Николай Леонов - Мы с тобой одной крови
– Чего? – Гуров прошелся по кабинету, хлопнул себя по бедрам. – Они... нас... втемную?
– Ты, умница, не гоношись! Они в свои игры играют, а мы даже их правил не знаем.
– Невозможно знать то, чего в природе не существует. Какие в политике правила? Никаких! После октября сколько человек посадили? А потом никто ни за что не ответил. Если виновны Хасбулатов и компания, надо судить. Не виновны – значит, надо судить тех, кто арестовывал. Люди погибли, а виновных нет! Какие правила, Петр? Очнись!
Орлов никак на слова друга не реагировал, будто и не слышал.
– Согласен, правил нет, но игра идет, и идет по-крупному. И они будут пытаться друг друга скомпрометировать. К дачам, квартирам, машинам люди уже привыкли, тут все замазаны, на таких делах ухи не сваришь. А на чем сваришь? На простой уголовщине. Не на авизо и счете в швейцарском банке – это тоже уголовщина, только людям она непонятна. А вот если кто убил, так это любому россиянину понятно. А в убийствах главный в России кто?
– Так говоришь, словно мы с тобой главные на Руси убийцы, – усмехнулся Гуров.
– Ты к словам не придирайся. Смысл их понял? Кого скомпрометировать, утопить на уголовщине, так лучше нас с тобой исполнителей нет. А ты хохочешь, что тебя нельзя втемную использовать! Как раз тебя, Лева, с твоим упрямством и прямолинейностью так и легче всего. А ты, психолог хренов, не чуешь, какая вокруг тебя возня началась? При чем тут ты? Ты понять не можешь? А тебе и не надо понимать! Ты на другую сторону речки переберись и шагай своей дорогой. Ты не по грибы, ты не по ягоды. Понял? Я, старый пень, тебя к Бардину подтолкнул. Так я все свои грешные приказы отменил! В дом к нему не ходи, никаких шашней с дамами, не звони, ничего не спрашивай, не интересуйся! Дали тебе указание – киллера найти, вот и рой землю, разыскивай, устанавливай, собирай улики. А шаг в сторону – считаю, побег! И тогда пеняй на себя!
– Слушай, Петр, – мягко сказал Гуров, – если бы я собрал все восклицательные знаки, которые ты сейчас навтыкал, нам бы с тобой на шалаш хватило.
– Какой шалаш? – оторопело спросил Орлов.
– Не знаю, так сказал. Вижу, ты сам остановиться не в силах, решил какую-нибудь глупость сморозить. Шалаш подвернулся. Действительно, почему шалаш?
* * *Дом, в котором жил Гуров, фасадом выходил на Суворовский бульвар, а черным ходом во двор, в Калашный переулок. В начале переулка, около здания некогда знаменитого “Моссельпрома” располагалось посольство, у которого, как и положено, круглосуточно дежурил милиционер. Напротив этого постового Гуров и оставлял на ночь свою новенькую “семерку”, чуть наезжая на тротуар, чтобы не мешать проезду и в без того узком переулке. Конечно, это было нарушением, другому бы так поставить машину не разрешили, но кто без греха и кто хоть изредка не пользуется своим служебным положением?
Гуров вышел из машины, махнул постовому, который в ответ козырнул, и пошел к своему двору, расположенному через два дома. Днем было жарко, да и сейчас, в девять вечера, духота еще не отпустила. Гуров нес пиджак, сунув палец в петлю вешалки, но перед входом во двор скинул пиджак с плеча и надел его как следует, что и спасло сыщику жизнь.
Однажды он сказал Крячко, проходя черным ходом: “Хочешь – смейся, хочешь – нет, но когда-нибудь меня в этом дворе ограбят”. – “Не будешь разевать рот и бахвалиться своей силой, так убережешься”, – ответил тогда приятель. Они были достаточно опытны, чтобы говорить шутя, а относиться к подобной опасности серьезно.
Сейчас, июльским вечером, было еще совсем светло, однако Гуров, как уже сказано, пиджак надел, а перед входом во двор остановился. Неторопливо достал сигарету и зажигалку, огляделся. Пацаны не ожидали такой остановки, поторопились. Один выскочил из двора навстречу с заготовленной фразой:
– Дяденька, дай закурить!
– Не курю, сынок, – ответил Гуров, щелкая зажигалкой и затягиваясь. Одновременно он слегка повернул голову и увидел двух подростков, тонких и по-мальчишески головастых, которые вышли из-за забора стройки на другой стороне переулка. Один держал руку за спиной.
Самым простым и правильным было убежать в сторону машины, постового и пролегающего в тридцати метрах проспекта. И ничего стыдного в том, что старший опер-важняк, полковник милиции, бегает от сопливой шпаны, не было. Гуров отлично знал, на что способны такие “пацаны” и “сынки”. Он даже сделал шаг в сторону, но остановила мысль, что это не рядовой грабеж, а хорошо организованная засада на него, полковника Гурова. Для грабежа еще рано, слишком светло. И, подтверждая догадку сыщика, сопляк, клянчивший папиросочку, исчез, а из глубины двора выдвинулись три высокие фигуры.
По плану “мужик” должен был войти во двор, а жертва стояла на тротуаре и еще могла убежать. Повисла пауза в пару секунд, но в момент нападения секунды растягиваются, словно на беговой дорожке спринтера.
– Попросили закурить как человека, а вы пыхтите сигареточкой и хамите нищей молодежи. Нехорошо, – с ехидцей, но вполне миролюбиво произнес один из парней, вышедших со стороны двора.
Главарь, понял Гуров, он-то мне и нужен, захватить его во что бы то ни стало. Не споткнуться и не упасть, не пропустить удар по голове. Напасть первому, думал Гуров, внимательно наблюдая за лицом главаря. Он уже бреется, главное – уже побывал в “зоне”. Сыщик опустил в карман зажигалку и, снимая с предохранителя газовую “беретту”, которая не раз его выручала, сказал:
– А ты, если курить хочешь, не хоронись за мусорными баками, не посылай вперед малолетку.
Главарь, действительно отсидевший два года в “зоне” для несовершеннолетних, чуял опасность: мужик был слишком уверенный и острый. Парень тянул с нападением, чуя нутром, что навели его либо на “авторитета”, либо на мента и не предупредили, дешевки. Хотя назвать дешевкой человека, который распорядился замочить мужичка под видом ограбления, было нельзя. Главарь беспечно глянул на подручного, который стоял с цепью за правым плечом жертвы.
Гуров понял “беспечный” взгляд. Реакция у него была лучше, чем у начинающего исполнителя: он сделал быстрый шаг влево. Ржавая цепь только взметнулась для решающего удара, а сыщик уже выстрелил в лицо нападавшего, тут же переместился вправо, ударил по затылку кинувшегося к нему с ножом главаря, для верности подсек его ногой, и парень рухнул лицом на асфальт.
Метнулось по переулку эхо двух выстрелов, удалялся топот убегавших соратников, в окнах ближайших домов еще только появились испуганные любопытные лица, как Гуров уже защелкнул наручники на главаре, сначала хотел приковать его к сотоварищу, который, так и не выпустив цепь, валялся под ногами, но передумал. Показания главаря были важнее ареста уличного бандита. А парень расколется лишь в том случае, если будет уверен, что никто из банды не знает, что он попал в руки милиции.
Гуров схватил оглушенного за шиворот, рывком поставил на ноги, взял под руку, повел по переулку, ускорил шаг, почти бежал, приговаривая:
– Торопись, мальчонка, ты бежишь за своей свободой, а может, и за жизнью.
Глава 7
Гуров усадил задержанного в свою машину, хотел отвезти в отделение или на Петровку, где и допросить, но понял, делать этого нельзя. Регистрация задержания, удастся уговорить дежурного ничего не фиксировать, все равно полковника Гурова увидят десятки милицейских, ведь дежурная часть – что вокзал. Завтра о задержании заговорят в министерстве, послезавтра о нем можно уже передавать по телевизору, как о старой надоевшей сплетне.
Гуров объехал квартал, остановился у парадного, поднял “приятеля” в свою квартиру, завел в туалет, усадил на стульчак, приковал к трубе и позвонил Крячко.
– Лев Иванович, дорогой, совесть имейте, – услышав голос Гурова, взмолилась супружница Станислава. – Только поел, прилег.
Гуров не успел извиниться, как услышал голос Друга:
– Лев Иванович, какая приятная неожиданность!
Всегда рад, только шепните, лишь штаны надену – и готов.
– Тогда приезжай ко мне.
– Я шутил, полковник, ты юмора не понимаешь? Смотри в “ящик” рекламу “МММ” – это просто Мария.
– Давай, Станислав, давай...
– У меня бензин на нуле.
– Слабовато, Станислав! Но, если так приключилось, заезжай на заправку, подожду, у нас ночь впереди.
– Спасибо, родной! Особый поклон от моей благоверной.
– Я тоже вас обоих люблю. – Гуров положил трубку и вернулся к задержанному.
Тот сидел раскорячившись, уронил голову на грудь, пускал слюну. Гуров пощупал ему затылок, намочил Полотенце, вытер физиономию, повесил полотенце ему на шею, отстегнул наручники, провел на кухню, затолкнул на полукруглый диван.
– Кончай косить, сиди смирно, не шали. Кто же тебя, неразумного, так жестко подставил?
– Чего? – Парень дурашливо скривился. – Баловались, курить хотелось. А вы что, Семочку всерьез замочили?
