Аркадий Адамов - Идет розыск (журнальный вариант)

До вечера, однако, было еще далеко. Галя убежала на ферму. А Виталий решил все же побывать у Свиридова и расспросить того о несуществующем его родственнике, чтобы не вызвала уже никаких сомнений причина появления его в Лялюшках.

Кроме того, к этому дому стоило присмотреться.

И вот, руководствуясь пояснениями Терентия Фомича, Виталий отправился в путь и вскоре без особого труда разыскал добротный, совсем новый дом Свиридова под ярко-зеленой железной крышей.

Хозяин принял его холодно и недоверчиво. Правда, Виталий в таких подробностях описал ему своего славного армейского дружка, что в конце концов настороженность в глазах Свиридова исчезла, хотя неприязненный холодок остался. Он безразличным тоном сообщил, что ничем Виталию помочь не сможет.

— Всего вам доброго, Петр Савельевич, — сказал на прощание Виталий. — Извините за беспокойство. Поеду дальше. Должен я в вашей округе отыскать своего дружка.

— Когда поедете-то? — впервые удостоил его вопросом Свиридов.

Тон при этом был такой, будто Свиридов сказал: «Проваливал бы ты побыстрее отсюда».

— Завтра и поеду, — ответил Виталий. Свиридов сдержанно кивнул.

— Ну-ну.

День еще не догорел, когда Виталий вернулся в дом Терентия Фомича.

Старик возился за домом, возле сарая, где верещали куры и хрюкал молодой кабанчик.

Услыхав стук калитки, старик выглянул из-за дома. Одновременно появился и Алдан, издали внимательно посмотрел на Виталия, но гавкать не стал, А Терентий Фомич быстрой, легкой своей походкой направился навстречу гостю. Был он все в той же потертой телогрейке и кепочке, щеки густо заросли сивыми пучками волос, вперемежку седыми и рыжими, а голубые глазки смотрели живо и любопытно.

Вот с Терентием Фомичом у Виталия сразу установились дружеские отношения. Взаимная симпатия возникла, как это иной раз бывает, даже не с первого слова, а с первого взгляда.

В избе Терентий Фомич спросил, подсаживаясь к столу:

— Ну и как тебе Петр Савельевич наш показался?

— Да не очень, по правде сказать, — покачал головой Виталий, опускаясь на скамью возле окна. — Главное, людей почему-то боится.

— То-то и оно, — подхватил Терентий Фомич. — Зачем, спрашивается, гостей по ночам провожать да встречать, когда люди добрые ночью спят все?

— Да, зачем?

— А я, милок, не знаю. И ты не знаешь. «Ну, я, положим, если и не знаю, то догадываюсь», — подумал Виталий, Уже начало темнеть, когда прибежала Галя. Она быстро переоделась, и они с Виталием отправились в гости. Идти пришлось далеко, чуть не через всю деревню.

Наконец они пришли. На улице возле Лилиного дома стоял мотоцикл с коляской.

— Это Гришин, — сказала Галя. — У него и служебный и свой.

Они толкнули калитку, прошли по скользкой от жидкой грязи дорожке и поднялись на крыльцо. Дверь дома оказалась незапертой.

Лиля — она и в самом деле была красавицей — встретила их в передней.

А а комнате, куда прошли Галя и Виталий, собралось уже человек десять парней и девушек. Среди них был ладный высокий парень в милицейской форме с погонами лейтенанта. Глаза его и сейчас по привычке оставались строгими на круглом, чуть курносом лице, навсегда, казалось, задубленном ветром и солнцем, с выгоревшими, почти белыми волосами.

— Григорий, — представился он, крепко пожав руку Виталию.

Слушали музыку, танцевали, пили чай. Виталий обратил внимание, что никто из парней не принес водку. Видно, удерживало присутствие инспектора. А тот вел себя солидно и сдержанно и так же солидно ухаживал за хозяйкой. И тут всезнающий Родька был прав.

В конце концов Виталий решил, что с Пенкиным можно иметь дело, доверия он вроде бы заслуживает.

Поэтому Виталий, уловив момент, когда они с Гришей оказались рядом и чуть в стороне от всех, тихо сказал ему:

— Устройте так, чтобы мы могли поговорить наедине. Сможете? Пенкин, конечно, удивился, это Виталий уловил по его глазам, но больше ничем своего удивления не выдал.

— Сейчас, — коротко сказал он и отошел. Через некоторое время Галя, улыбаясь, сказала Виталию:

— Что-то Григорий Данилович вами заинтересовался. Ребята даже смеются. Вы уж не обижайтесь, если он о чем спрашивать вас будет. Служба такая.

— Конечно, — согласился Виталий. — Я понимаю. А потом к нему подошел один из парней и негромко сказал:

— Слышь, Виталий. Выйди на крыльцо, покури.

— Это почему?

