Алексей Макеев - Изобретатель смерти (сборник)
Лев посмотрел на совершенно невыразительное, прямо-таки бесцветное лицо молодого человека – действительно, как и говорили, глазу зацепиться не за что.
– В розыск объявляем? – спросил Карелин.
Гуров ему не ответил, он думал о том, что Борис, несмотря на все имеющиеся против него улики, на преступника никак не тянет. Скорее всего, он или жертва обстоятельств, или его очень квалифицированно подставили. Если мальчишку сейчас объявить в федеральный розыск, да еще и награду за информацию о нем пообещать, телефоны, конечно, раскалятся, будет вал звонков, и частым бреднем можно его выцепить, но и воры не собираются дремать, постараются найти его раньше, потому что у них стимул более весомый. Они не будут разбираться, виноват парень или нет, и тогда полиция в лучшем случае получит его труп.
– Пока не будем, – сказал Лев, решив, что рисковать не стоит. – У нас есть небольшой запас времени, чтобы собрать более весомые улики.
– А их не будет! Этот парень не имеет никакого отношения к нашему делу! – раздался насмешливый голос Шатрова. – Нет совпадения его пальчиков с теми, что на месте преступления остались!
– Да ты что? – сделал вид, что удивился, Лев. – А посмотреть заключение можно?
Он подошел к Шатрову, взял акт экспертизы, вернулся на место, посмотрел сам, а потом показал Савельеву и Крячко, которому при этом прошептал что-то на ухо. Стас покивал, повертел заключение в руках, горестно произнес:
– Да-а-а! Оформлен, как положено! Не придерешься! – Он убрал документ в папку. – Ошиблись мы, выходит! Вся работа насмарку! Пойду покурю с расстройства! – и вышел из кабинета.
Вернулся Крячко буквально через минуту, причем табаком от него не пахло, но кто же на это обратил внимание? Все с неприкрытым торжеством смотрели на Гурова, упиваясь его унижением – разлетелся, раскомандовался, а потом мордой в грязь. Один только Колосков смотрел на него с сочувствием. Лев на это не обратил никакого внимания и заявил:
– Значит, будем искать другие улики, доказательства, свидетелей. Миграционная служба! Что у нас с рабочими? Как теперь стало ясно, нам нужны только те, что работали в Центре в течение последнего месяца.
– Майор Свириденко. Мы работаем, товарищ полковник, – поднявшись, ответил ему мужчина в штатском, но в углах его губ затаилась насмешка. – Правда, у нас есть свои сложности – на такие объекты, как правило, берут людей без оформления. Но мы стараемся. – Не дожидаясь разрешения, он сел.
Тут поднялся еще один из мужчин:
– Майор ФСБ Гаврилов. Товарищ полковник! До нас доведена информация о причине столь сжатых сроков расследования. Не могли бы вы дать нам развернутую картину вашего видения ситуации, чтобы мы могли более четко представить себе стоящую перед нами задачу.
– Конечно! – согласился Лев. – Итак, что послужило причиной моего заявления на первом заседании рабочей группы о том, что это не теракт, а уголовное преступление.
Гуров просто, ясно и доходчиво, разбирая каждую ситуацию на составляющие, рассказывал собравшимся то, что не так давно говорил Александрову, и вдруг у Крячко зазвонил сотовый. Лев замолчал, повернулся к нему, и тот с виноватой улыбкой сказал:
– Извините, Лев Иванович, это по работе. – Выслушав то, что ему сказали, он незаметно кивнул Гурову.
– С вашего позволения, я немного отвлекусь, – проговорил Лев и посмотрел на Шатрова: – Жалко мне тебя, Шатров! Тебя от ненависти ко мне уже так переклинило, что только психиатр поможет. Неужели ты думал, что я не подстраховался, зная, как меня здесь все ненавидят? Мы под протокол, с понятыми, с соблюдением всех процессуальных норм изъяли на фирме два… Слышишь? Два образца отпечатков пальцев лже-Беклемищева. Один мы отдали сюда, а второй – в организацию, которая обладает всеми полномочиями для проведения любых экспертиз. У них пальчики с оставленными на месте преступления фрагментами отпечатков совпали, а на Петровке – нет! Вот чудо-то! Я Кириллыча, чья подпись под актом стоит, много лет знаю. Он бы «липу» никогда в жизни не подписал! Значит, ты его обманул!
– После того как ты этим заключением помахал, я вышел и Орлову позвонил, – продолжил Крячко. – Тот за Кириллычем машину отправил, благо тот живет недалеко, и поговорил с ним. И что же у нас получается? А то, что ты забрал у меня на экспертизу рекламный буклет фирмы, выпускающей радиоуправляемые кораблики, а Кириллыч получил на экспертизу рекламный буклет фирмы, занимающейся ландшафтным дизайном. Ты рядом с ним всю ночь просидел, все подгонял! Конечно же, старик совпадений не нашел – их и быть не могло! Но к утру он выдохся так, что уже спал на ходу, и тогда ты сам напечатал заключение, а он его только подписал, поверив тебе, что там именно то, что надо. А ты туда вписал буклет той фирмы, что у меня забрал.
