Фридрих Незнанский - Любители варенья
Вбежала встрепанная девчонка в коротеньком халатике со шваброй наперевес.
— Валерчик, я начинаю? — спросила она у Сущева и только сейчас заметила гостей.
— Здрасьте вам, — она держалась смело, и милицейская форма ее не смутила.
— Здрасьте, — ответил за двоих Баркаев. — Пока выйди, девочка, после придешь. Когда мы поговорим.
Девушка вопросительно взглянула на Сущева, тот кивнул, подтверждая слова гостя. Он уже расставлял стулья вокруг одного столика и пригласил оперов присесть.
— Так какие ко мне будут вопросы? — он наморщил лоб и изобразил на лице сосредоточенность. Васнецов сурово смотрел прямо в глаза Сущева, тот отвел взгляд.
— Нас интересуют некоторые обстоятельства, связанные с пребыванием здесь Гавриленко Галины…
— Бедная девушка… — фальшиво вздохнул Валерий, и Васнецов уловил неискренность в его сочувствии.
— …и ее сестры, — закончил свою фразу Васнецов.
Валерий вздрогнул, глаза его забегали. Васнецов понял, что попал в точку. Валерий никак не ожидал, что менты узнают о существовании сестры Галины Гавриленко.
— Ведь вам известно, что сегодня обнаружили труп сестры Гавриленко?
— Н-нет… — Валерий упрямо смотрел в сторону, и Васнецов не мог поймать его бегающий взгляд.
— Ну как же?.. — не поверил ему Васнецов. — Не каждый день водолазы вылавливают трупы рядом со «Ставридой». Как я полагаю, процесс подъема трупа не мог проходить в полной тишине…
— Я действительно ничего об этом не знал… — Валерий наконец взглянул на Васнецова. Ему уже удалось взять себя в руки, но его выдавал голос. Сущев ничего не мог поделать со свои голосом — он предательски дрожал и даже стал выше, почти бабский, и Валерчика охватила паника. Он закашлялся, прочищая горло, заодно надеясь, что эти несколько секунд дадут ему передышку.
— Я совсем недавно пришел на работу, у меня с утра были в городе дела.
— Допустим, — Васнецов придал своему голосу ледяной тон. — Тогда скажите — как звали сестру Галины Гавриленко?
— Нина…
— Она тоже снимала номер на барже?
— Да, вместе с сестрой. «Ставрида» ведь гостиница. Все номера сдаются.
— А как долго здесь проживают гости?
— Как кому вздумается… Есть постоянные жильцы — например, сестры Гавриленко.
— А не слишком ли дорого постоянно снимать номер?
— Для постоянных у нас скидки. Если вас интересуют расценки, пожалуйста, перечень у администратора.
Он уже сумел совладать с собой.
— А чем занимались Гавриленко?
— А меня это не касалось, — вздернул голову Валерчик. — Разве нынче спрашивают у гостей, кто чем занимается? Живут и живут, деньги платят вовремя — и ладно.
— К ним гости ходили?
— В мои обязанности следить за постояльцами не входит. Видел пару раз — девчонки с ними приходили.
— А мужчины?
— Не исключено. Они же девушки молодые, симпатичные, наверняка у них мальчики бывали. Но я не видел.
Васнецов очень жалел, что прошли те времена, когда в гостиницах регистрировали любого входящего. Заместитель директора держался уверенно. Потому что знал, ничего доказать нельзя. Но ведь врет, абсолютно точно врет.
— Но журнал регистрации живущих у вас ведется? — на всякий случай спросил он, хотя и понимал, что записать могут кого угодно и далеко не каждого жильца.
— Конечно, — усмехнулся Валерчик, и Васнецова разозлила его наглая улыбка. Этот хмырь чувствует за своей спиной сильную поддержку, потому и держится так уверенно. Его смутил только один вопрос — о сестре Гавриленко. Но, как говорится, проехали…
— Когда вы видели Нину Гавриленко последний раз? — вернулся к неприятной для Валерчика теме Васнецов.
— Даже не припомню… Может, два дня назад, может, три… Я ведь по номерам не хожу, только случайно могу встретить постояльца.
— Попрошу принести журнал постояльцев, — строго приказал Васнецов.
Валерчик пожал плечами и крикнул:
— Настя, где там наш журнал проживающих? Неси его сюда.
Появилась Настя — сама скоромность. В строгой белой блузочке и деловой юбке. На высоких шпильках. Фигура у нее модельная, а вот выражение лица деловой секретарши. Она приветливо улыбнулась гостям и представилась:
— Анастасия Алексеева, секретарь.
Журнал лег на стол перед Васнецовым, и тот стал его листать. Нашел фамилии Гавриленко. Напротив каждой стояла запись — выбыла. Даты проставлены после смерти Галины.
— А Нина когда выбыла?
— Накануне, — не моргнул глазом Валерчик. — Но мне сообщили на следующий день. Просто наша администратор ее выписала, когда она ей об этом заявила.