— Поговорить с тобой хотят. — Парень усмехнулся. — Да ты не боись. Это он так, бдительность выказывает.

Так они с Пенкиным оказались одни на крыльце. И Виталий отметил про себя, что лейтенант проявил неплохую находчивость.

— Для начала, Григорий, посмотри мое удостоверение, — сказал Виталий.

Тот молча взял удостоверение и наклонился к освещенному окну рядом с крыльцом, потом вернул его и серьезно сказал:

— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант. Виталий коротко ввел его в курс дела. И в заключение сказал:

— … Значит, завтра с утра дежурите у заправочной. Обычная проверка документов. У них, конечно, будет все в порядке. Хорошо бы проверить документы у обоих. Запомните все данные. Вот вам на всякий случай фотороботы, они помогут узнать этих деятелей. Об их приезде сразу известите меня, Я буду у Терентия Фомича. Больным скажусь.

— Слушаюсь.

— Это не все. Главное — организовать их задержание. Ночью. Они, как всегда, ночевать останутся. Доложите начальнику райотдела, он знает о моем приезде, Операция по задержанию поручается ему. Предупредите: водитель — особо опасный преступник. За ним убийство.

— Слушаюсь.

— Погоди, еще не все. Задержанных немедленно доставить в Москву. На Петровку. К полковнику Цветкову. Он в курсе дела. Вот теперь все.

— Слушаюсь, — все так же напряженно в третий раз повторил очень серьезный Пенкин.

Он впервые участвовал в такой сложной и ответственной операции, поэтому сейчас, естественно, волновался и боялся выдать свое волнение. От этого Пенкин был так краток: ему казалось, что слово «слушаюсь» он говорит как надо, спокойно и твердо, а за то, как произнесет другие слова, он сейчас поручиться бы не мог.

Они вернулись в комнату, где играла музыка. А лотом Лиля поставила на проигрыватель новую пластинку Высоцкого, которую она берегла и не хотела ставить с самого начала.

Высоцкий пел и пел, одна песня сменяла другую, он пел о неловкой, трудной, неуютной жизни, о надорванном сердце, о любви далекой, желанной и святой. И все вокруг затихли.

… Проснулся Виталий, когда за окном уже было светло. Он посмотрел на часы. Восемь. В доме было тихо. Он поднялся с постели, привычно быстро оделся и вышел в прихожую. В большой комнате на столе лежала записка: «Виталий, я ушла на ферму. Папа спит. Завтрак в кухне на столе, ешьте. Электрический чайник вскипятите. Привет. Галя».

Ну, что ж. Завтракать так завтракать. Ему все равно спешить некуда. Следовало ждать сигнала от лейтенанта Пенкина.

Лениво, тягуче потянулось время. Виталий сидел у окна большой комнаты и рассеянно наблюдал за улицей и избами напротив.

Вскоре за спиной Виталия раздалось шарканье, кашель и в комнате появился худенький Терентий Фомич в старых брюках и рубахе навыпуск, босой, всклокоченный, с седыми лохматыми бровями. Внешностью своей он напомнил Виталию доброго лесного гнома, не хватало широкой шляпы, палки и белки на плече.

— О-хо-хо… — потянулся Терентий Фомич. — Поел уже?

— Спасибо, поел. Я с вами рассчитаюсь, Терентий Фомич.

— Да ладно тебе… — Он опустился на стул. — Богаче мы будем от твоих рублей, думаешь? Хороший был бы человек, вот главное. А такому человеку не то, чтоб помочь, а дружбу к нему проявить надо, я так полагаю. А уж я людей-во как вижу. Насквозь. И тебя тоже, не думай, враз определил. Зря, что ли, столько годов свет копчу? Вся смысла нашей жизни, я тебе скажу, это друг дружке добро оказывать, помощь какую ни то, чтобы легче было людям с жизнью справляться. Вот такая, понимаешь, у меня линия. И потому мне твои рубли ни к чему. Одна обида. Понял ты меня аль нет?

— Понял. — Виталий улыбнулся. — У меня у самого такая линия.

— Во-во. Я ж вижу, — удовлетворенно констатировал Терентий Фомич и поднялся со стула. — Ну, а та-перина соберу себе чего поесть, — объявил он. — И Алдану вот тоже надо.

Он повозился в кухне, вышел во двор и кликнул Алдана. А вскоре снова заглянул в комнату в своей неизменной черной телогрейке и кепке.

— Ну, пошел я. Дела, — объявил он. — А Галинка придет, тогда обед соберет. Старик ушел, Виталий, вздохнув, прошелся по комнате и снова уселся у окна. Невыносимо медленно текло время. Почему не появляется Пенкин? Москвичи должны были бы уже приехать. Пропустил он их, не засек? А может быть, они вообще сегодня не приедут? Допустим, сорвалось у них что-нибудь.

Наконец появился Пенкин.