Алексей Макеев - Кремлевская пуля
– Надежда, угомонись! – цыкнул на нее Лев Иванович. – Продолжай, Дима.
– Он очень обрадовался и деньги дал. Мне за работу – отдельно. Бабки для посредника, который обязательно есть у каждого киллера, лежали в пакете, заклеенном скотчем. На ощупь там целые пачки были. Когда я в Москву с ними возвращался, страшно боялся, что их у меня украдут. Пакет я тут же спрятал, потом Ахмету письмо отвез и отдал. Он меня стал расспрашивать, как там Паршин живет, а я и ответить ничего не мог. Мы же с ним об этом не разговаривали. Он мне сначала письмо отдал, а потом сразу стал про киллера говорить. Я хотел у Ахмета спросить, не знает ли он какого-нибудь киллера, но не успел. Он очень разозлился, что я ему про Паршина ничего не рассказал, и выгнал меня.
– Больше ты у него не был? – уточнил Гуров.
– Нет, конечно. Он меня конкретно послал. – Дмитрий вздохнул. – Я стал думать, где же мне этого киллера найти. Паршин мне почти каждый день звонил, спрашивал, как дела, и очень расстраивался, что я так никого и не нашел. А потом я пошел к Ивану Кузьмичу. Я же его знаю, когда-то машины и еще много чего ему чинил. Он меня нормально встретил, чаем угостил. Мы Андрея Петровича вспомнили. Потом он спросил, что у меня за проблема, я ему и сказал. Как он на меня заорал! Палкой замахнулся, но не достал. Дескать, думал, я у него денег попрошу или на работу взять, а я вон с какой просьбой пришел. Я дурак, и мое дело – железки! Чтобы я думать об этом забыл, потому что убьют же меня! Странно, как до сих пор не кончили. С таким делом даже он связываться не стал бы! Сам не помню, как оттуда убежал. В общем, понял я тогда, что мне лучше этим делом не заниматься, потому что действительно убьют.
– Это что за Иван Кузьмич? – тут же встряла Надежда. – Я же ему за это в ноги поклонюсь!
– Ты лучше свечки во здравие раба Божьего Ивана в церкви ставь, – посоветовал Гуров. – Здоровье ему не помешает, а вот от твоих поклонов толку никакого не будет.
– И буду ставить! – решительно заявила она.
– Надя, если ты постоянно будешь влезать с комментариями, то мы до конца этой истории еще очень не скоро доберемся, – сердито сказал Степан и обратился к парню: – Дима, давай по делу.
– Я вернулся домой, – убитым голосом сказал парень. – А вечером Паршин позвонил, и я ему сказал, что у меня ничего не получается. Деньги для посредника я ему обратно привезу, и те, что он мне дал, тоже. Я уже немного потратил, но верну, как заработаю. Он снова стал меня уговаривать, тут я ему и сказал, что был у Ивана Кузьмича, и тот мне запретил даже думать об этом. А еще я спросил, когда и куда мне ему деньги привезти. Паршин стал кричать, что я его предал. Я просто телефон отключил и больше ни на какие звонки совсем не отвечал.
– И засел дома, потому что боялся на улицу выйти, – заявил Гуров. – Неизвестно, сколько бы просидел, если бы не Надежда. Ты, Дима, за нее двумя руками держись, потому что пропадешь без нее! Счастье твое великое, что она тебя любит!
Надя сидела, прижавшись к Матвееву. Он обнял ее за плечи.
Вид у парня был такой потерянный, что Льву Ивановичу стало его жалко.
– Не думай ни о чем, Дмитрий, – сказал сыщик. – Ты никого не предавал. Это Паршин с Ахметом тебя предали. Если бы не Надя, ты в живых уже не числился бы. Чем попусту расстраиваться, лучше подумай, кого Паршин мог иметь в виду, говоря об очень близком человеке. У него вообще такой был?
– Близких друзей у него, кроме Ахмета, не было. Так что это, наверное, Наташа, – сказал Матвеев. – Они уже давно встречаются, только она замужем. Паршин потому и квартиры постоянно менял, чтобы ее муж их не застукал. Он ее очень любит и из-за этого мучается. Знаете, он иногда ко мне приезжал с бутылкой и закуской, сидел, пил и все говорил, говорил. Ему, наверное, просто нужно было кому-то душу излить – такому человеку, который с советами лезть не будет, попрекать или жизни учить. Одинокие люди со своей кошкой или собакой разговаривают, а он вот со мной. Даже ночевал у меня несколько раз, когда совсем уже пьяный был. В таких случаях кричал, что она очень плохая женщина, что он для нее игрушка, эта двуличная баба всех обманывает, и все такое. Еще говорил мне, чтобы я никогда женщинам не верил, потому что они только кажутся беззащитными и трогательными, а на самом деле – ведьмы, хитрые и жестокие. Ты, мол, никого не люби, потому что страшнее этого ничего на свете нет. Любовь человека в раба превращает. А еще он меня просил, чтобы я никогда никому ничего не говорил об этих его визитах и разговорах. Вот я и молчал.
– Ты ее когда-нибудь видел или, может быть, знаешь, где она живет? – спросил Лев Иванович.
