Чемпион - Сергей Майоров

– Поедем ко мне, – сказал я решительно.

– Почему? – Она поправила волосы. – Тетя Ингрид будет волноваться.

– Ты ей позвонишь и успокоишь. А они знают твой адрес.

– Ну и что? Думаешь, станут ломать дверь в квартиру?

– Дверь они ломать, конечно не станут, но во дворе могут встретить. Инга, хватит на сегодня приключений! Хватит с нас и одного раненого. Едем ко мне, решено. Нам надо очень серьезно поговорить.

Она подумала и кивнула. Я помог ей сесть в машину, потом махнул рукой Серому и, обойдя капот, занял переднее пассажирское место. Обернулся и подмигнул Кушнеру:

– Потерпи чуток, сейчас тебя доктор посмотрит…

… Мы подошли к моей квартире. Дверь была закрыта, но не заперта. В коридоре горел свет. Все, что можно было разбить и опрокинуть, было опрокинуто и разбито. Уцелели только стекла в окнах и зеркала. В воздухе кружился пух из распотрошенных подушек.

На зеркале в ванной чем-то красным был нарисован череп и скрещенные кости.

3

– Уходим.

– Куда?

– Подальше отсюда. – Я запер дверь. Хотя теперь ее можно было не запирать.

Инга, так хорошо державшаяся весь день, вдруг расклеилась. Мне это было понятно: она решила, что все испытания позади, а тут новый удар.

Она беззвучно зарыдала, некрасиво кривя рот, и медленно сползла по стене. Опустила голову на колени, обхватила ноги, сплетя тонкие пальчики в крепкий замок.

Только этого нам сейчас не хватало!

Бросив сумку, я сел рядом с Ингой. Гладил ее по голове и спине, прижимал к себе, говорил какие-то успокаивающие слова. Не помню, что именно говорил, но в конце концов это подействовало.

Она подняла заплаканное лицо:

– Я боюсь.

– Я тоже боюсь.

– Правда?

– Только дурак ничего не боится. Или покойник.

Инга слабо улыбнулась. Я сильнее обнял ее за плечи.

Обнимал, продолжал утешать, а сам думал, что мы теряем драгоценное время. Какой следующий шаг предпримут противники? Встретят нас во дворе? Я не понимал ни их целей, ни тактики. Если бы еще полгода назад мне кто-нибудь рассказал такую историю, я бы не поверил, что она может случиться в действительности. Просто какое-то шпионское кино. Причем кино не наше, а западное.

Инга расплела побелевшие пальцы, достала платочек и, хлюпая носом, промокнула глаза.

– У меня, наверное, вся тушь растеклась…

– Есть немного. Так даже лучше, враги не узнают. Пошли!

Я встал, за руку поднял ее и потащил вниз по лестнице.

Во дворе на нас никто не напал. Во дворе вообще было очень тихо, как будто все жильцы попрятались по квартирам и сидели перед окнами, чтобы не пропустить захватывающее зрелище, когда в нас будут стрелять.

Зачем они разворотили квартиру? Чтобы выпустить злость от неудачной погони? Чтобы показать свою силу? Чтобы напугать меня и тем самым вынудить совершить какой-то поступок, которого от меня ждут? Или те, кто был здесь, никак не связан с приезжавшими в Коминтерн?

Я покосился на Ингу. Она знает много ответов…

На проспекте я тормознул частника, и он довез нас до клуба. Двери клуба были закрыты, все окна темны. Я отпер два замка, пропустил Ингу вперед и тщательно запер дверь, в том числе, и на могучий засов из металлического уголка. С учетом, что все окна изнутри затянуты проволочной сеткой, а снаружи закрыты решетками, застать нас врасплох не удастся.

Я отключил сигнализацию и позвонил на пульт охраны. По голосу дежурной было заметно, что она удивилась, когда я сказал, что собираюсь заночевать в пустом клубе.

– У нас завтра ответственные соревнования, хочу как следует подготовиться, – объяснил я и положил трубку.

