Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 1. Маски
Но все это требует сил и полной сосредоточенности, это дело ответственное, к нему нужно подходить серьезно и отдаваться ему всей душой. А эти гости, которые с самого утра шатаются по коридорам и лестницам Театра, отвлекают. Раздражают. Не дают сконцентрировать внимание на главной задаче, ради которой Театр, собственно говоря, и существует. Хоть бы они уже ушли поскорее и больше не возвращались!
Гости покинули сцену, и Театр вздохнул с облегчением.
Но покидать здание они, кажется, не собирались…
Выждав пятнадцать минут после третьего звонка, Настя Каменская и Антон Сташис отправились к главному администратору театра, занимавшему небольшое, но очень уютное помещение прямо рядом с входом в вестибюль. Окошко, через которое администратор общается со зрителями, было закрыто и задернуто темно-голубой шторкой, на стоящем прямо под окошком письменном столе горела настольная лампа, стены увешаны афишами с репертуаром театра на текущий и следующий месяцы, а также анонсами предстоящих премьер.
Главный администратор театра «Новая Москва» Валерий Андреевич Семаков, худой, с костлявым лицом и редкими волосами, встретил гостей без восторга и даже без показного радушия. Он устал, был недоволен и не скрывал этого.
– Обиды? – переспросил он, выслушав первую порцию ставших уже традиционными для сыщиков вопросов. – Конечно, есть. А в каком коллективе их нет? Даже между двумя людьми и то всегда есть обиды, а если речь идет о двух сотнях?
Семаков, точно так же, как завлит Малащенко, считал, что основная причина обид в театре – несправедливость, однако истоки этой несправедливости он, как представитель не творческой, а административной части театра, видел не в субъективности взглядов и оценок, а в незнании специфики работы и выдвижении неправомерных требований. Руководство не знает, как работает конкретный цех или другое подразделение, оно начинает требовать невозможного и не слушает никаких объяснений и оправданий, а за невыполнение строго наказывает. Разумеется, это обижает людей. Кроме того, руководство не вникает и не собирается вникать в трудности, с которыми постоянно сталкивается та или иная служба, и не понимает, на какие изощренные уловки и чудовищные переработки приходится идти, чтобы решить поставленные перед ней задачи, и пока у службы все в порядке, это воспринимается как должное, даже «спасибо» от начальства не дождешься, как будто никак иначе и быть не может, зато как только случается малейший огрех – тебя смешивают с грязью, забыв о долгих годах безупречной и отнюдь не легкой работы. Ну, и еще один источник обид – наличие любимчиков. Сколько субъективизма в оценке художественных достоинств или таланта, столько же его и в оценке людей, это в общем-то нормально, это тоже имеет место в любом коллективе, но в театре проблема любимчиков принимает поистине гипертрофированный размах. Любимым актерам дают играть, а есть и такие, которых просто не замечают, словно их и нет. Нелюбимые приходят только за зарплатой, и это, конечно же, унизительно и обидно. Любимых сотрудников руководство приближает к себе, советуется с ними, обсуждает проблемы, приглашает на посиделки, берет с собой в поездки, и такое «приближение к трону» всегда очень заметно всем остальным и не может не задевать.
– Валерий Андреевич, а что входит в круг ваших обязанностей? – с любопытством спросил Антон.
Семаков хмуро усмехнулся.
– Твердо установленных функциональных обязанностей ни у кого нет, это вы должны понять сразу.
– Что, совсем нет? – изумилась Настя. – Они же должны быть прописаны для каждой должности.
– Вот именно, что должны быть. В нормальном театре они есть, в нормальных театрах вообще все иначе, а у нас вся работа поставлена с ног на голову. Наверное, где-то эти бумажки валяются, в сейфе у директора, вероятнее всего, но лично я за все годы работы в театре их не видел. Что руководство поручит – тем и занимаемся. Вот я, к примеру, должен работать со зрителями и заниматься прокатом репертуара, то есть продвигать спектакли, организовывать гастроли и зарабатывать для театра деньги. Но вместо этого я, по заданию руководства, занимаюсь и рекламой, и изготовлением корпоративной продукции типа открыток и буклетов, и составлением программок, и организацией их изготовления, и подготовкой материалов для ежемесячника «Театральная афиша». Типографии, тиражи, бумага, цвет, контакт с художником – все это на мне, хотя моя единственная прямая обязанность – работа со зрителем и с прокатом.
– И что, так было всегда? – поинтересовался Сташис.
– Нет, конечно, – костистый нос Семакова досадливо сморщился. – При прежнем художественном руководителе я занимался только тем, чтобы зритель мог посмотреть спектакль. А это означало, что я выезжал с актерами, возил их на творческие встречи, организовывал информирование населения, опекал актера, создавал ему условия, транспорт, гостиницы, питание, билеты и все такое. А теперь я никого никуда не вожу, а вместо этого руковожу билетерами, которые каждый день перед спектаклем должны положить перед собой девятьсот программок и карандашиком поставить галочки напротив фамилий тех актеров, которые сегодня играют. Очень творческая задача! – В его голосе зазвучала неприкрытая горечь и обида. – Даже репертуарные книжки, которые нужно делать каждый месяц, и те на мне, хотя, по всей логике, этим должна заниматься завтруппой, потому что именно она несет главную ответственность за составление репертуара.
– Так почему же она этим не занимается? – настырно продолжал Сташис.
Настя с любопытством покосилась на Антона. Впервые за весь день он проявил такую активность при беседе, на всех предыдущих встречах он задавал совсем мало вопросов, все больше молчал, смотрел, наблюдал. И что его так заинтересовало в работе главного администратора?
– Потому что Лев Алексеевич распорядился, чтобы этим занимался главный администратор.
– Именно вы? – уточнил Сташис.
Настя заметила, что при этом он сделал странное движение головой, словно увидел что-то в стороне, но хотел скрыть это от Семакова. Она быстро обвела глазами кабинет и поняла причину такого странного, на первый взгляд, уточнения. На втором, придвинутом к противоположной стене столе стояли рядышком две треугольные таблички из плотного картона: «Главный администратор Семаков В. А.» и «Главный администратор Красавина Л. Г.». Значит, в театре два главных администратора. А он глазастый, этот Антон Сташис, и смекалистый.
– Да, – с оттенком того самого уничижения в голосе, которое, как говорят, паче гордости, ответил Валерий Андреевич, – конкретно – именно я.
– А не Красавина?
– Нет, – коротко отрезал Семаков. – Лилия Георгиевна у нас занята другими делами.
– Какими? – не отставал Антон.
– Другими, – последовал исчерпывающий ответ. – Красавина работает с артистами. А я занимаюсь вот этим. – Семаков выхватил из кармана и потряс перед ними маленькой синенькой книжицей. – Завтруппой составляет репертуар на месяц, а сделать макет книжки, заказать тираж в типографии, закупить бумагу, вывезти тираж – это моя обязанность. И обратите внимание, – с этими словами главный администратор перелистал книжечку, открыл на нужном месте и протянул Антону, – здесь не только график работы на месяц, но и телефонный справочник, и не дай мне бог допустить хоть малейшую ошибку и не учесть последние кадровые перестановки. Головы мне не сносить. А кадровые перестановки у нас постоянные, потому что Лев Алексеевич очень любит увольнять людей и брать на работу новых. И за этим следить должен тоже я, потому что раз репертуарная книжка – моя епархия, то и за точность данных в телефонном справочнике тоже я отвечаю.
Настя протянула руку, взяла книжку, полистала ее и спросила:
– У вас не найдется еще одной для нас? – спросила она.
– Да берите, у меня есть свободные, – махнул рукой Семаков.
– И все-таки, Валерий Андреевич, – не отставал Сташис, – как вы считаете, почему так получилось? Почему у двух главных администраторов, то есть у людей, которые, по идее, должны по очереди, в разные дни, выполнять одну и ту же работу, такие разные обязанности?
Семаков вспыхнул, не в силах сдержать прорвавшуюся злость.
– Почему? Да потому что Лев Алексеевич хочет все решать сам, а ума и знаний у него не хватает, вот и дает поручения всем подряд, невзирая на должности и те самые пресловутые функциональные обязанности. А что вы хотите? Он малограмотный и малообразованный человек, а мнит себя бог весть кем, мечтает стать гуру в режиссуре классического репертуара.
Тут уж Настя немедленно вцепилась в несчастного Семакова.
– Что значит – малограмотный? В чем это проявляется?
Семаков вздохнул, потер длинными узловатыми пальцами виски.
– Я вам расскажу для примера одну историю, если вам ее еще не рассказали.
