Алексей Макеев - Бархатное убийство (сборник)
– А ты раньше не знал, что Петриченко уходит по ночам из усадьбы? – спросил Синичкин.
– Нет, я за ним не следил, – покачал головой водитель. – По ночам не мое время. Я, конечно, Егора Борисыча должен охранять, но это днем. А ночью за порядок Борька отвечает.
– Ладно, допустим. И что ты стал делать дальше?
– Сначала хотел снова подняться, вытащить Бориса из теплой постели и сообщить новость про Лешку, а потом думаю: зачем? У человека свои дела. Важно, чтобы он, если из усадьбы ушел, ворота запер. Ну, я пошел, проверил. Оказалось – все в порядке, ворота на запоре.
– Как же ты до ворот дошел? – удивился Гуров. – А собаки? Они ведь только Глушакова слушаются.
– Нет, меня они тоже не трогают, – заявил Жилкин. – Меня животные всегда уважают, так что с Багирой и Рексом я давно общий язык нашел.
– Такое впечатление, что здесь собак должен бояться один только Кривулин, – заметил Гуров. – Ладно, давай рассказывай дальше. Что потом было?
– Потом? Ну, я убедился, что ворота заперты, с этой стороны все в порядке, и снова пошел спать. В это время как раз гроза начала собираться, я еще подумал: не завидую Лешке, куда бы он ни пошел. До поселка топать далеко, под дождь попадет. Вернулся к себе, лег и заснул. И крепко спал – то того самого момента, пока, уже утром, ко мне не ворвался Борька.
– Глушаков к тебе ворвался? – спросил капитан. – И во сколько это было?
– Тут я могу точно сказать, я еще на часы посмотрел: было 5 часов 23 минуты.
– И что Глушаков? Что он говорил?
– Да он не говорил – он орал как резаный. Кричал: «Ее убили, убили! Но клянусь, это не я! Не я!» Я спросил, чего орешь, кого убили? А он в ответ: «Татьяну убили! Я вернулся, а она уже мертвая!»
– И что дальше?
– Я, конечно, вскочил, быстро оделся, и мы с ним пошли наверх. Вошли в комнату Татьяны, и я вижу: она лежит на кровати в чем мама родила. Язык изо рта вылез, глаза выпучены… А рядом с кроватью веревка валяется.
– Осипова лежала на спине или на животе? – спросил Синичкин.
– Не так и не так. На боку она лежала. На правом.
– Какие-то следы борьбы ты заметил? Поваленные стулья, посуду на полу?
– Нет, ничего такого не было, – покачал головой Жилкин. – Кое-какой беспорядок там, конечно, был – они ведь весь вечер любовью занимались. Бутылки на полу стояли, бокалы… Но ничего не повалено, не разбито. Да вы сами увидите.
– Увидим, успеем, – сказал Гуров. – Сейчас с тобой договорим и пойдем. Ты скажи, что потом было.
– Потом… Я его спросил: «Как это случилось? Вы же все время вместе были?» Он мне отвечает: «Я только на минутку вышел. Клянусь, только на минутку вышел, вернулся – а она уже такая!» – «Куда вышел? – я его спрашиваю. «Собак пошел загонять». Я ему заметил: «Так вроде еще рано. Ты же их в шесть обычно загоняешь». А он говорит: «Татьяна заснула, я чувствую, тоже проваливаюсь. Испугался, что засну, и Кривулин нас в таком виде застанет. Решил собак загнать и идти спать уже к себе. Собак загнал, к ней заскочил – а она уже такая…»
– Понятно, – кивнул Гуров. – Ваш диалог ты хорошо передал. А что потом было? Кто что делал?
– Я ему говорю: «Иди вниз, звони в полицию». Он: «Нет, ты звони, меня сразу арестуют». Ну, мы немного поспорили, я ему мозги вправил, убедил, что звонить надо все же ему. Он пошел. А я решил еще раз к воротам сходить, проверить – закрыты они или нет. И не зря…
– Вот как? Что же оказалось?
– Калитка была открыта. Когда и кто открыл – неизвестно.
– Ну, вот теперь рассказ полный, – удовлетворенно произнес Гуров. – Можно идти смотреть место убийства.
Оперативники в сопровождении криминалиста, фотографа и врача вошли в дом и поднялись на второй этаж. Дверь в комнату Татьяны Осиповой была распахнута. Рядом с ней, на полу, прислонившись к стене, сидел Борис Глушаков. Увидев идущих полицейских, он вскочил и посмотрел на них затравленным взглядом.
– Ты, Глушаков, пока оставайся здесь, – бросил ему на ходу Лев. – Твоя очередь потом придет.
Они вошли в комнату и остановились у двери. Все здесь было так, как описал Сергей Жилкин. Убитая девушка лежала на кровати, спиной к вошедшим. Лица ее видно не было. На полу стояли бутылки с шампанским и мартини, бокалы, ваза с фруктами, другая ваза, с наполовину растаявшим льдом, подсвечники с оплывшими свечами. Среди этих признаков любовного ужина валялся кусок бельевой веревки.
