Алексей Макеев - Крайние меры
Белоед подавленно молчал. Что тут возразишь?
– Обратите внимание, Степан Владимирович, – продолжил Гуров, – все… гм-м… неприятности у вас и сходных с вашей фирм пошли косяком тогда, когда вы начали сколачивать холдинг. Пока вы сидели тихо, каждый на своем участке, никто вас не трогал. А вот стоило вам попытаться объединиться, и началось… Так ведь?
Белоед, подумав недолго, кивнул:
– Так. Да. Вы хотите сказать, что я сам накликал на свою и не только свою голову все эти… неприятности, когда начал проявлять активность? Что кому-то возможное создание ассоциации стало поперек горла?
– Именно. И Рашевский пришел к таким же выводам. При наличии массы отморозков, которые за деньги готовы на все, организовать серию несчастных случаев, аварий и прочих прелестей в том же духе не так уж сложно. Вопрос: зачем? Ведь вообще, насколько я понимаю, создание подобного объединения дело исключительной трудности, хотя бы из-за инерции госструктур и бюрократического аппарата. Даже если бы вам не мешали таким вот диверсионным путем, а я уверен – Рашевский был прав в своем анализе и выводах! – даже тогда… Вы уверены, что у вас были шансы на успех?
– Почему бы и нет, – воинственно вскинулся Белоед. – Группа умных людей, действующих совместно и слаженно, способна на многое. Я с дураками не связывался, я работал с настоящими специалистами, с отличными управленцами и менеджерами, со строителями-профессионалами.
– А вы, по всей вероятности, возглавили бы эту группу профессионалов в случае удачи? – поинтересовался Гуров.
– Скорее всего. – Степан Владимирович пожал плечами. – Не скрою, я к этому стремился. Это плохо? Обычное человеческое желание занять место, соответствующее своим способностям. Но суть, поймите, не в том. Не в моих амбициях. Пусть бы МАМСФ руководил кто-то другой, ее создателем все равно остался бы я. Это моя идея, дело жизни, если вы не боитесь высокопарных слов. Мне пришлось от своей идеи отказаться, а это очень плохо, потому что я терпеть не могу отказываться от чего-то своего! И в любом случае появление такой структуры стало бы благом для всех московских строителей!
– Поэтому, – согласился Гуров, – вам и карты в руки. Только вы можете ответить на главный вопрос: кто мог стоять за удушением "Русского зодчего"? Кто и почему не желал общего, по вашим словам, блага, кому оно стало бы во зло? Знаете, есть в криминалистике такой базовый принцип: "Смотри, кому выгодно". А ваш несбывшийся холдинг стал бы кому-то весьма невыгоден. Кому? Ведь элементарная логика подсказывает: некий недоброжелатель был полностью в курсе ваших дел и знал, что вы близки к успеху. Откуда, кстати, в курсе? Да-да, я не исключаю протечку из вашего ближайшего окружения! Ведь создай вы ассоциацию, справиться с вами стало бы неизмеримо труднее. Это как с прутиками и веником, помните, есть у Льва Толстого такая притча? И, поняв, что у вас и ваших единомышленников, того и гляди, все получится, ваш загадочный недруг стал применять самые грязные методы. Вот, кстати… В файлах Рашевского несколько раз упоминается некий "С.Х.". Или некая? Может быть, это вообще не человек, а организация. Но поминаются эти две буквы в очень неприятном и настораживающем контексте! Вам они ничего не говорят, ни на какие догадки не наводят? У вас есть знакомые, партнеры, конкуренты с такими инициалами?
Стоп! Что-то такое странное мелькнуло в глазах Белоеда. Удивление? Настороженность? Опаска? С чего бы это, а?
– С такими? – переспросил строитель. Теперь он говорил медленно, словно взвешивая каждое слово на невидимых весах. – Что-то не припомню… Вы, Лев Иванович, если водки больше не хотите, то хоть поешьте что-нибудь.
Лев тотчас взял на заметку эту заминку Белоеда, который явно ушел от вопроса, но решил события не форсировать и на строителя не давить. Пусть-ка хорошенько подумает! Но вот предупредить его кое о чем не помешает. Некоторое время Гуров сосредоточенно жевал кусок подогретой Белоедом пиццы, раздумывая о том, как строить разговор дальше. Хозяин молчал, погруженный в какие-то свои невеселые мысли.
– Степан Владимирович, – начал Гуров, но его прервал раздавшийся из кармана пиджака призывный писк мобильника.
"Кто бы это? – подумал Лев, извлекая трубку. – Маша? Станислав? Ну, точно, "друг и соратник". Видать, что-то важное случилось".
– Лев, – послышался возбужденный голос Крячко, – ты где сейчас? С председателем «Зодчего» беседуешь? Бросай все, в следующий раз закончишь беседу, нужно срочно встретиться. Я, кажется, догадался, как труп Рашевского тащили до Фомищева!
Да, это была новость! Разговор с Белоедом придется немного отложить, что, возможно, к лучшему: надо дать человеку опомниться.
– Ты на Петровке? – спросил Гуров. – Отлично. Езжай ко мне домой и жди меня, я скоренько подтянусь, тут близко. Мария дома должна быть, она тебя ужином покормит. Неужели догадался? Ладно, не гони лошадей, успеешь похвастаться, это не телефонный разговор.
