Пурпурная сеть - Мола Кармен
— Элена, сегодня воскресенье, уже семь вечера, — осмелился возразить Сарате.
— Мне наплевать, что сегодня воскресенье. Если хочешь отдыхать на выходных, возвращайся в комиссариат Карабанчеля, — злобно ответила она, понимая, что сразу об этом пожалеет.
Парни сдержали слово: ее машина не пострадала. Она выдала по пятьдесят евро каждому.
— На жестянки. Только не пропивайте все сразу.
Сан-Лоренсо-де-Эль-Эскориаль Элена знала не так хорошо, как Ческа, поэтому немного поплутала, прежде чем нашла детский приют. Хотя еще держалась теплая погода, темнело довольно рано: приближалась осень.
— Добрый вечер, я ищу директора.
— Ее сейчас нет. Я могу вам чем-то помочь?
Сотрудницу, которая встретила Элену, звали Ньевес, и она проработала в приюте больше пятнадцати лет.
— Вы знали Айшу Бассир и Аурору Лопес Сепульведу? — спросила Элена, предъявив полицейское удостоверение.
— Конечно, знала. С ними что-то случилось?
Через десять минут они сидели на открытой террасе кофейни «Кроче» на площади Сан-Лоренсо, заказав по чашке латте и вазочку печенья.
— Айша погибла? Вот беда! А что с Ауророй?
— Пока не знаем, мы ее ищем. — Элена не солгала, просто утаила часть правды.
— Девочки были с характером, но в таких местах, как это, все дети трудные. Они бунтуют против своей участи. Не думаю, что они были плохими; просто два перепуганных подростка, которым досталось от жизни.
— Мне сказали, что они сбежали отсюда, не дождавшись восемнадцатилетия.
Ньевес объяснила, что девочки сбегали много раз, последний — за несколько недель до того, как им исполнилось восемнадцать, и что она настоятельно предлагала сообщить об этом в полицию, но тогдашний директор, Игнасио Вильякампа, решил, что в этом нет необходимости.
— Мать Ауроры говорила мне, что Вильякампа не ладил с ее дочерью.
Ньевес огляделась по сторонам и, прежде чем признаться в своей неприязни к бывшему директору, взяла с Элены слово, что сказанное останется между ними.
— Его превозносят до небес, я сама видела, как он выступал по телевизору в качестве эксперта по трудным детям, но мне он совсем не по душе. Я думаю, он нехороший человек. А с этими двумя девочками обращался особенно сурово.
— Что вы имеете в виду?
— Однажды я нашла Аурору привязанной к спинке кровати. Такому наказанию ее подверг лично директор приюта.
— Он склонен к физическому насилию?
— Иногда, чтобы добиться результата, с такими детьми приходится проявлять твердость. Взять, например, нового директора, донью Хулию. Она строгая, но, как мне кажется, любит детей. Дон Игнасио их не любил; ему нравились только те, кто не причинял беспокойства. Я уж не говорю о препаратах, которыми он их травил! Дети вечно ползали, как сонные мухи. Не знаю, склонен он к насилию или нет, я никогда не видела, чтобы он кого-то бил, но разговоры ходили всякие… Нет, он нехороший человек.
Глава 24
На улицы больших городов вернулся героин. В Мадриде и Барселоне привычным зрелищем снова стали живые мертвецы, одержимые поиском очередной дозы и взирающие на мир так, словно им открыто великое знание, хотя сами они стоят на краю могилы.