Инга рассматривала фотографии на стендах в вестибюле. Я подошел к ней сзади, обнял за талию и пристроил подбородок на ее плечико. Она ойкнула, когда я царапнул щетиной ее шею:

– Щекотно! Какой ты небритый…

Я вдруг почувствовал, что смертельно устал. И понял, что мне плевать на эту усталость. Я развернул Ингу к себе. Наши глаза встретились. После долгого поцелуя она, чуть отклонившись от меня, спросила с улыбкой:

– Я, наверное, страшная, вся перемазанная?

– Ты очень красивая. Очень-очень!

– Очень-очень-очень?

– Самая-самая.

– Мне надо позвонить тете.

– Просто так я тебя не отпущу…

Через пять минут я проводил ее в свой кабинет. Устроил за столом, повесил в шкаф ватник, взял старые кеды и вышел за дверь, чтоб не смущать. В вестибюле переобулся, кирзовые сапоги поставил под лавку. Потянулся, хрустнув суставами. Увидел в зеркале свое отражение. Оно мне не понравилось. Слишком уж блаженный вид был у меня.

Я вернулся в кабинет. Инга все разговаривала, тяжело облокотившись на стол и нервно накручивая волосы на указательный палец. Мельком взглянув на меня, она отвернулась к стене. Стараясь не шуметь, я взял из шкафа полотенце, банные тапочки и спортивный костюм.

– Пойду сполоснусь…

В клубе было две душевых. Одна большая, для занимающихся, и маленькая, отделанная финским кафелем, для тренеров. Серый хотел оборудовать сауну, но пока что-то не получалось.

Я с наслаждением вымылся. Правда, вид моих ног, от колен до щиколоток сплошь покрытых синяками, здорово испортил настроение. В сегодняшней беготне я как-то забыл, что выгляжу настолько пугающе. Если у нас с Ингой что-то будет… а это будет обязательно… мне придется раздеваться в полной темноте. Синяки и ссадины, конечно, украшают героев. Но не в таком количестве, как у меня. Такого количества хватит на пятерых, чтобы разукрасить их снизу доверху.

Я вспомнил, как менялся с Кушнером штанами, и чертыхнулся. Инга уже тогда могла увидеть мои «украшения». Если она спросит, надо будет что-то соврать. Не хочется признаваться, как меня вчера мордовали.

Я вернулся в кабинет. Инга сидела за столом и задумчиво смотрела в темное окно. Трубка лежала около ее руки и частила гудками отбоя. Увидев на стекле мое отражение, Инга вздрогнула, повернулась и положила трубку на аппарат.

– Как тетя, все нормально?

– Я сказала, что вернулась и буду ночевать в общежитии. Хорошо, что тетя Анна у нее, а то бы она завтра приехала домой.

– Твой сосед ей может такого наговорить…

Инга пожала плечами. Я бросил в шкаф грязную одежду и сел на угол стола.

– Ты помылся?

– Ага. Пойдешь? Не бойся, у нас все цивильно.

Инга вытащила из своей сумки какие-то маленькие пакеты, тапки и синий махровый халат. Держа его в поднятой руке, с сомнением осмотрела. Я достал из шкафа свое кимоно:

– В нем тебе будет удобнее.

Она улыбнулась:

– У меня нет морального права надевать форму мастера.

– Ничего, я разрешаю.

Я проводил ее в душевую. Прежде чем закрыть дверь, она попросила:

– Только далеко не уходи, а то мне страшно.

Я слонялся по коридору и думал, что она, наверное, ждет, что я к ней зайду. Или не ждет, не ждет в смысле не хочет, но готовится к этому. Я представил, как она стоит под душем… О, черт! Если б не эти дурацкие синяки, я бы уже давно был там! Или ничего, можно войти? Или она закричит, увидев мои черные ноги?

Я вспомнил, что в тумбочке Серого наверняка есть какая-то хорошая выпивка. Прислушался к шуму воды: вроде бы Инга еще не собирается закругляться. Бегом бросился в кабинет, распахнул дверцу тумбочки. Я не ошибся, там стояло несколько бутылок. Коньяк, канадское виски – то самое, которое нам дали в «Сказке» фарцовщики, – сухое вино, портвейн «Три семерки» – это-то ему зачем?.. И бутылка шампанского. Я рассмотрел красочную этикетку. Кажется, итальянское производство. Как раз то, что