Фридрих Незнанский - Объявляется посадка на рейс...
— Во всяком случае какое-то время визу ему не давали.
— Как Фазиль это объяснял?
— Подробностей я не знаю, да, похоже, он и сам не все знал. Были какие-то нелады с нашей полицией. — Джамель помолчал и с надеждой в голосе обратился к присутствующим, поочередно глядя на каждого из них: — Скажите, ведь может так получиться, что мой сынок жив?! Он зарегистрировался на тот самолет, но ведь он мог по каким-то причинам не полететь, его могла задержать российская полиция. Мало ли что…
Андрей с сочувствием посмотрел на убитого горем человека и, вздохнув, сказал:
— Мы постараемся все выяснить. Приложим для этого максимум усилий.
* * *Среди прочих, в подчинении у майора Багрянцева имелись три человека, которым он доверял, как самому себе. То есть любое его задание те выполнили бы безошибочно. Кого-нибудь из них он намеревался послать сегодня на стройку. И надо же такому случиться, что как раз сегодня вся троица вышла из строя. Один был вызван на оперативное задание; второй заболел, точнее говоря, заболели его зубы; а с третьим вообще получился курьезный случай — у него в квартире заклинило стальную дверь, и он не мог оттуда выйти. Сейчас сидел дома в ожидании группы спасения из МЧС. Когда те приедут — неизвестно.
Видя такой неутешительный расклад, Сергей Константинович решил смотаться на Дубнинскую улицу сам. По голосу понял, что Корешкову позарез требуется информация про того турецкого парня. Чем раньше ему сообщишь, тем лучше. Тем раньше вернется в Москву, где его с нетерпением ждут и обе бабушки, да и на работе нужен.
Нужную стройку Багрянцев нашел легко. Четыре дома действительно выделялись своей высотой даже среди далеко не низеньких девятиэтажек и семнадцатиэтажных зданий. Досадно будет, если не застанет администратора на месте. Мало ли куда тот может поехать по делам.
Началось с легкого конфликта с молодым охранником, не желавшим пропускать постороннего человека на стройку. Пришлось показать удостоверение, изрядно напугавшее парня, который сразу превратился из противника в большого сторонника гостя. Когда Сергей Константинович в растерянности топтался возле запертой бытовки, охранник попросил кого-то из турецких рабочих, чтобы тот позвонил по мобильнику администратору, находившемуся на верхотуре, и попросили его спуститься. Мол, к нему посетитель.
Администратор явился хмурый, заранее агрессивно настроенный по отношению к незнакомцу, который посмел нарушить его рабочий режим. Майору милиции пришлось несколько остудить недовольство строителя, поведав о своих служебных возможностях. Лишь после этого началась деловая часть беседы.
Багрянцев сказал:
— Насколько я понимаю, вы занимаетесь учетом кадров на вашей стройке. Выходит, вы представляете, какой образ жизни ведут ваши подчиненные.
— Я не знаю ничего, кроме того, что непосредственно касается работы. Вот плиточник. Я знаю, что он кладет кафельную плитку. Вот электрик. Я знаю, что он делает проводку. Чем они занимаются в свободное время, куда ходят, с кем ходят, это меня не касается.
— Ладно. Если не хотите помочь милиции, значит, вам придется давать показания сотрудникам ФСБ. Тогда с вас спросят гораздо строже, чем это делаю я.
— А что такое? — засуетился администратор. — Что такого сделали наши строители? Какое преступление они совершили, что ими вдруг заинтересовалась милиция?!
— Вы не обобщайте и не паникуйте. Речь идет не о всех строителях. Меня интересуют два человека, которые подозреваются в совершении теракта.
— Террористического акта? — словно не веря своим ушам, шепотом переспросил администратор.
— Да, — подтвердил Сергей Константинович. — Конкретнее, речь идет о взрыве летевшего в Турцию самолета, про который вы, безусловно, слышали.
— Ну, конечно, слышал. Там же погиб Мустафа Кемаль.
— Разве только он? А Фазиль Нермук?
В бытовку, постучавшись, вошел какой-то рабочий, поэтому администратор не успел ответить. Когда тот через минуту ушел, Багрянцев повторил свой вопрос про Фазиля.
— О нем я ничего не знаю.
— Похоже, у Фазиля Нермука не было регистрации, и он находился на территории нашей страны нелегально. Если мы станем дальше разбираться с этим и подозрения подтвердятся, то ваша компания заплатит крупный штраф.
— За что?!
Не обращая внимания на его возмущение, майор продолжил:
— Не исключено, компания вообще лишится права работать на территории России. Вам же известны законы об использовании на работе незаконных эмигрантов?