– Случайно на фотографии видел. Паршин тогда как раз с одной квартиры на другую переезжал, а я ему помогал. Она у него между книг стояла, когда я их с полки снял, выскользнула и упала на пол. Я поднял, а тут Паршин подскочил, у меня из рук ее выхватил и зло так сказал: «Ты ничего не видел!».
– Какова из себя эта женщина? – спросил Гуров.
– Да я, в общем-то, на машину смотрел, – смущенно ответил Матвеев. – Ярко-красный «Майбах Экселеро». На его фоне женщина в купальнике стояла, но я ее не запомнил. Может, это та самая Наташа. Паршин говорил, она очень красивая, а живет где-то за городом с мужем. Он намного старше нее. Как я понял, Паршин никогда и никому, кроме меня, о ней не говорил. Как ее зовут, я случайно услышал, когда Николай Николаевич Паршину сказал, что Наташка его до добра не доведет, а… – Дмитрий задумался. – Нет, не помню, как он ее мужа назвал. В общем, во второй раз тот его уже точно убьет. Поэтому я и знаю, что ее Наташа зовут. Когда сам Паршин о ней говорил, он называл ее только сукой. – Парень смущенно покосился на Надю.
– А что ты знаешь о сестре Паршина? – поинтересовался Гуров.
– Ой, она такая несчастная женщина! – с искренним сочувствием воскликнул Матвеев. – После того как у них второй ребенок родился больным, от нее муж ушел. Паршин ей все время деньгами помогал. Она же из-за ребенка работать не может, с ним надо сидеть. Ей, наверное, сейчас очень трудно приходится. Ой, а может, мне эти бабки ей отдать? А ему я тогда об этом напишу. Это же его деньги.
Надя всплеснула руками. Слов, не считая матерных, у нее явно не было, а ругаться при Диме она уже стеснялась.
Гуров же с Савельевым просто переглянулись, и Степан спросил:
– Ты их надежно спрятал?
– В прошлый раз не нашли, – ответил Дмитрий.
– Случайно, не в процессорный блок? – поинтересовался Лев.
– Нет, туда бы не поместились. – Матвеев помотал головой.
– А жесткий диск ты из компьютера вынул, перед тем как из дома ушел? – продолжил Гуров.
– А его там и не было, – просто ответил Дмитрий. – Это мне сосед свой старый компьютер отдал, но без жесткого диска. Он его себе на всякий случай оставил. Только у меня никак руки не доходили им заняться. Мою квартиру обворовали, когда я в колонии был. Унесли все, что только можно было, в том числе и компьютер. Но это в основном были инструменты и разные запчасти. Все ценное я после маминой смерти распродал. Я очень хотел колледж закончить, экономил, как мог, но все равно не хватило, и пришлось уйти, – грустно сказал он.
– Подумай хорошенько, ты все рассказал? – спросил Степан. – Ничего не забыл?
Матвеев подумал, пожал плечами и заявил:
– Все, что знал, рассказал. А что теперь со мной будет? – робко спросил он. – После того как мы с Надюшей уйдем из того дома, где вы нас поселить хотите? Опять в тюрьму?
– Да ничего тебе не будет, – уверенно сказал Гуров. – Тебя втемную использовали, и ты ничего сделать не успел. Деньги где лежат, там пусть и остаются. Потом с ними разберемся. А сейчас иди и собирайся. Переезжать будешь.
Дмитрий с Надей ушли, а Лев Иванович со Степаном переглянулись и одновременно вздохнули.
– Действительно Мотя, по-другому не назовешь, – сказал Савельев. – Как он вообще один выжил?
А вот сыщик в этот момент думал совсем о другом.
– Какая же сволочь этот Паршин! Втравил парня в такое дело и при этом знал заранее, что того обязательно убьют! – с ненавистью сказал он. – Ахмет был уверен, что Дмитрий уже никому ничего не скажет и проверить его слова мы не сможем, потому заливался соловьем. Адрес электронной почты выдумал и второй визит Димы… – Он встретил недоуменный взгляд Степана и пояснил: – Это же без тебя было. Надя кому-то позвонила и узнала, что парня, изображавшего Дмитрия, тем же вечером застрелили.
– Да, тянуть Ахмет не стал. Как только Мотя у какого-то Ивана Кузьмича засветился, да еще и сам Паршину об этом сказал, он себе смертный приговор и подписал, чтобы потом на него, мертвого, можно было всех собак повесить, – заявил Савельев.
– По-хорошему, сейчас нужно было бы узнать, какое районное управление расследует это убийство, отправить на место преступления людей с фотографией Ахмета, чтобы они там всех опросили. Если кто-то опознает данного субъекта, то у нас будет железный повод его задержать. Кроме того, нужно отправить людей в дом Дмитрия, пусть покажут фотографию Ахмета соседям, людям во дворе. Если уж Ахмет с Паршиным такую легенду заранее приготовили, то он должен был прийти за жестким диском. С процессорного блока нужно снять отпечатки – пригодятся. Не мешает квартиру еще раз основательно посмотреть. Уж очень меня эти деньги в тайнике интересуют. Слабо верится мне в их подлинность. Как же не вовремя я с Орловым и Крячко поругался!.. – Гуров вздохнул.
