Александра Маринина - Украденный сон
Но с Бризаком все было иначе. Конечно, думала Настя, он не Сидни Шелдон и не Кен Фоллет, но детали у него удивительно правдивы. Кажется, будто он прожил в России всю жизнь, что он и сейчас здесь. Ее поражало, с какой точностью он называет цены на те или иные товары или услуги, даже когда события в его книгах происходят в последние два-три года. Но это ладно, цены каждую неделю печатаются в некоторых газетах, и при желании их можно получить и выудить всю необходимую информацию. Однако в произведениях Бризака были и другие детали, о которых в газетах не прочтешь, о них можно только знать из собственного опыта, много лет работая бок о бок со следователями, сыщиками, прокурорами и судьями, ежедневно общаясь с продавцами в магазинах и с бабками в очередях, а заодно и отсидев порядочный срок в исправительно-трудовой колонии, о чем наглядно свидетельствовал один из последних романов писателя, названный им «Грустное возвращение». И в Насте крепла уверенность, что Жан-Поль Бризак – русский эмигрант. Что же касается изящного французского языка, которым были написаны его книги, то у него могли быть переводчики и редакторы. А прячется он от журналистов и фотографов, чтобы не разрушать легенду о французе-беллетристе. А может быть, он скрывается от правосудия…
– Виктор Алексеевич, нам нужно выяснить, бывал ли Бризак в России. Я хочу понять, откуда в его голове появился этот злосчастный скрипичный ключ салатного цвета. Если мы с вами не верим в потусторонние силы и ясновидение, то остается единственное объяснение: Вика Еремина и Жан-Поль Бризак были свидетелями одного и того же события, в котором фигурировала странная картинка. Впоследствии эта картинка снилась Ереминой, превратившись в навязчивый кошмар, а Бризак, не столь впечатлительный, включил ее в свой творческий арсенал.
Гордеев задумчиво грыз дужку очков, слушая Настю. Он выглядел еще хуже, чем несколько дней назад, но в его взгляде больше не было вопроса.
«Он уже знает», – поняла Настя. Да, полковник Гордеев уже знал или почти знал, кто из его сотрудников оказывает услуги преступникам. Он только не знал, что ему теперь делать, как совместить служебный долг с человеческими чувствами.
– Другого объяснения быть не может? – наконец спросил он.
– Наверное, может быть и другое. Только я его еще не придумала. Это – пока единственное.
– Хорошо, я свяжусь с ОВИРом. Но что мы будем делать, если Жан-Поль Бризак – это псевдоним, а в паспорте у него совсем другое имя? Ты об этом подумала?
– Я пытаюсь через своего знакомого выяснить, не знают ли этого Бризака в журналистских кругах. Может быть, им что-нибудь известно насчет псевдонима и настоящего имени.
– Что за знакомый? – нахмурился Гордеев.
– Геннадий Гриневич, работает в театре помощником режиссера.
– Ты давно его знаешь? – продолжал допытываться полковник.
– С детства. Да что с вами, Виктор Алексеевич? – вырвалось у Насти. – Нельзя же весь мир подозревать. Так и с ума сойти недолго.
– Вот тут ты права. Иногда я думаю, что и вправду сошел с ума, – горько усмехнулся Гордеев. – Ладно, Стасенька, работай. И еще раз прошу тебя, девочка, держи свои умозаключения при себе. Не делись ими ни с кем, только, может быть, с Чернышевым, и только в крайнем случае. Ты поняла?
– Мне очень трудно, Виктор Алексеевич, – тихо сказала Настя. – Вы меня поставили в такие условия, когда я раздаю поручения направо и налево, как большой босс, а ребята при мне выполняют роль шестерок. Они обижаются, и я их понимаю. Да и не по мне такая роль, я по натуре не лидер.
– Терпи, Стасенька. – Впервые за много дней голос начальника смягчился и потеплел. – Терпи. Так надо для дела. Вспомни свою Лебедеву.
Да, Лариса Лебедева была первой и, несомненно, удачной ролью Насти Каменской. Уверенная в себе, напористая красотка шантажистка сумела убедительно сыграть и выманить из норы наемного убийцу Галла, работавшего по заказам представителей высшего эшелона. Таких, как Галл, было в стране совсем немного, по пальцам перечесть, это были высокооплачиваемые убийцы высшего класса, по результатам работы которых уголовные дела никогда и не возбуждались, потому что все сходило за несчастный случай, катастрофу, естественную смерть или самоубийство. Собственно, задачей шантажистки было испугать того, кто мог вызвать киллера-профессионала в Москву, причем сделать это так, чтобы заказчик непременно решился на убийство и в то же время вызвал именно Галла, а не кого-нибудь другого.