— Поймите, уважаемый господин, с Фазилем не было контракта. Он иногда работал вместо Кемаля. Замещал его, например, когда тот болел.
— Это не оправдание. Позволяя такую замену, вы все равно нарушали закон. Почему?
Администратор, опустив голову, тихо сказал:
— Кемаль меня заставил. А он был связан с очень опасными людьми. В случае чего неприятности поджидали моих родственников, живущих в Турции.
— Что же это за всемогущие люди?
— Я про них почти ничего не знаю.
— Ну, это не разговор. Давайте сначала все же выясним, что вам про них известно. Иногда человек знает гораздо больше, чем сам думает.
Слова из администратора приходилось тянуть клещами, однако постепенно картина происходящих событий вырисовывалась. Багрянцеву стало ясно, что его приятель находится в Турции не напрасно. Именно там можно было обнаружить корни преступной организации, чьи отростки дотянулись и до России. Обо всем он рассказал Корешкову, когда, вернувшись в Управление, позвонил ему.
— Андрей, ты влез в самый что ни на есть настоящий гадюшник. Взывать к твоему здравому смыслу бесполезно, поэтому просто предупреждаю — будь крайне осторожен. Этих людей гораздо больше, чем ты думаешь. Ко всем прочим радостям, ты находишься на их территории. Ты чужак, и симпатии окружающих автоматически на их стороне. Пусть мерзавцы, но свои. У тебя же минимальная поддержка. Учти, пожалуйста.
— Давай ближе к теме, иначе я сейчас расплачусь. Отложим эмоции до лучших времен, сейчас мне требуется только информация. Что тебе удалось нарыть?
— Мустафа является членом международной банды. Эти подонки торгуют живым товаром — дешевой рабочей силой и проститутками. И что самое скверное — вербуют боевиков для экстремистских группировок. В основном негров и арабов.
— Нам уже на это намекали. Все похоже на правду. А удалось что-нибудь узнать про Фазиля Нермука?
— Похоже, что Фазиль вылетел по паспорту Мустафы Кемаля в Турцию на том самом «Боинге», на котором собирался лететь ты. А Мустафа Кемаль, скорей всего, жив. Только где сейчас находится — неизвестно.
— Но ведь в России?
— Полагаю, да.
Сразу после разговора с Багрянцевым Андрей и Мирдза поехали в аэропорт — она улетала в Ригу. Ее самолет отправляется около шестнадцати часов. А за несколько минут до этого по расписанию должен приземлиться самолет, на котором прилетает из Бухареста Изабелла Хартвуд.
Мирдза очень хотела познакомиться с англичанкой. «Зачем это тебе надо?» — удивлялся Андрей. «А я сразу пойму, влюблена она в тебя или нет, — отвечала латышская красавица. — И если не влюблена, то я буду спокойна». — «А если влюблена?» — «Тогда буду ревновать, и постараюсь под каким-нибудь соусом побыстрее вернутся сюда, чтобы не оставлять долго вас одних».
Но что совсем поразило Корешкова, так это то, что Изабелла тоже хочет с ней познакомиться. Отвечая на его вопрос, сказала, что ей просто интересно посмотреть на женщину, которую столь сильно любит Андрей.
Они уже рассчитали, как, выйдя из самолета, Хартвуд с помощью турецкой полиции сразу пройдет в тот отсек, где будут томиться пассажиры, ожидающие рейса на Ригу… Но не судьба — самолет из Бухареста на полчаса опоздал. Он приземлился в тот момент, когда рижский поднялся в воздух.
Неизвестно, какое ответственное задание свалилось на нее в Бухаресте, но у Андрея сложилось впечатление, что за прошедшие три дня Изабелла не перетрудилась. Она хорошо выглядела и призналась, что соскучилась по делу о страховке. Поэтому по пути из аэропорта на виллу Корешков подробно рассказал ей обо всем, что произошло и что узнал в Москве Багрянцев.
Слушая его, Изабелла все больше мрачнела.
— Что будем делать сейчас? — спросила она, когда Андрей закончил свой отчет.
— Сейчас мы заедем в интерполовский офис, где остановился Джамель. Он хотел вчера вернуться в Тебирдаг, но узнав, что я буду разговаривать с московским милицейским начальником, решил остаться. Давай поговорим с ним.
— А потом?
— Что будем делать потом, во многом зависит от разговора с Джамелем. Интуиция подсказывает мне, что он все время порывается нам что-то сообщить, да не решается.
Джамель находился в комнате один. Он явно обрадовался приходу европейцев. Впервые за время их знакомства на его лице мелькнуло некое подобие улыбки.
