Николай Леонов - Чужой среди чужих
– Посмотрим, – дипломатично ответил Державин, отводя глаза.
Гуров собирался прочесть соответствующую случаю мораль, но в этот момент зазвонил его мобильный телефон. Гуров узнал голос старшего лейтенанта Петровских. Голос у милиционера казался усталым и озабоченным.
– Виноват, товарищ полковник! – сказал Петровских. – Тут такие дела. Я ведь с дежурства еще не сменился. У нас тут дым коромыслом по поводу этих мертвяков на берегу. Начальство на уши всех поставило. Тут уже и пограничники, и все… Но дело не только в этом. Разрешите узнать, вы вчера, случайно, с майором Веселовым не встречались?
– Встречались, – ответил Гуров. – И далеко не случайно, а как запланировали. При тебе же, старлей, звонили!
– Так-то оно так, – вздохнул Петровских, – но я убедиться хотел. Мало ли какие обстоятельства…
– Да что ты все вздыхаешь, старлей! – сердито сказал Гуров. – И разговариваешь какими-то намеками! Говори толком, что там еще приключилось?
– Понимаете, товарищ полковник, – виновато сказал Петровских. – А ведь майор Веселов ночью пропал. Ушел из дому и не вернулся.
Глава 11
Это было похоже на семейную сцену. Стройная и хорошенькая, но совершенно неприбранная брюнетка в пеньюаре, стоя посреди комнаты, выкрикивала злые слова коротко стриженному мужчине, сидевшему напротив нее на продавленном диване. Заострившиеся черты лица мужчины свидетельствовали о том, что он не вполне здоров. Он и держался в какой-то напряженной неестественной позе, так что домашний халат висел на нем, как на жесткой вешалке. Мужчине нездоровилось, а истерика женщины вызывала у него глубочайшую досаду. Иногда ему удавалось вставить в ее визг пару слов, и слова эти были предельно грубыми, рассчитанными на то, чтобы немедленно заткнуть женщине рот. Однако ее это только раззадоривало, и скандал разгорался с новой силой.
Однако семейной ссорой это не было и не могло быть. На это обстоятельство как раз намекнула женщина, силясь пронять мужчину так, чтобы сделать ему как можно больнее.
– Оставить меня одну в компании махрового гея! – с ненавистью завопила брюнетка. – Это вполне в духе Алешина!
– Тебя здесь не трахаться оставили, идиотка! – выкрикнул в ответ мужчина. – Эта простая мысль в твою тупую башку не помещается?!
– А для чего меня здесь оставили?! Для чего?! – неистовствовала брюнетка. – Чтобы меня здесь повязали?! Если меня повяжут – я никого выгораживать не буду, запомните!
– Заткнись, дура! – перекашивая рот, заорал мужчина. – Ты забыла, что ты не у себя дома? А если твой словесный понос кто-нибудь услышит? Кстати, в этом нет ничего невозможного – ты визжишь, как резаная свинья!
– Ты сам свинья! Педераст вонючий! Подонок! Меня тошнит от тебя!
– Как бы я тебе сейчас врезал, тварь! – мечтательно произнес мужчина, силясь приподняться на диване. Каждое движение давалось ему с огромным трудом. – Думаешь, я так уж мечтал пожить с тобой в этой халупе? Нечего сказать – завидная участь! Но так решил босс. Тебя оставили, чтобы ты приглядывала за мной, пока я не очухаюсь. И не так уж много я от тебя требую…
– Ничего себе! Я должна каждый день менять твои вонючие бинты, таскаться тебе за лекарствами и за жратвой! А все потому, что вы – пятеро здоровых, но бестолковых боровов – не смогли справиться с одним мужиком! А ты так вообще перед ним разлегся – да еще и на угольках! Хотел изобразить жаркую страсть?
– Заткнись, сучка! Еще раз назовешь меня педерастом…
– А кто ты есть? Самый настоящий педераст! У тебя и кличка – Монах, потому что бабы тебя не интересуют. Это всем известно…
– Как и то, что ты подстилка, которую подкладывают под каждого встречного и поперечного, – сказал Монах, но фраза эта прозвучала едва слышно и неубедительно.
Он утомился, и боль от ожогов опять давала о себе знать. Периодически у него поднималась температура, била лихорадка. Монах почти ничего не ел и очень сильно ослаб. К тому же Виолетта плохо за ним ухаживала, выполняла свои обязанности спустя рукава, и Монах чувствовал, что раны его вместо того, чтобы затягиваться, наоборот, воспаляются и покрываются гноем.
