалась худенькой дамочкой среднего роста, с измученным морщинистым лицом и некрашеными седыми волосами. Весь ее облик просто кричал о том, как плохо живется на белом свете, и Сомов засомневался, действительно ли ее дочь удачно вышла замуж и покинула поселок. Впрочем, сейчас он мог это выяснить.
– Госпожа Ряшенцева? – вынырнул оперативник из тени акации.
Она вздрогнула и обернулась:
– Да. А кто вы?
– Ваш друг.
Коричневые губы искривила улыбка:
– И что надо от меня другу?
– Я хотел бы увидеть Милену.
В желтых глазах дамы промелькнул испуг. Она поставила ведро на землю и нарочито громко произнесла:
– Если вы ее друг, то должны знать, что моя дочь давно вышла замуж и уехала отсюда.
В брошенной фразе чувствовалось что-то неестественное. Так говорят плохие актеры, и им не верят зрители. Сомов тоже не поверил матери Милены. Он подхватил ее за высохший локоть и потащил к дому:
– Разрешите зайти в гости?
Женщина попыталась освободиться:
– А если я начну кричать?
– Тогда навредите себе и дочери.
Она послушно повела его в хибарку:
– Проходите, раз пришли. Только давайте выкладывайте побыстрее, у меня много дел.
Сомов окинул взглядом комнату. Ее хозяйка жила в нищете. Обои висели клочьями, кое-где их сорвали, обнажив штукатурку. Мать Милены спала на панцирной кровати, застеленной потертым покрывалом, и смотрела телевизор, купленный еще в семидесятые годы. Если дочь удачно вышла замуж, почему она позволяет родному человеку так нищенствовать?
– Я никогда не видел вашу дочь, – признался Леонид, – однако хочу помочь ей. Она в опасности. Думаю, вам это известно, и вы посоветовали Милене скрыться, распустив слух о том, что она удачно вышла замуж. Поверьте мне: ее все равно отыщут.
Женщина попыталась изобразить удивление:
– Зачем же ее искать? Она ничего не сделала.
– Три года назад, – спокойно продолжал Сомов, – Милена вписала в историю болезни некой Радуговой другую группу крови, и роженица погибла при переливании. Уверен: она сделала это по чьей-то указке. Этот кто-то убирает свидетелей. Первой оказалась Лиля Радугова, вторым – врач Тарасов. Милена успела скрыться. Однако опасность продолжает нависать над ее головой. Если вы раскроете ее местонахождение, я постараюсь помочь.
Женщина облизывала пересохшие губы:
– Откуда я знаю, правду ли ты говоришь?
– Я намерен разоблачить эту шайку преступников, – убедительно пояснил Леонид. – И потом, неужели ваша дочь будет скрываться всю оставшуюся жизнь?
Женщина закрыла лицо морщинистыми руками:
– Ладно, ты прав. Только адреса дочери я тебе не дам. Я свяжусь с ней и все расскажу. Если Милена захочет, она назначит тебе встречу. Приходи сюда завтра в это же время.
Сомов пообещал. Ему казалось: лед тронулся.
Глава 16
Киселев и Скворцов, прибывшие на место происшествия, с удивлением взирали на посиневшее лицо Аграновича, еще недавно дававшего показания, выторговывая себе лишний год на свободе. Разумеется, они ни на йоту не верили в самоубийство. Труп конвоира, увезенного Михалычем, красноречиво говорил о том, что случилось ночью. Кто-то упорно не хотел, чтобы добрались до правды. И этот кто-то не останавливался ни перед чем. Павел положил руку на плечо Константина:
– Поехали отсюда. По-моему, здесь нам больше нечего делать.
Скворцов кивнул:
– Согласен.
Они сели в «уазик», повезший их в управление. Сегодняшний день выдался на редкость жарким, и Киселев вспомнил о Сомове. Опасность, нависшая над их коллегой с тех пор, как он впутался в опасное и сложное дело, продолжала беспокоить майора.
– Этот гад прикончит и Леньку, если тот докопается до истины, – сказал он Константину.
Приятель не стал спорить:
– Сам думаю, как ему помочь.
Павел тяжело вздохнул:
– Если бы местный начальник не был столь чванливым и оказал бы нам содействие, я по ночам спал бы крепче. Но ты и сам видишь – он не собирается идти нам навстречу.
Друг задумался:
– И, наверное, не зря. Агранович поведал нам: «общак» забрал какой-то мент. Что-то подсказывает мне: этот оборотень в погонах и прикончил своих бывших подельников. Кому охота расставаться с такими деньжищами? Кто знает, может, этот оборотень и есть начальник Мидасского УВД.
Киселев почесал затылок:
– Обращусь-ка я к Кравченко. Пусть наш начальник созвонится с Симферополем. Кажется, с тамошним генералом они вместе учились в академии.
Лицо Константина озарила довольная улыбка:
– Как я сам не допер! И пусть его бывший приятель вышлет все материалы по банде Татарина. А потом, я думаю, надо спешить на помощь Леониду.
Павел пристально посмотрел ему в глаза:
– Неужели сам поедешь? Вдруг Катька родит без тебя?
Скворцов замялся:
– Я, вообще-то, про Прохорова подумал. Он у нас хоть и женатый, но пополнения в этой семье не предвидится.
Майор довольно рассмеялся:
– А ведь ты прав. Пусть Петька продолжает набираться опыта. Только бы Алексей Михайлович нам не отказал! Сколько раз он нас напутствовал: «Не лезьте не в свое дело!»
Костя пожал плечами:
– По-моему, это дело уже наше. Аграновича убили на нашей территории. Если его смерть неинтересна, а может, и выгодна некоторым товарищам из Мидаса, то мы намерены идти до конца.
«Уазик» притормозил перед управлением, и оперативники направились в кабинет начальника. На их счастье, полковник Кравченко, внимательно выслушав подчиненных, тут же узнал номер телефона своего бывшего однокурсника, обогнавшего его волей судьбы на целое звание, и принялся звонить в Симферополь. Оперативникам продолжало везти. Генерал Семен Иванович Вандышев обрадовался звонку старого знакомого, взял с него обещание приехать погостить этим же летом, изъявил желание сам побывать в Приреченске и заинтересовался происходившим в Мидасе.
– Я немедленно связываюсь с Мидасом, и если этот прохвост, капитан Махаонов, не станет после моего раздолбона ползать перед твоими орлами на коленях, я смещу его с должности.
Кравченко задумался. Ребята рассказали ему все, и такая помощь полковника не устраивала. Махаонов мог оказаться тем самым оборотнем в погонах, который прикарманил «общак» и приказал убрать бывших подельников, и тогда преступник мог скрыться в любую минуту после звонка генерала. А потом, как говорится, ищи – свищи!
– Нет, Сема, – покачал головой Алексей Михайлович. – Так мы, возможно, спугнем крупную рыбу. Мне нужны только сведения о банде Татарина, как самые первые, так и самые последние.
– Хорошо, – согласился генерал. – Твоя просьба не кажется мне невыполнимой. Но учти: не приедешь в гости – больше не попадайся мне на глаза.
– Договорились, – улыбнувшись, Кравченко положил трубку. Приглашение Семена пришлось как нельзя кстати. Его жена Наталья давно мечтала съездить к морю. Решено. В августе он берет отпуск и отправляется в Крым.
– Вандышев всегда слыл человеком дела и слова, – сказал оперативникам Кравченко. Думаю, сведения поступят к нам в самое ближайшее время.
И действительно, через час, уютно расположившись в кабинете, друзья попивали чай и читали материалы по банде Татарина.
– Значит, от некогда грозной банды, наводившей страх на Южный берег Крыма, ничего не осталось, – сделал заключение Скворцов.
Павел кивнул:
– Точно. Конечно, ей нанесли непоправимый урон в девяностые, однако, как мы знаем, осталось пять человек. И все пятеро мертвы. Нам с тобой до сегодняшнего времени было известно о смерти Аграновича и Татарина. Мидасское начальство любезно выдало сведения о гибели тех парней, которые отделались условными и небольшими сроками. Что-то не верится в обыкновенную аварию на Ялтинской дороге. Ну, представь: летом водитель крутого «Мерседеса» не справляется с управлением, и машина, ломая столбики заграждения, падает вниз, переворачивается несколько раз на горном склоне и взрывается. В крови погибших – ни капли алкоголя. Кто-то был заинтересован в их гибели.