Он повернулся к Белоеду:
– Я сейчас покину вас, Степан Владимирович. Распечатки оставьте себе, вам есть над чем поразмыслить. Я завтра же созвонюсь с вами, тем более что мне, возможно, понадобится переговорить с некоторыми сотрудниками вашей фирмы. И вот о чем я хочу вас предупредить. – Голос Гурова звучал доброжелательно, но твердо. – Если вам в голову придут какие-то предположения относительно личности вашего врага, то упаси вас боже проверять их самостоятельно или, пуще того, затевать вендетту. Лучше, если вы ими со мной поделитесь. Дело, похоже, серьезное и опасное, так что доверьтесь профессионалу, договорились?
– Договорились, – кивнул строитель, но прозвучало это как-то неубедительно. Вид у Белоеда стал слегка отсутствующий, и Лев понял, что мыслями его собеседник где-то далеко в прошлом, именно там он ищет ответы на поганые загадки сегодняшнего дня.
Уже захлопывая входную дверь, Лев обернулся к провожавшему его хозяину:
– Еще раз, Степан Владимирович, никакой самодеятельности! Ждите моего звонка завтра, ближе к полудню. У вас номер сотового какой? Спасибо, я запомню.
"Ох, не наломал бы он сдуру дров, – подумал о Белоеде Лев, подходя к своему дому. – Но не охрану же к нему приставлять?! Ладно, чай, не подросток, хватит ума не играть в частного детектива!"
Полковник Гуров совершил ошибку. Он переоценил хладнокровие и разумность Степана Владимировича Белоеда.
Глава 6
Станислав Васильевич Крячко сидел на гуровской кухне и аппетитно уписывал сандвич с куренком и соленым огурцом. Сандвич был такой толщины, что не всякий рот разинется. Перед "другом и соратником" дымилась, источая умопомрачительный аромат, чашка кофе.
– Жена у тебя – чистое золото, – сказал он, прожевав очередной кусок и приветствуя хозяина широким взмахом руки с зажатым в ней богатырским сандвичем. – Она только что ушла, у них сегодня какой-то шефский вечер, оказывается, бывают еще такие. Хорошо, я Машу успел застать, а то куковал бы сейчас перед твоей дверью. Ты небось тоже голодный? В холодильнике она тебе еще один такой бутербродик припасла, таких же размеров, так что присоединяйся. Кофе я только что самостоятельно сварил, он еще горячий. Кстати, Маша спрашивала, что ей передать своему главрежу: как идет расследование убийства его брата?
– Вот как? Не рано ли ждать от нас результатов? – Гуров налил себе кофе. – Можешь слопать и второй сандвич, я, видишь ли, с импровизированных поминок. Перехватил там немного, да и разговор такой получился, что аппетит как-то отбило. Да расскажу я тебе все подробно, куда я денусь… Только сперва тебя выслушаю, раз уж ты считаешь, что твое озарение до завтрашнего утра подождать не может. Что же ты Маше на ее вопрос ответил?
– Что дела идут, как обычно, потихоньку, но в нужном направлении. И что закончатся они, как обычно, нашей победой. Хоть пороха мы с тобой пока не выдумали, убийцу не схватили, но один конец клубочка я, кажется, отыскал. В подробности я вдаваться не стал, тем более она торопилась. Подробности, – Крячко довольно прищурился, – я для тебя приберег.
Станислав достал пачку сигарет, протянул ее Гурову. Тот отрицательно покачал головой. Крячко глядел на друга с ожиданием: ему не терпелось поделиться своей идеей, но в то же время хотелось растянуть удовольствие от предвкушения того, как он сейчас блеснет своей догадливостью.
– Ты, Стас, порой как ребенок, право слово, – улыбнулся Гуров. – Все на похвалу напрашиваешься, причем еще до того, как растолкуешь, за что тебя хвалить. Давай закуривай и приступай, я – весь внимание. Не размазывай кашу по тарелке. Так какая, по-твоему, холера перенесла труп журналиста в эту богом забытую глушь?
– У меня сегодня, – Крячко выпустил несколько красивых колечек и пронзил их аккуратной струйкой дыма, – сразу несколько факторов удачно сошлись, потому и мозги сработали. Первое. Знаешь, где на Петровке стоянка? Так вот, оставил я на ней железного коня, иду по направлению ко второму подъезду, там, где экспертиза. А прямо напротив, у перехода, рядом со стоянкой расположилась парочка: парень и девушка. Продавцы, торгуют воздушными шариками. Шарики самые разные: Чебурашки, старухи Шапокляк, Карлсоны, прочие сказочные персонажи, груши-яблоки, сердечки стилизованные, есть и разноцветные обычные, как в нашем детстве выпускали. Торговля у ребят идет хорошо, хотя уже вечер и довольно темно. Но место бойкое. То и дело подходят родители с детишками разных возрастов, покупают. Что характерно: продавцы надувают шарики прямо у детишек на глазах, это малышню особенно завораживает. Стоит обычный газовый баллон с вентилем и редуктором, оболочку от шарика надевают на штуцер, п-ш-ш… И готово. В баллоне скорее всего гелий. Во всяком случае, газ легче воздуха. Ну не водород же, он дорогой, да и взрывается. Гелий дешевле, доступней и абсолютно безопасен. Шарики вьются у счастливых ребятишек над головами. И вот на моих глазах один карапуз упускает веревочку. Шарик взмывает в московское небо, карапуз орет как резаный, мама покупает ему новый шарик. А у меня эта сценка прочно застревает в подсознании, чтобы всплыть оттуда получасом позже.