Команда под руководством Колобка-Гордеева играла практически вслепую, на ощупь, делая осторожные шаги и совершенно не понимая, в правильном ли направлении они двигаются. Единственным признаком того, что они все делают правильно, могла быть только попытка Галла убить Ларису Лебедеву, то есть Настю. И Каменская провела неделю в пустой чужой квартире, прислушиваясь к шорохам на лестнице, терпеливо ожидая прихода человека, который должен будет ее убить. А когда Галл явился убивать ее, Настя-Лебедева провела с ним наедине целую долгую ночь, пытаясь понять, что же он задумал. И не просто понять, но и заставить его сказать о своих планах вслух. Все разговоры в квартире прослушивались людьми Гордеева, но подозрительный Галл такую возможность учел и жестко предупредил шантажистку, что если она работает на милицию и посмеет сказать вслух что-нибудь для него, Галла, опасное, то жить ей после этого останется секунд десять – пятнадцать, не больше, и не спасет ее ничто и никто, даже если в соседней квартире находится милицейская группа захвата. Группа захвата в соседней квартире действительно была, но Настя отнеслась к предупреждению убийцы достаточно серьезно, и даже когда сообразила, что именно он задумал и как собирается действовать дальше, не посмела нарушить запрет и проинформировать тех, кто сидел в машине прослушивания, о ближайших планах преступника. Вместо этого она придумала остроумный, но совершенно безнадежный трюк, который мог сработать только при невероятном совпадении множества обстоятельств: нужно было, чтобы те, кто сидел в машине и слушал ее разговоры с Галлом, хорошо знали лично ее, Настю, знали, что в юности она всерьез занималась математикой, знали, что есть в ее жизни доктор наук Алексей Михайлович Чистяков, знали номер его телефона и не постеснялись бы позвонить ему в четыре часа утра. Но самое главное – они должны были услышать в ее словах некоторое несоответствие, нехарактерные для нее слова и обороты, вычленить их из массы других слов и именно их передать Чистякову. Трюк был действительно совершенно безнадежный, но ничего другого Настя в тот момент придумать не могла, потому что Галл был по-настоящему умным и опасным убийцей, и шутки с ним шутить было глупо и неосмотрительно. Ранним утром Галл повез ее за город, и Настя ехала с ним в пустой электричке, чувствуя себя овцой, которую ведут на заклание, так и не зная, удался ее план или нет. Галл привел ее на дачу к заказчику, и там-то Настя и познакомилась с Андреем Чернышевым и его удивительным псом Кириллом, который непринужденно и изящно увел ее подальше от поджидавшей Галла засады. Операция тогда завершилась успешно.
И только один Леша Чистяков знал, сколько здоровья ей это стоило, как долго она потом сидела на таблетках, полностью потеряв сон и аппетит, скатываясь на грань обморока при каждом резком звуке и начиная плакать по малейшему пустяку.
– Виктор Алексеевич, – осторожно сказала она. – Вы… уже знаете?
Гордеев устало посмотрел на нее и ничего не ответил. Только махнул рукой.
Арсен впился немигающим взглядом в своего собеседника.
– Почему вы сразу не сказали мне про Бризака? – зло спросил он.
– Я не думал… Надеялся, что до этого не дойдет, – промямлил тот.
– Вы не думали, – ехидно передразнил Арсен. – Зато она подумала. Что теперь прикажете делать? Эта девчонка намного опаснее, чем вы предполагаете, я это и раньше знал. Если бы вовремя сказали мне о Бризаке, я бы принял меры. Во всяком случае, ни в какую Италию она бы не уехала.
– Но вы меня уверяли, что около нее все время находится ваш человек. Что же он недосмотрел?
– Не спихивайте с больной головы на здоровую, – поморщился Арсен.
– Мне с самого начала надо было связываться не с вами, а с теми, у кого есть выход на следователей. Ваши люди недосмотрели, а я плачу вам такие деньги, – раздраженно бросил собеседник Арсена.
– Мои люди делают все возможное, но нельзя же повесить замок Каменской на мозги. Поймите же, наконец, простую вещь: работая на опережение, мы можем предотвращать поступление опасной для нас информации. А ваша скрытность привела к тому, что информацию эта девица уже получила, и теперь нам приходится выходить непосредственно на нее, чтобы попытаться запретить ей думать. А это, дорогой мой, очень рискованно и далеко не всегда эффективно. И стоить это будет дороже.
