Резервация - Антон Сибиряков
– Мерси, – поблагодарил его врач и одарил улыбкой. Он принялся собирать инструменты обратно в саквояж.
– Спасибо, – сказал Антон.
– Ну, что вы…
– А скажи-ка мне, – подал голос Гай. – Есть тут у вас девчонки? Чтобы скоротать время?
Врач не поднял взгляда. Но что-то изменилось в его лице. Он на секунду замер, а потом молча продолжил складывать инструменты в саквояж.
– Девчонки? – переспросил он, щелкнув застежкой. И повернулся к Гаю.
– Ну, да. Девки, – Гай руками пририсовал себе невидимые сиськи.
– Ну, что вы, – ответил врач. – Ведь, все-таки, война… Всего доброго.
Он кивнул и вышел.
Гай присел рядом с Антоном.
– Нету, – сказал он. – Вот же пиздит, паскуда!
– Считаешь?
Гай отдал Антону бутылку. А там и оставалось-то всего ничего. На пару хороших глотков.
– Ну, ты же видел, как он свернулся сразу. Как гондон на углях.
Что-то проскользнуло по лицу врача, Антон тоже это заметил. Узнавание? Страх? Кем были все эти люди, называвшие себя сопротивлением? Чем занимались до того, как согласились убивать людей?
Может ли на войне быть хоть какая-то правда, кроме смерти? – подумал Антон. – Свои, чужие… и те и другие – убийцы. Они и не подозревают, что у них гораздо больше общего, чем кажется.
– Хочешь прижать его? – спросил Антон.
– Не его, – ответил Гай. Он разжал ладонь, продемонстрировав напарнику окровавленный скальпель. – Гаспара!
– Как ты?..
– Привычка, – засмеялся Гай. – В гетто быстро вспоминаешь все, что умел.
Антон допил виски и поставил бутылку на пол.
– С чего это ты вдруг?
– Выпил.
Они посмеялись.
– Не слишком весомый аргумент, – Антон кивнул на скальпель.
– Лучше, чем ничего. А уж у горла так и вовсе становится единственной правдой. Ну-ка, привстань.
Антон в недоумении встал с кровати.
– Пока он тебя зашивал, я заметил это.
Гай опустился на колени и провел рукой по царапинам на бетонном полу.
– Что это?
– Кровать частенько двигали. Сейчас узнаем – зачем.
Гай дернул тяжелую кровать на себя. Со скрипом оттащил от стены.
За ней ничего не было. Пустая стена. Пыльный пол.
– Что ты думал тут найти? – поинтересовался Антон. – Вход в Нарнию?
Гай опустился на колени. Провел по стене рукой. Туда-сюда. Несколько раз. Перебрал пальцами.
– Здесь, видишь? – обернулся он к Антону.
Но Антон ничего не заметил. Стена была обычной. Уродливой, кривой, смазанной толстым слоем штукатурки и краски.
– Краска, напарник. Краска тут свежее.
Гай ковырнул стену скальпелем и из нее вывалился кусок.
– В детстве, – сказал Гай, – ходили легенды о тайниках с золотом. Будто правительство, после переворота, вывезло все золото из хранилищ и спрятало в тайниках. Где – никто не знал. Но поговаривали, что большую часть припрятали в песчаном квартале. Все дети искали их – эти дурацкие тайники. Думали можно просто так взять и разбогатеть…
– Ты думаешь, что нашел тайник?
Гай тихо рассмеялся.
– Да нет же, Антон! Но я столько повидал этих стен… – он откинулся назад, вытянулся и ударил ногой. Ботинок погрузился в стену, оставив глубокий след. – Что я точно знаю – за этой стеной что-то есть…
Он еще раз ударил, и его нога провалилась в пустоту, оголив темный провал.
– Блядь! – выдохнул Антон, схватив напарника за плечи.