— Она говорила, куда уезжает?
— Не знаю. Мне администратор сказала, что Гавриленко собралась и уехала. За свое пребывание расплатилась. Остальное меня не касается.
— Администратора позовите.
— Сегодня у нее выходной. — Валерчик был предупредителен и вежлив.
— Интересно получается. Нина Гавриленко сообщает, что уезжает. Ее выписывают. А через три дня находят с пулей во лбу на морском дне недалеко от «Ставриды». А днем позже ее сестру тоже выписывают. И находят на набережной с ножевым ранением, что и привело ее к смерти.
Валерчик занервничал и побледнел. Но нашел что ответить:
— Мы их выписывали после того, как они покинули «Ставриду». Про Нину, что она… погибла, я вообще ничего не знал. А когда узнали, что Галя… погибла, ее выписали. Это нормально. Их же уже нет, так что и в списке не должно быть.
— Логично. Осталось разобраться, кому они помешали, что так спешно их отправили на тот свет и выписали из журнала. У вас нет на этот счет каких-нибудь мыслей?
— Какие мысли? Я и так в полном шоке. Такие хорошие девчонки были… Даже не знаю, за что их так… — голос Валерчика звучал фальшиво. Ну, не был парень хорошим артистом. Не каждому дано…
— Можете нас не провожать, — неожиданно встал со стула Васнецов и направился к выходу.
На палубе он остановился, поджидая замешкавшегося Баркаева.
— Так, Баркаев, дело ясное. Нужно обыскать каюту Гавриленко повторно.
— Но ведь мы уже ее всю осмотрели, когда труп первой Гавриленко обнаружили… Ну когда пулю в диване нашли… Боюсь, там уже никаких следов не осталось. Те, кто стрелял, не дураки следы оставлять.
— Знаю… Но теперь обстоятельства меняются. За три дня два трупа, оба в районе «Ставриды», Гавриленко жили в одном номере. Понял, к чему клоню?
— Думаете объединить уголовные дела в одно производство?
— Да. Ты остаешься в номере Гавриленко. Сиди там и ничего не трогай. А я еду к прокурору города. За постановлением.
В окне мелькнуло лицо Валерчика. Он видел, что менты о чем-то совещаются, только не мог взять в толк, почему они не торопятся уезжать. И когда лейтенант пошел к трапу, а Баркаев направился опять к ресторану, занервничал. Какого рожна ему нужно?
— Открой номер Гавриленко, Валерчик, — потребовал Баркаев и пропустил его вперед.
— Наиль Рустамович, так ваши здесь были позавчера… — сделал удивленное лицо Валерчик.
— И что? Тебе сказано — открой, значит, открой. Сейчас распечатаю, а ты открывай.
Валерчик нехотя пошел вперед по коридору, лихорадочно соображая, что ему делать дальше. То ли сообщать Боксеру о появлении ментов, то ли сматывать удочки, пока не поздно.
Баркаев осмотрел опечатанную дверь. Нет, никто не вскрывал. Валерчик открыл замок и ушел, все еще не решив, что ему делать.
В номере Баркаев уселся в кресло напротив телевизора и стал смотреть какой-то боевик, дожидаясь, когда приедет следственная группа. В номере стоял устоявшийся запах цветочных духов и он открыл окно, чтобы проветрить помещение. Легкий ветерок с моря качал штору, на экране носились машины, выделывая немыслимые виражи, бандиты и их преследователи — то ли полицейские в штатском, то ли другие бандиты ловко отскакивали в сторону от направленных в них автоматов, много пальбы и мало трупов. Даже неинтересно. Баркаев обвел взглядом комнату и подумал, что девчонки жили довольно скромно. Даже нормальной настольной лампой не обзавелись. То, что стояло на тумбочке у кровати, вызывало только жалость. Надо же так изогнуть ножку, что абажур свисал, как шляпка у подгнившего гриба. Интересно, а шмотки сестер все еще в шкафу? Баркаев обмотал носовым платком пальцы и открыл дверцу шкафа. Солнечные лучи осветили внутреннюю сторону дверцы, всю захватанную чьими-то пальцами. Да, чего-чего, а пальчиков здесь предостаточно. Интересно, эксперты в прошлый раз снимали отпечатки? Надо бы им напомнить. Пестрые тряпки довольно беспорядочно висели на разнокалиберных вешалках. Внизу в шкафу стоял целый ряд туфель и босоножек. Небось все свои деньги сестры тратили на тряпье. Лучше бы новую лампу купили. Хотя она им и так бы уже не понадобилась… Довольный собой Баркаев уселся опять в кресло и уставился на экран. Мордатый негр ощерился зловещей улыбкой и выпустил автоматную очередь в толпу прохожих. Некоторые полегли сразу, кто-то бросился врассыпную. Попадание тридцать процентов — прокомментировал про себя Баркаев. Нереально. Дурацкий боевик.
