Питер Джеймс - Мертвое время
— Босс, — поднял руку сержант Батчелор, — я тут вспомнил кое-что.
— Рассказывайте.
— Несколько лет назад у нас было дело с ограблениями загородных домов. Так вот, преступники использовали похожий трюк: звонили жильцам, предлагали что-то купить, а в это время в дверь кто-то звонил. Возникает неразбериха, люди теряют бдительность, особенно пожилые.
Рой Грейс записал что-то в блокнот.
— Хорошо, Гай. Соберите всю информацию об этом типе, выясните, чем занимается сейчас. С кем общается, с кем встречается. Все, что есть. А потом мы с вами прокатимся и поболтаем с ним.
— У нас есть адрес места жительства?
— Его должен знать инспектор по надзору. Или сходите завтра в «Маунтинпик», где он работает. Как соберетесь, предупредите — я бы тоже с вами прокатился. Заинтересовал меня этот тип.
— Есть, шеф.
Грейс нашел взглядом сержанта Мой.
— Белла, тот «молоточник», что оставил листовку в доме Эйлин Макуиртер, Р. К. Мур. Сегодня утром мне позвонил Энди Килли, инспектор из оперативного отдела. Сегодня в пять часов утра с полицией Суссекса связалась старшая медсестра из окружной больницы. Прочитала в «Аргусе» о том, что грабители, пытая Эйлин Макуиртер, прижигали ее сигаретами, а тут, утром в воскресенье, к ним поступил пациент с ожогами по всему телу, а также внутренними, назвавшийся Рики Муром. В отделение экстренной медицинской помощи пришел сам. Не буду вдаваться в детали, но сесть — или комфортно сходить по-большому — он сможет еще не скоро, через несколько недель.
— Шеф, так вы имеете в виду, что он педик? — спросил Норман Поттинг.
— Не по своей воле, — поморщился Грейс. Простота сержанта его раздражала. — Вряд ли кто-то получает удовольствие, когда ему в прямую кишку суют раскаленные щипцы для завивки.
— Фу, — выдохнул Поттинг.
— Вот именно, Норман, самая подходящая реакция, — язвительно заметил Грейс. — Я хочу, чтобы вы с Беллой съездили туда и поговорили с ним.
— Есть, шеф.
Суперинтендент уже заканчивал совещание, когда к нему подошел Поттинг:
— Не могли бы уделить мне минутку, шеф? Хотел посоветоваться.
Грейс посмотрел на часы — он помнил о данном Клио обещании вернуться домой пораньше.
— В моем кабинете через пять минут. Только побыстрее.
32
К неудовольствию Грейса, сразу после совещания Норман Поттинг проследовал за ним по коридору к офису открытой планировки, в котором помещался отдел тяжких преступлений. Вообще-то он рассчитывал на небольшую передышку, чтобы позвонить Клио и сказать, что скоро будет дома.
Идя по зигзагообразным коридорам и с раздражением прислушиваясь к шагам следовавшего буквально по пятам за ним Поттинга, он проверил поступившую на «блэкберри» почту.
Едва он открыл дверь и вошел в кабинет, стягивая пиджак и вешая его на крючок, как на пороге возник и Норман Поттинг. Грейс втиснулся в пространство позади небольшого стола, и детектив-сержант грузно повалился на стоявший напротив стул. Одежда Поттинга пропахла трубочным табаком, но против этого суперинтендент не возражал. Он сам иногда покуривал, а потому не одобрял те драконовские меры, что предпринимало сейчас правительство против курильщиков. По правде сказать, он даже завидовал Поттингу, столь беспечно игнорировавшему запрет на курение при первой же удобной возможности.
— Итак, Норман? — сказал он, бросая взгляд на вновь загоревшийся красным экран «блэкберри», потом на часы. — Расскажешь?..
Поттинг заметно нервничал, что для него было нетипично.
— Видите ли, шеф, все дело в том… хм… понимаете ли… — начал он с деревенской картавостью и зарделся, потом почесал брови пальцами обеих рук. — Я тут на прошлой неделе… ходил к врачу… а сегодня утром вернулся к нему за результатами, потому-то и опоздал на совещание. Дело в том… он послал меня пройти кое-какие тесты… в последнее время у меня вроде как что-то не ладится с мочеиспусканием. То и дело бегаю в сортир по ночам. — Он вымученно улыбнулся.
Суперинтендент вернул ему улыбку, терпеливо ожидая, когда же сержант подойдет к сути вопроса.
— Сочувствую, Норман.
— Да… Ну, так вот, понимаете… — Поттинг заговорщически огляделся, затем понизил голос, словно они и не были в кабинете одни. — В общем, оказывается, у меня возникли кое-какие проблемы с простатой. Вроде как рачок укусил.
— О боже, мне жаль, Норман.
Грейсу действительно было искренне жаль Поттинга.
— Док говорит, есть варианты. Один — хирургическое вмешательство, вырезать там все… но тогда у меня, возможно, уже никогда и не встанет, если вы понимаете, о чем я. — Он покрутил указательным пальцем, иллюстрируя проблему. — Вероятность — процентов двадцать.
Рой Грейс кивнул. Хотя ему и жаль было Поттинга, вести разговоры про секс ему отнюдь не улыбалось.
— А в дальнейшем болезнь не вернется?
Поттинг печально покачал головой:
— Судя по всему, в большинстве случаев — нет. Еще один вариант — лучевая терапия. Насколько я понял, тогда все у меня будет функционировать, как и прежде… вот только рак может и не отступить. То есть… я хочу сказать… еще парочка годков — и все, опускай занавес. Мне нужно обсудить это с кем-то, но по-настоящему близких друзей в общем-то нет… У вас котелок варит, шеф. Может, вы чего посоветуете?
Грейс подумал, что впервые на своей памяти видит Нормана Поттинга таким потерянным. Тот выглядел словно маленький ребенок, ждущий, что учитель похвалит его за выполненное задание. Сержант зачастую вызывал у него раздражение, но сейчас он искренне сочувствовал коллеге, вставшему перед нелегким выбором.
— Даже не знаю, что и сказать, Норман. Не думаю, что я вправе давать подобного рода советы. А что на сей счет говорит твой доктор?
— Что я должен принять решение. Потом я побеседовал еще и с медсестрой — ничего такая дамочка, скажу я вам, — но вы единственный человек, мнению которого я доверяю… в том плане, что можете об этом судить непредвзято.
Грейс сделал глубокий вдох.
— Я недостаточно владею темой, чтобы дать тебе объективный совет. Вижу, сейчас ты немного расстроен. Думаю, надо как следует все обдумать, прежде чем что-либо решить.
— Даже не знаю, смогу ли пойти на такой риск… чтоб никогда больше. Выбор не из легких, если вы понимаете, о чем я.
Грейс вздрогнул — он прекрасно все понимал. Материалов на эту тему в прессе встречалось немало. Но в сорок лет эта проблема еще не заботила его настолько, чтобы о ней думать. Теперь его просили помочь принять решение, от которого, возможно, зависела жизнь человека.
— Собери все факты, Норман, о’кей? Соберешь — и мы рассмотрим их вместе, один за другим.
— Представьте, что это вы, не я. Что бы вы сделали?
Грейс пожал плечами:
— Не знаю, честно говоря, не знаю. Думаю, моя первая реакция была бы такой: жизнь это нечто куда более значимое, чем секс. Но я скажу тебе вот что. Исходя из всего того, что я видел собственными глазами, в пожилом возрасте есть свои хорошие стороны, но много и плохих. Я верю скорее в качество жизни, нежели в ее продолжительность. Если ты чувствуешь, что секс занимает важную часть твоей жизни, то должен взвесить, готов ли пожертвовать им ради нескольких лишних лет, которые проведешь играя в блошки и справляя малую нужду в памперсы в доме престарелых.
Поттинг ухмыльнулся:
— Да вы свой парень, шеф!
Грейс покачал головой:
— Вряд ли. Хотя, возможно, когда-нибудь и пойму, что это за штука — жизнь. Вот тогда-то и смогу дать тебе правильный совет, а пока что…
Грейса прервал звонок мобильного. Бросив взгляд на дисплей, он увидел, что звонит Гленн Брэнсон. Извинившись перед Поттингом, суперинтендент ответил и тотчас же услышал всхлипывания друга.
— Черт, Рой, — пробормотал он. — Вот же дерьмо. Эри только что умерла.
33
Толстяк в капитанской фуражке, сидевший за рулем белого, с откидным верхом, «роллс-ройса-фантома», выглядел точь-в-точь как мистер Тоад. Удерживая руль всего лишь одним пухлым пальцем, он неспешно катил среди полчищ отдыхающих, беззаботно прогуливавшихся по набережной Пуэрто-Бануса.
Автомобили парковались на выкрашенных белым, элегантно разделенных цепями стоянках. Позади них беззаботно качались на волнах офигенные яхты, по большей части также ослепительно-белые и щеголявшие всевозможными, так называемыми «удобными» флагами. «Ас», «Далекие дали», «Тио Карлос», «Шаф». Одни из них приходили и уходили; другие, как и принадлежавшая ему, стояли здесь круглый год. Его яхта была из самых больших, и этот факт грел душу.
Ему нравилось это место. Дорогие брюлики, яркие цвета, дизайнерские солнцезащитные очки — в воздухе здесь стоял запах роскоши. И он был частью этого места, этой роскоши — лишь очень немногое, вроде трех бывших жен и двадцатичетырехлетней стриптизерши, которую он теперь трахал, заставляло его ненадолго забывать об этом. Когда-нибудь здесь он и умрет — состоявшимся, всего достигшим, довольным жизнью человеком!