– Все в порядке, – Гай вытянул ногу, белую от бетонной пыли. Стряхнул с ботинка куски штукатурки.
– Что там такое? – затаив дыхание, спросил Антон.
Гай достал зажигалку и подполз к дыре.
– Сейчас проверим.
– Фу. Воняет, – скривился Антон.
Гаю вспомнилось детство. Когда в августе озеро рядом с лягушатником зацветало, некоторые взрослые говорили, что настал Ильин день. Водную гладь затягивала пленка зеленых водорослей, и озеро начинало гнить. По округе распространялся жуткий запах, такой же, какой тянулся сейчас из пролома в стене.
– Там, внизу, вода, – сказал Гай.
– Вода? – переспросил Антон.
Гай поднес пламя зажигалки к дыре. Тьма расступилась – съежилась паутиной, разбежалась пауками и сколопендрами. Раззявила беззубую пасть, оголив заржавелую глотку, и Гай сунул в нее руку, так глубоко, как мог. Как будто хотел ухватиться за кишки, вытянуть их наружу
–Ну, что там? – спросил Антон.
Гай вытащил руку. Обтер о штанину, оставляя бурые полосы.
– Это труба. Какой-то слив или что-то похожее, – сказал он. – Достаточно широкая, чтобы протиснуться.
– Как думаешь, куда она ведет?
– Не знаю, – ответил Гай. – Там внизу стоячая вода – значит, это может быть какая-то старая канализация или заброшенный коллектор. То, что может вывести нас на поверхность.
– Или никуда не вывести, – добавил Антон.
Мысль о том, что они могут застрять под землей, в полной темноте, по горло в дерьме, да еще и с крысами, елозящими по лицу, напугала его. Сгинуть так было страшнее всего. Даже пуля в затылок не казалась такой пугающей.
– Я не уйду без парнишки, – сказал Антон твердо.
Гай поднял на напарника взгляд.
– Чего, бля?!
– Ты слышал.
– Хочешь его забрать? Отбить у банды головорезов с помощью… скальпеля?
Оставить на растерзание коновалам или забрать с собой и попытаться сбежать через заваленные дерьмом, кишащие крысами тоннели? Для Антона ответ был очевиден.
– Он нас задержит, – сказал Гай. – Даже если нам удастся его отбить и спуститься вниз – они полезут следом. На нас им будет насрать, но они захотят вернуть его.
– Мы виноваты в том, что он здесь.
– Мы ни в чем не виноваты! Пока идет буря, в эту комнату никто не сунется, и у нас будет лишнее время. Решайся, напарник! Пока я не передумал!
– Да, – кивнул Антон. – Ты прав.
– Вот и умница. Иди, постой на стреме.
Гай принялся выламывать из стены куски, разбивая проход все сильней. А Антон, молча, стоял у двери, чуть приоткрыв ее, наблюдая за пустым, выстланным красным ковром, коридором. Снова играла симфоническая музыка, но никаких женщин, с вымытыми жасминовым шампунем волосами, из кабинета Гаспара не выходило.
Возможно, – подумал Антон, – со временем я научусь думать, что этот странный парнишка тоже был частью моих галлюцинаций. И мне станет легче.
Он вспомнил лицо молодого врача, со шрамом над глазом. Его саквояж. Сильные руки. Наверняка где-то тут у него есть своя прозектура, где стоит разделочный стол. Есть умывальник, полотенчико, душистое мыло в мыльнице. А на стене висят инструменты, призванные резать плоть. Они приведут туда мальчишку, дадут ему глотнуть снотворного, обколют какой-нибудь херней и уложат на стол. Они захотят посмотреть, что это за шов. Захотят разобраться, что внутри. Недаром Гаспар, этот чокнутый мясник с цементным лицом, так обрадовался мальчишке. Он будет стоять рядом, когда врач начнет резать парнишке грудь.
Смогу ли я все это забыть? – подумал Антон. Но не нашел ответа.