– Кириллыч давно уже в маразме и ничего не соображает, – небрежно произнес Шатров, но видно было, как он напрягся.
– Все он прекрасно соображает и сейчас дает показания офицеру службы собственной безопасности. А твой сейф опечатан, кабинет – тоже, так что деваться тебе некуда! – развел Стас руками.
– Тебе, Шатров, 285-я статья, часть 3-я УК светит – «Злоупотребление должностными полномочиями», – подхватил Гуров. – А там до десяти лет, со всем сопутствующим! Лишением звания и так далее! Ты из-за ненависти ко мне сам на себя срок повесил! А с учетом того, какое дело ты пытался по ложному пути пустить и у кого оно на контроле находится, никаких смягчающих не будет.
– Во-первых, ты еще попробуй что-нибудь доказать, а во-вторых, максимум 292-я «Служебный подлог». – Шатров изо всех сил старался выглядеть спокойным.
– Не тешь себя иллюзиями и иди сушить сухари, – посоветовал Лев. – С тобой теперь другие люди и в другом месте разговаривать будут.
– Да пошел ты! – бросил Шатров и направился к двери.
И тут у него на пути, словно из ниоткуда, появился Степан, который с самым дружелюбным выражением лица попросил:
– Дипломатик свой оставь.
– Какого черта? – взвился Шатров. – Ты не имеешь права!
Удара никто не заметил, но Шатров странно пискнул и согнулся пополам, а Савельев взял у него из рук портфель, обошел его, как столб, и, подойдя к столу Крячко, открыл дипломат со словами:
– Что и требовалось доказать. Прошу всех посмотреть – оба буклета здесь. Идиот! Ты бы еще чистосердечное признание сюда положил!
Шатров, кое-как распрямившись и ни на кого не глядя, вышел из комнаты.
– Может быть, следовало его задержать? – встревоженно спросил Колотушкин.
– Да куда он денется? – отмахнулся Крячко. – В нелегалы, что ли, уйдет? Богданов! А ты чего сидишь? Иди, окажи моральную поддержку своему свергнутому кумиру! Заметь, его никто с пьедестала не сбрасывал, он из-за собственной дурости и подлости оттуда навернулся.
Богданов вышел, а вот Гуров стоял, глядя в пол, и на душе было до того погано, что хоть вой. Потом он поднял голову, обвел всех взглядом, и люди стали отводить глаза в сторону, а кое-кто просто уставился в пол.
– Господа офицеры! Голубые князья! – с горечью произнес Лев. – У нас дело такое, что душа должна за него не то что болеть, а в клочья рваться! И сроки поджимают так, что каждая минута на счету, а вы откровенно дурака валяете! В общем, так! Идите-ка вы по домам! Я завтра с руководством сам объяснюсь и докажу, что необходимость в рабочей группе отпала. Мы с Крячко и не такие дела вдвоем раскрывали, вот и сейчас справимся. В отличие от вас, честь имею! – Он отвернулся к окну и попросил: – Степан, дай сигарету!
Савельев подошел сбоку и протянул ему пачку и зажигалку. Лев открыл окно и, в нарушение всех существующих правил, закурил. Он смотрел вниз, на проезжавшие автомобили и пытался успокоиться. Напиться бы от такой жизни, так и этого нельзя!
– Товарищ полковник, разрешите остаться, – услышал он вдруг.
– Зачем, если я вам не верю? – Лев выщелкнул окурок за окно, закрыл его и повернулся. – Я привык работать с людьми, от которых не жду удара в спину, а у каждого из вас на меня в рукаве нож припасен. А то и два. Мне это надо?
– Товарищ полковник, – начал Гаврилов. – Я и мои коллеги, – тут два его соседа поднялись и встали рядом с ним, – просим вас оставить нас в составе рабочей группы. Лояльность гарантируем.
– Товарищ полковник, разрешите остаться, – почти умоляюще попросил Колосков.
Да и остальные подключились, заверяя его в своей полнейшей благонадежности и обещая не подвести. Гуров подумал и согласился:
– Хорошо. На чем мы остановились? Ах, да! Итак, что мы имеем…
Он продолжал рассказывать, все его внимательно слушали, а в голове у него в это время вертелась одна-единственная мысль: «Как было бы замечательно остаться сейчас одному, чтобы спокойно все обдумать, проанализировать и определить хотя бы направление, в котором нужно искать путь к выходу из тупика. И чтобы никто не мешал и не трепал нервы!» Когда Лев закончил и спросил, есть ли у кого-нибудь вопросы, поднялся Гаврилов:
