Феникс Лазурный - Влад Сэд
Перспектива взять себе новое безнадежное дело была так себе, но у Силицына еще оставалась слабая надежда попробовать сослаться на свою загруженность другими расследованиями, поэтому он спросил у напарника:
–А что мне делать с другими делами? У меня ведь сейчас уже есть два, и проверка идет, сроки горят.
– В ответ напарник посмотрел на Силицына, как на умалишенного и усмехнулся:
–Ну как хочешь, но вообще-то Бобер» сказал так: «Пусть бросает все нахер и занимайся этим».
–Так и сказал? – удивился Силицын.
–Ну да, вообще, он сказал: «Бросает все нахуй», но ты же не любишь, когда я матерюсь, – засмеялся напарник.
«Бобер» – так часто упоминаемый напарником Силицына, являлся генералом Бобровым, человеком с жестким и неуступчивым характером, поэтому спорить с ним о чем-то было все равно, что с разбегу удариться головой о стену. Как-то раз, будучи в их следственном отделе с проверкой, этот генерал Бобров услышал какое-то возражение от одного из следователей и в ответ выстроил весь личный состав отдела на парковке перед зданием, где все они очень долго стояли, вытянувшись по струнке, слушая от генерала лекцию о единоначалии, вперемешку с матом и другими ругательствами.
Поняв, что это безнадежное дело в любом случае придется взять себе, Силицын раздраженно плюхнулся в свое кресло и пристально посмотрел на напарника, думая о том, что когда-нибудь он не выдержит и сомкнет свои руки на его длинной, тонкой шее. Своей внешностью напарник чем-то и вправду напоминал Силицыну како-то насекомое, скорее всего гигантского богомола, ведь у него была точно такая же большая голова, вытянутое худое тело и длинные, изогнутые словно клешни, руки. Но больше всего из внешности напарника Силицына раздражала его идиотская прическа а-ля самурай, с выбритыми висками и торчащим пучком волос на голове, перевязанным резинкой. При этом напарник даже как-то умудрялся в таком виде ходить по отделу, оставаясь незамеченным начальством, вопреки всем правилам и уставу. «Мда, нечего сказать, отлично устроился, скинул на меня это дело, и теперь доволен, – зло подумал Силицын. Зачем ему хоть о чем-то заморачиваться. Днем он сидит все время в кабинете, ходит к соседям пить чай, кофе, при этом на обед ездит на своей машине, а в 18.00 как штык домой».
Как бы не было Силицыну обидно на решение генерала Боброва и подлость своего напарника, в текущей ситуации ему ничего не оставалось, как стиснуть свои зубы и приступать к работе. С момента преступления прошло не так много времени, а это значит, что еще можно нарыть хоть какие-то улики, вот только перед этим Силицыну требовалось каким-то образом поставить на паузу все другие уголовные дела, которые он вел, чтобы полноценно начать заниматься новым. «Вот и попробуй потом объясни начальству, почему затягиваются сроки» – грустно думал он.
Так как новое дело было сверхсрочным, то в первую очередь Силицыну предстояло лично выехать на место преступления, чтобы провести все рутинные процедуры: опросы, вопросы, расспросы, поиск любых деталей, зацепок, в надежде найти хоть что-нибудь, пока все что случилось не стерлось из памяти людей. «Пока все выглядит не так плохо, как казалось вначале, – думал Силицын, – Возможно это вообще обычное самоубийство, кроме того, если из дома убитого была совершена кража, то обязательно всплывет что-то из имущества. Будут шансы как-нибудь выкрутиться». После этих мыслей, Силицын немного успокоился и спросил у напарника:
–Послушай, а что пропало ты не в курсе?
–Тот пожал плечами и начал рассуждать. «Нет, пока ничего не сообщили, но это ведь элитный поселок, сам понимаешь. У местных «богатых Буратин» всегда было чем поживиться. Погибший – как ты, наверное, уже понял, был не простой человек, а директор крупного холдинга. Я для интереса «загуглил» его фамилию в интернете, оказывается несколько лет назад он даже попадал в топ 100 самых богатых людей страны. Ты кстати можешь уже собираться, я сказал, чтобы тебе готовили опергруппу на выезд».
«Вот же скотина, – услышав слова напарника, мысленно выругался Силицын, – Да кто ты такой, хрен с горы, почему ты решаешь здесь что-то за меня? Прислали мне напарника, на мою голову. И главное уже распоряжается здесь в отделе как начальник. Привыкает сука».
Каждый раз, от подобных мыслей, в душе у Силицына вскипало чувство революционной справедливости, требующее немедленно сбросить со своей шеи всех этих недоначальников, засланных мальчиков из других отделов, карьеристов, мнимых друзей, появлявшихся только тогда, когда нужно было что-то решить за других, или поделить успехи от раскрытого долгим и упорным трудом дела. Проще всего, Силицыну конечно же было пнуть ногой дверь следственного отдела и уйти из полиции навсегда, но сделать так сейчас, он не мог. Накопившиеся за долгие годы жизни финансовые обязательства просто так не отпускали, а набралось их к настоящему времени у Силицына порядочно: квартира в ипотеку, несколько почти опустошенных кредиток, и бесконечные разборки с бывшей женой из-за алиментов на ребенка. Недавний развод окончательно подкосил и без того не самое лучше материальное положение Силицына. Формально Силицын теперь был один, свободен как ветер, но в реальности для него все стало только хуже, теперь он не мог скрыть от бывшей жены свои доходы или хоть как-то контролировать те деньги, что он ей отдавал, поэтому куда уходит весомая часть его зарплаты он не знал. Но больше всего в этой ситуации Силицына добивало, то, что его сын, после развода, остался с женой, и они почти перестали общаться. Бывшая жена просто не подпускала Силицына к своему сыну. Лишь изредка, им удавалось хоть немного поговорить при встречах в торговых центрах, где потоки людей и яркие витрины магазинов сводили все общение на нет. Конечно же, Силицын понимал, что такие встречи являются всего лишь прикрытием для того, чтобы в очередной раз заставить его открыть свой кошелек и купить что-то для сына, ну и для бывшей жены конечно, раз они в торговом центре, как же иначе. Силицын уже и сам толком не мог вспомнить ни одного момента из этих встреч, когда он мог бы нормально пообщаться с сыном в спокойной обстановке, а не бегать от магазина к магазину слушая крики: «Папа, купи, купи, ну пожалуйста, купи». Что бывшая жена рассказывает о их отношениях сыну, Силицын не знал. Больше всего он боялся того, что она со временем