Выхода из этой печальной ситуации Монах не видел. Босс строго-настрого запретил ему обращаться к врачам – роль доктора и сиделки должна была выполнять Виолетта. Но у нее обнаружилась резкая психологическая несовместимость с Монахом, и буквально на второй день совместного проживания на съемной квартире эта вздорная девица закусила удила. Она вела себя так, словно объедалась с утра белены. Ее не останавливало даже то, что в каком-то смысле они находились в этом городке на нелегальном положении. После того как на побережье разыгралась драма и были убиты четыре человека, вся правоохранительная служба в городе на ушах стояла.
Тем не менее их группа успела ускользнуть прежде, чем спохватились спецслужбы. Босс все рассчитал правильно и увел основные силы из-под огня. Разумеется, главная удача была не в этом. Главная удача то, что Перадо был благополучно перебазирован на восток и теперь отдыхал в укромном месте.
Не повезло одному Монаху. Сначала он получил ожоги, упав на уголья, приготовленные для Тарновски, а потом из-за этих ожогов не смог выехать вместе со всеми. Теперь, когда его состояние с каждым днем ухудшалось, Монах все больше приходил в отчаяние и подумывал о том, чтобы нарушить запрет и обратиться в больницу. Вслух эту мысль он не высказывал, потому что Виолетта панически опасалась ареста. К тому же она вбила себе в голову, что видела в городе Тарновски.
Ей приходилось ежедневно совершать вылазки по магазинам и аптекам. И на одной из таких прогулок Виолетта едва нос к носу не столкнулась с Тарновски. То есть так это звучало в ее интерпретации. Монах был уверен, что это чепуха и полный бред. Живая иллюстрация к пословице «У страха глаза велики». Кого было бояться? Кудлатый своими глазами видел мертвого Тарновски на побережье. Своими руками снимал с трупа оружие и снаряжение. Ошибки быть не могло никакой.
– Можешь считать, что мы за тебя расквитались, Монах! – заявил Кудлатый перед расставанием. – По полной программе. Эта тварь теперь мертвее мертвого. Литер приложил его ручной гранатой. Разворотил ему ногу лучше, чем хирург! Ты еще будешь вспоминать эту историю с улыбкой, когда оклемаешься.
Пока что Монаху было не до улыбок, но в словах Кудлатого он нисколько не усомнился. Другие тоже подтвердили – Тарновски прикончили. Вместе с ним прикончили еще одного, молодого, имени которого никто не знал. Документов при нем, естественно, не оказалось, но они, по большому счету, никого и не интересовали. Операция «Встреча» закончилась успешно, конкуренты были раздавлены, отход тоже получился удачным. Все прочее босс назвал «деталями» и разбираться с ними не пожелал. Он бы и Монаху приказал уехать, но тот в первые два дня вообще не мог даже пошевелиться, а боссу не хотелось, чтобы на границе возникли какие-то заминки, недоразумения, подозрения. Видимо, с бумагами для Перадо не на все сто процентов было гладко.
Но у Монаха-то с документами все было в порядке, так же, как и у Виолетты. Они жили на квартире, которую сняли за хорошие деньги на три недели. То ли любовники, то ли супруги. Ничего криминального в этом тихом проживании не было, и закон не запрещает человеку лечить ожоги на спине самостоятельно. Однако Виолетта нервничала и превращала их жизнь в ад. Хотя ей тоже нечего было бояться. Тарновски, который хорошо запомнил ее в лицо, был мертв, прочие же, видевшие Виолетту мельком, вряд ли смогли бы узнать теперь в этой скромно одетой брюнетке расфуфыренную платиновую блондинку, обожающую таскаться по ресторанам. Теперь Виолетте было заказано посещать рестораны, и это бесило ее едва ли не больше всего. Но Монах был уверен, что у нее и у самой бы не хватило духу отправиться теперь в ресторан – слишком была она напугана. И никакие доводы о смерти Тарновски на нее не действовали.
– Вы идиоты! – верещала она. – Вы могли все перепутать! Убили одного, а думаете на другого! У вас же кишка тонка справиться с Тарновски! Вы не мужики, и ты, Монах, – лучшее тому доказательство.
Монах даже пытался поначалу воздействовать на разум Виолетты.
– Пусть я не справился, – доказывал он. – Пусть не справился Кудлатый. Но там был десяток человек против четырех. И мы добились своего. Во многом за счет того, что Тарновски был выведен из игры. Чего же тут невероятного? В чем ты сомневаешься, дура?
– Я-то как раз не дура! – упорствовала Виолетта. – Мне показывали столько фоток и пленок с этим гребаным Тарновски, что его рожу я теперь буду помнить до смерти! И живьем я его тоже видела! Так что перепутать его я ни с кем не могла! Это был тот самый, которого я привезла к вам, понятно?
– Это не мог быть он, потому что мертвые не возвращаются, – пытался вразумить Виолетту Монах. – Он-то тебя узнал?
– Он меня не видел! Еще не хватало, чтобы он меня узнал! Тогда уж лучше сразу – головой в петлю!