– Я думаю, капитан, что нам с тобой здесь пока делать нечего, – сказал Гуров. – Пусть криминалист и врач работают. От их заключения многое зависит. Вас, Самуил Аронович, – обратился он к врачу, – я попрошу обратить особое внимание на время смерти. Нам надо установить его как можно точнее. А вас, – он повернулся к криминалисту, – я бы попросил внимательнее осмотреть пол.
– Думаете следы найти? – догадался эксперт.
– Сами видите – дождь прошел, значит, убийца не мог не оставить следов. И хотя здесь потом ходили Жилкин с Глушаковым, следы все равно могли остаться. Ну, а мы пока займемся незадачливым любовником.
Перед тем как уйти, Гуров еще раз окинул взглядом комнату. В ее убранстве бросались в глаза прежде всего портреты красавцев-мужчин, висевшие на стенах. Здесь были известные футболисты, киноактеры, телеведущие, шоумены…
– Когда наши эксперты закончат, проведем здесь обыск, – сказал он Синичкину. – А также надо будет обыскать комнаты Петриченко, Жилкина и Глушакова. Ну и сторожку, разумеется.
Они вышли в коридор.
– Давай, Глушаков, спускайся в гостиную, – скомандовал Лев охраннику. – Там побеседуем.
Они спустились в гостиную и вновь сели, как сидели накануне: оперативники с одной стороны стола, охранник – с другой. Только теперь вид у красавца-охранника был совершенно иной – несчастный и потерянный.
– Ну, Глушаков, рассказывай, как было дело, – приказал Гуров. – И смотри, ничего не пропускай.
– Я все честно, как на духу! – воскликнул Глушаков, прижав для убедительности руки к груди. – Значит, было так. Остались мы ночевать. Ну, я и предложил Татьяне… Короче, говорю: «Чего нам терять? Хозяина нет, давай у тебя». Она не возражала. Ну, мы расположились… Она вино достала, свечи зажгла…
– А что, свечи всю ночь горели? – перебил его Гуров.
– Что, свечи? Ну да, всю ночь. Они такие… короче, почти сутки гореть могут.
– А кто их погасил?
– Кто гасил… – Глушаков наморщил лоб, силясь припомнить. – Да я и гасил! Увидел, что она уснула, решил пойти собак загнать и погасил…
– Значит, Осипова все приготовила – и что дальше? – снова перебил его Лев.
– Ну, что дальше бывает? Начали мы это… любовью, то есть, заниматься.
– И долго занимались? – поинтересовался капитан.
– Долго, пока светать не стало.
– И у тебя на все сил хватило?
– У меня всегда сил хватает, – самодовольно заявил охранник. – За это меня женщины и ценят.
– И все это время ты ничего не слышал? Посторонних звуков, стуков, шагов каких-то?
– Нет, ничего, – покачал головой Глушаков. – Да и сами посудите: когда этим делом занимаешься, некогда особо прислушиваться.
– А когда стало светать, как дальше события развивались?
– В какой-то момент мы решили душ принять – оба потные были до ужаса. Сначала она сходила, потом я. Выхожу из душа – смотрю, она уже спит.
– Осипова точно спала? – спросил Гуров. И, видя, что охранник не совсем его понял, пояснил: – Не могло быть так, что в это время она уже была убита?
– Нет, что вы! – воскликнул Глушаков. – Спала она. Простыней накрылась и спала. А я чувствую – сам тоже засыпаю, прямо с ног валюсь. Еще бы – целую ночь кувыркались! Думаю, если сейчас рядом с ней прилягу, так и останусь здесь. А часа через три приедет Кривулин – и будет тут полный бенц. Так что надо быстрее мотать отсюда. Ну, я пошел, загнал собак. И уже хотел к себе в комнату идти, как вдруг сообразил, что свое полотенце у Татьяны оставил. «Да и свечи, – думаю, – лучше убрать, а то у Кривулина вопросы всякие могут возникнуть». Короче, решил я вернуться. Вхожу в комнату, а она мертвая!
– Ты проверял, что Осипова умерла? – уточнил Синичкин. – Пульс трогал? Дыхание?
– Нет, зачем?! – замотал головой охранник. – И так же видно! Глаза эти… И язык…
– И что ты потом делал?
– Я… Ну, у меня, наверное, в тот момент вроде как крыша слегка поехала, – признался Глушаков. – Не помню точно, что я в тот момент делал. Полотенце свое зачем-то схватил, в парк с ним побежал… Оно и сейчас где-то там валяется. Потом свечи эти стал собирать, в шкаф запихивать… А когда немного вроде в себя пришел, побежал Серегу будить. Разбудил, и мы с ним вместе снова сюда пришли. Потом он меня заставил спуститься в гостиную, позвонить вам. Ну, а после как сел в коридоре, так и сидел там, никуда не двигался.
– Ответь мне на вот какой вопрос, – снова заговорил Гуров. – Ты сейчас сказал, что, когда вернулся из душа, увидел, что Осипова спит. Верно?
– Ну да, спала, – кивнул охранник.