— Новое поколение наркоманов верит: если не колоться, а только курить, с ними не произойдет того, что с наркоманами восьмидесятых и девяностых. Они и правда реже цепляют заразу и могут протянуть подольше, но конец всех ждет одинаковый, — объяснял Коста, старый приятель Сарате по Карабанчелю. — К тому же наркотики сильно подешевели, дневную дозу можно получить за восемь-десять евро. По всей Испании есть места — Каньяда-Реаль в Мадриде, Мина в Барселоне, Трес-Миль-Вивьендас в Севилье, Пуче в Альмерии, Принсипе в Сеуте, Миль-Вивьендас в Аликанте, — где законы устанавливают наркоторговцы и куда полиция заглядывает только в случае крайней необходимости, причем экипированная, как на войну. Несколько лет назад было решено, что после ликвидации любого наркопритона в Каньяда-Реаль здание будут сносить экскаватором. Сначала идея всем понравилась, — продолжал Коста. — Но в итоге преступные кланы, чтобы минимизировать риски, стали расползаться по новым местам. Так районы, которые мы мало-мальски контролировали, постепенно начали переходить к ним в руки. Прибыль из района Каньяда делят между собой основные преступные кланы: Гордо, Ниньо, Эмилио и Фернандес-Фернандес. Они скупают землю в Мората-де-Тахунья, строят там дома, захватывают пустующие квартиры, которые принадлежат банкам и инвестиционным фондам, и незаконно сдают их тем, кого выбросили на улицу из точно таких же квартир. Понятно, что эти жильцы не станут жаловаться на арендодателей, если в соседней квартире заработает очередной наркопритон. В Карабанчеле всем заправляет семейство Гордо. Ситуация очень сложная, но все же не такая, как в Сан-Диего и Вальекас, где, по подсчетам полиции, на несколько кварталов приходится до тридцати пяти притонов. На некоторых улицах еще сохранились невысокие дома с внутренними дворами. Там кроме продажи наркотиков и незаконной сдачи жилья промышляют разведением бойцовых петухов и собак. Есть квартиры, где проститутки обслуживают клиента за пятнадцать минут, не предохраняясь и рискуя заразить его или заразиться самой. Совсем недалеко отсюда, в Вильяверде, находится промышленный полигон Маркони, так там женщины и трансвеститы, иной раз голые, предлагают себя автомобилистам. И еще одно: наркоторговцы воспользовались опытом доставщиков еды. Клиентам из других районов уже не надо тащиться в специальные точки: их обслужат на дому, привезут товар на мотоцикле. Так что в добрый час, — подытожил Коста. — Женщина, которую вы ищете, может оказаться где угодно, хоть на вилле в Ла-Моралехе[11]. В Испании оборот наркотрафика достиг нескольких миллиардов евро в год, так что те, кто этим занимается, могут позволить себе жить и там.
Ческа и Сарате были не в духе. На этот раз не потому, что не выносили друг друга, а потому, что вечером в воскресенье им приходилось колесить по Карабанчелю, плохо представляя себе, что, собственно, они ищут.
— Насколько я понял из того немногого, что рассказала Элена, Мар Сепульведа сорвалась, предположительно на героин, после нескольких месяцев в завязке.
— Наверное, нам могли бы помочь твои бывшие сослуживцы, — предположила Ческа. — Ведь они должны знать тут каждый закоулок.
— Если по всей округе начнут сновать патрульные машины, ребята из клана Гордо сразу поймут, что мы что-то ищем. Не пройдет и получаса, как они сгонят сюда кучу людей, которые постараются помешать нам и забросают камнями. Так что лучше продолжать искать вдвоем.
Первую из точек, куда им посоветовал заглянуть Коста, наркоманы прозвали «Окном». Год назад ее ликвидировали, но ходили слухи, что притон заработал снова. Он занимал две квартиры в соседних подъездах на проспекте Абрантес: в одной продавали наркотики, в другой наркоторговцы устроили склад, контору и зону отдыха. В обеих квартирах были установлены бронированные двери и камеры наблюдения. Одно из окон выходило на улицу, и через него круглосуточно обслуживали покупателей. Ческа и Сарате припарковали принадлежавший Ческе «Ситроен С3», которым воспользовались вместо приписанного к отделу «вольво», чтобы не привлекать внимания, в нескольких метрах от объекта.
— Что теперь?
— Есть только один способ узнать, работает ли точка. Попробовать купить.
Сарате подошел к «Окну» с намерением приобрести минимальную дозу героина. Он постучал в стекло костяшками пальцев, но никто не отозвался. Прождав минуту, он услышал голос, который доносился откуда-то из темноты:
— Закрыто, уже больше недели. Мусора взяли за яйца.
— Куда же мне теперь податься? — попытался схитрить Сарате. — Это место мне посоветовала Мар.
— Мар Мешанина?
Сарате понятия не имел, было ли у Мар прозвище и какое, но решил рискнуть:
