Фридрих Незнанский - Засекреченный свидетель
— Обеспечим.
И прокурор Сочи нажал кнопку селектора для вызова секретарши…
Ночью начался дождь. Как раз в тот момент, когда его меньше всего ждали, из конденсировавшихся над Сочи уже в течение суток серых, насыщенных влагой туч он пролился: закапал по бетонным и каменным дорожкам, из белых превращая их в черные, усеивал сквозистым пунктиром стекла, нежно постукивал по подоконнику. Не свирепый весенний ливень, а первый тихий осенний дождь, негромогласный, умиротворенный. Под такой дождь отрадно спать, завернувшись в теплое одеяло, чтобы он всю ночь до утра нашептывал умиротворяющие сны.
А утром от вчерашних туч не осталось и следов. Восходящее солнце быстро высушило асфальт, вместе с водой испарилось и воспоминание о ночной прохладе. Ясное небо своей синевой будто намекало на то, что лето здесь в сентябре не заканчивается. Белые самолеты на ярком голубом фоне виделись чистыми и такими свежими, словно пахли не керосиновым топливом, а только что выстиранным бельем.
В прокурорском автомобиле, стоявшем прямо на летном поле, коротал время над свежими газетами Алексей Александрович Смирнов.
Его спутники — Александр Борисович Турецкий и Вячеслав Иванович Грязнов, который тоже изъявил желание поучаствовать в мероприятии, — сидели в пластиковых креслах зала ожидания и посматривали то на взлетно-посадочную полосу сквозь стеклянную стену адлерского аэровокзала, то на часы — в ожидании самолета, который должен был доставить на курорт генерального прокурора Российской Федерации и его заместителя, давнего их друга Константина Дмитриевича Меркулова. В ожидании Кости они не скучали: хватили по кружечке пивка в буфете и успели пошататься по аэропорту, дающему столько материала для наблюдений приметливому человеку.
В аэропортах особенно заметен переживаемый нашей планетой демографический взрыв: в любое время суток здесь не редеет толпа. Пассажиры, встречающие и провожающие, сталкиваясь, суетясь, громогласно доказывая что-то служащим аэропорта или с выражением скуки ожидания обосновавшись в креслах, при этом не выпуская из-под руки багажа, — привычная картина. На кого-то она навевает уныние, предвещая холодный и безличный мир будущего, кого-то, наоборот, бодрит, с подмигиваньем намекает на неизведанность приключений, которые ждут впереди. А возможно, именно здесь, на перевалочном пункте между землей и воздушной сферой, судьба подготовила для вас случайную встречу, которая перевернет всю вашу жизнь…
Правда, ничего судьбоносного на этот раз сыщику и следователю высмотреть не удалось, но что сразу поняли друзья, так это то, что они давно не обращали внимания на цвет неба, давно не веселила их сердца белизна воздушных кораблей…
— Дежавю, — пробормотал Грязнов.
— Да, я тоже об этом подумал, — согласился Турецкий. — Все, как весной. Не хватает только, чтобы сейчас из-за угла выскочили обеспокоенные и взъерошенные Галочка с Денисом…
— Свят-свят! Или что там говорят? Чур меня?
— Точно, — ухмыльнулся Турецкий.
Динамик в зале проиграл привлекающую внимание мелодию из двух нот — блямс-блямс! — и железный девичий голос робота-информатора объявил о прибывающем рейсе из Москвы.
Кудрявцев таким кортежем встречающих был удивлен, но виду не подал:
— Здравствуйте, господа, — пожал он руки Турецкому и Грязнову. — Приятель ваш не к вам в гости нынче.
— Мы знаем, Владимир Михайлович, — вежливо склонил голову Турецкий. — Но, если позволите, мы все-таки отняли бы у него несколько минут. Исключительно по делу.
— По делу Калачева, надеюсь?
— Именно так.
Помощь Меркулова действительно была сейчас жизненно необходима. Ведь в процессе работы следственной группы выяснилось, что материалы некоторых сторонних дел могут пролить свет и на дело о трагической гибели президента Российского олимпийского комитета. Полномочия, которыми наделили московских следователей, безусловно, были велики, но все-таки Турецкий в данном вопросе не был ни Богом, ни царем. Он не имел процессуального права вести или соваться в те дела, которые его заинтересовали. Они в соответствии с законом велись другими следователями. И для вмешательства в их работу, Турецкому прямо не порученную, ему, согласно УПК РФ, необходимо было получить указание Генпрокурора или его заместителя. Александр Борисович намеревался решить этот вопрос в Москве. Но, как известно, на ловца и зверь бежит.
— Не возражаю. Нам в «Бочаров ручей» к шестнадцати. Машина будет подана к Сочинской прокуратуре. Мне Меркулов будет нужен в прокуратуре раньше, уже к полудню. Поэтому сейчас у вас есть около полутора часов. Если ситуация изменится, позвоню.
Он обернулся к Меркулову:
— До Сочи сами доберетесь, Константин Дмитриевич?
Меркулов покосился на энергично кивающих друзей.
— Доберусь, Владимир Михайлович.
Генеральный прокурор России в сопровождении Смирнова направился к машине.
Троица принялась весело хлопать друг друга по плечам.
На посиделки в гостиничном номере друзья расположились с комфортом. Но от выдержанного коньяка Костя отказался категорически. Негоже к президенту заявляться навеселе. Даже если просто запашок учует — не сносить головы. И насчет причин прилета нежданно объявившийся друг распространяться сильно не пожелал. Сформулировал кратко: «На ковер!»
Выяснилось, что президенту без работы как-то не отдыхалось. И он решил устроить прокуратуре профилактическую взбучку. Тем более имелось за что. Некоторые громкие дела, которые президент всенародно «взял на контроль», тянулись уже по нескольку лет. Гибель известного журналиста, покушение на главу российской энергетики, трагедия в Беслане. Уже несколько раз парламентские комиссии расследовали обстоятельства этого теракта, но президент до сих пор не был доволен итогами их работы. Как не был доволен и работой прокуратуры. Последовательность действий должностных лиц во время трагедии и без специального расследования всем известна. На любой российской кухне это обсуждали благодаря ушлым журналистам. Но взрывотехническая экспертиза так до сих пор и не была проведена. И никто пока не знает, что это были за два взрыва в час дня третьего сентября, с чего началась стрельба, штурм, паническое бегство заложников? Как не проведена доселе и экспертиза по очагам возникновения пожара, от которого погибли люди. Получается, что следствие вообще ничего толком не выяснило.
— В общем, на ковре у президента вертеться придется, словно пескарям на сковородке, — доверительно сообщил Константин Дмитриевич. — Не дай бог, вспомнит и о Калачеве. А ведь вспомнит. Дело-то прямо у него под боком случилось. И что я скажу?
— Ну, Костя, ты прямо как девочка. — Грязнов, которого к президенту не приглашали, с видимым удовольствием глотнул коньяку и почмокал губами. — А… ничего. Скажешь, что следствие ведется. Что рассматриваются разные версии, но предварительно следствие все-таки склоняется к тому, что мы имеем дело с умышленным убийством.
— Ну?! — Меркулов аж подскочил в кресле. — И вы молчите?
— Много неясного, Костя. Извини, что не докладывали пока, но сомнений выше крыши по всем вопросам в этом деле. Единственное, что можем пока предъявить, — фотороботы посторонних лиц, замеченных у номера Калачева. Один из возможных свидетелей, то есть свидетельница, — сейчас в Москве. И мне хотелось бы самому с ней по душам побеседовать. Да и еще ряд дел. Я уже сегодня в столице быть собирался, но ваш приезд… — начал пояснять Турецкий.
— С ней? Да, Саня, каким ты был, таким остался. Орел степной, казак лихой, — промурлыкал Меркулов с усмешкой. — Ну и летел бы. Беседовал. Кто не дает?
Прищурив глаз, Константин Дмитриевич вопросительно поднял брови:
— Ты, Костя, мне тоже был нужен.
— Ага. Всем я нужен. Даже президенту. Ладно, давай-ка сначала на физиономии возможных убийц поглядим. Интересно же. А потом расскажешь, чем я могу тебе помочь.
Изготовлением фотороботов подозреваемой троицы занимался первый межрайонный экспертно-криминалистический отдел по обслуживанию городского Управления внутренних дел города Сочи, располагавшийся в подвальчике, приютившемся в небольшом внутреннем дворике самого Управления.
Хозяйство это было востребованным и весьма суетным. С утра до вечера сюда тянулись потерпевшие граждане, чтобы «нарисовать» грабителя, разбойника или насильника даже при полном отсутствии художественных способностей.
Фоторобот не является юридическим документом — к делу его не пришьешь, но хотя бы дает зрительное представление о преступнике, личность которого неизвестна к началу его розыска. И оперативные работники получают в общих чертах представление о том, кого им следует искать. Для «рисования» используется компьютерная программа «Faces», название которой в переводе с буржуазного языка на отечественный означает «Лица», специально созданная для составления таких портретов. Лицо составляется из 2800 вариантов различных фрагментов, начиная от макушки, лба и бровей и заканчивая двойным подбородком. Комбинируя на компьютере отдельные части лица, специалисты создают портреты людей, максимально похожих на правонарушителей. Начинается все со стандартной «болванки», а в ходе следующего этапа обработки фоторобот доводят, что называется, до ума.
